автомобиля, где наступление страхового случая может серьезно сказаться на вашем благополучии. Если бы покупатели даже грубо прикинули ожидаемую выгоду, они бы заметили, что расширенная гарантия обходится почти в четверть цены товара, а значит, окупится, только если техника будет ломаться с вероятностью 1 к 4. Но достаточно заглянуть в журнал для потребителей
Consumer Reports, чтобы увидеть, что современные приборы вовсе не так ненадежны: хотя бы какая-то починка требуется, например, менее чем 7 % телевизоров [281]. Или подумайте про франшизу при страховании жилья. Стоит ли ежегодно платить 100 долларов сверху, чтобы не пришлось оплачивать из своего кармана ущерб на сумму от 500 до 1000 долларов? Многие доплачивают, но это оправданно, только если вы ожидаете, что подобные страховые случаи будут происходить каждые пять лет. Однако в среднем домовладелец получает выплаты по страхованию жилья один раз в двадцать лет, а это значит, что люди отдают по 100 долларов за каждые 25 долларов ожидаемой выгоды (5 % от 500 долларов) [282].
На оценке рисков и вознаграждений должны основываться и медицинские решения, последствия которых гораздо серьезнее. Врачи и пациенты чаще всего мыслят в терминах предрасположенности: онкологический скрининг вещь хорошая, потому что обнаруживает рак, а хирургическое лечение рака вещь хорошая, потому что помогает избавиться от опухоли. Но, если задуматься об издержках и выгодах, взвешенных по вероятности, хорошее может обернуться плохим. На каждую тысячу женщин, которые ежегодно проходят УЗИ яичников, реальную опухоль обнаружат у шести. Но из тысячи женщин, что регулярно на УЗИ не ходят, ее обнаружат у пяти, а число смертей в той и другой группе идентично: три. Вот такие выгоды. А что можно сказать об издержках? Из 1000 обследованных на УЗИ женщин 94 получат ошибочный онкологический диагноз, 31 пациентке без нужды вырежут яичники, а для пяти операция обернется серьезными осложнениями. Число ложных диагнозов и ненужных операций среди женщин, не ходящих на УЗИ, естественно, равно нулю. Не нужно быть великим математиком, чтобы понять, что ожидаемая полезность скрининга на рак яичников отрицательна [283]. То же самое можно сказать и о скрининге на рак простаты у мужчин путем определения уровня простат-специфического антигена (я от него отказался). Это простые примеры; в следующей главе мы глубже рассмотрим тему сравнения издержек и выгод ложных тревог и верных попаданий.
Даже когда точные цифры недоступны, нам все равно стоит дать себе труд мысленно перемножить исходы на вероятности. Сколько людей разрушили себе жизнь, ввязавшись в игру с высокими шансами на микроскопический выигрыш и низкими шансами на катастрофическую потерю: нарушали законы ради смехотворной суммы денег, без которой легко могли обойтись, или ставили на кон репутацию и спокойную жизнь ради бессмысленной мимолетной связи? Если говорить не о потерях, а о приобретениях, сколько одиноких людей отказываются от небольшого шанса найти свою вторую половину и прожить в счастье всю оставшуюся жизнь, потому что учитывают только высокую вероятность поскучать за чашкой кофе на свидании с занудой?
Кстати, помните, мы говорили о готовности поставить на кон свою жизнь? А вы никогда не пытались сэкономить пару минут, превысив ограничение скорости? Не потворствовали своему нетерпению, проверяя новые сообщения прямо на пешеходном переходе? Но как бы вы поступили, сопоставив эти микроскопические выгоды с вероятностью погибнуть в ДТП, умноженной на сумму, в которую вы оцениваете собственную жизнь? А если вы об этом не задумываетесь, вправе ли вы считать себя рациональным человеком?
Глава 7. Верные попадания и ложные тревоги (обнаружение сигнала и теория статистических решений)
Кошка, присевшая на горячую печку… никогда больше не сядет на горячую печку — и хорошо сделает, но она никогда больше не сядет и на холодную.
Марк Твен {27}, [284]
Рациональность требует, чтобы мы отличали истину от того, что нам хочется ею считать, — чтобы мы не прятали голову в песок, не строили воздушных замков и не называли зеленым виноград, до которого не можем дотянуться. Соблазн магического мышления и стремления выдавать желаемое за действительное всегда с нами, поскольку удача наша полностью зависит от обстоятельств внешнего мира, которых мы просто не в состоянии знать наверняка. Чтобы не падать духом и избегать болезненных мер, которые могут оказаться излишними, мы склонны видеть то, что нам хочется видеть, и закрывать глаза на остальное. Мы балансируем на краешке весов в ванной, чтобы цифры на дисплее были пониже, откладываем медицинское обследование, результат которого может нас расстроить, и стараемся верить, что природа человека бесконечно пластична.
Но есть и более рациональный способ примирить наши желания с нашим неведением — этот инструмент разума называется теорией обнаружения сигнала, или теорией статистических решений. Она объединяет основные идеи двух предыдущих глав: как оценить вероятность, что некоторое утверждение касательно состояния окружающего мира истинно (байесовское мышление), и как решить, что с этим делать, взвешивая ожидаемые издержки и выгоды (рациональный выбор) [285].
Сложность с обнаружением сигнала заключается в том, чтобы понять, должны ли мы считать изменение некоторого показателя настоящим сигналом от внешнего мира — или же шумом, возникшим вследствие несовершенства человеческого восприятия. В жизни мы регулярно сталкиваемся с этой дилеммой. Дежурный офицер видит точку на экране радара. Что это — нас атакует ядерный бомбардировщик или мимо летит стая чаек? Рентгенолог замечает на снимке затемнение. У пациента раковая опухоль или же доброкачественная киста? Присяжные слушают показания очевидца. Подсудимый виновен или же очевидец заблуждается? Мы встречаем человека, который кажется нам смутно знакомым. Мы уже встречали его или это внезапный приступ дежавю? Группе пациентов стало лучше после приема лекарства. Лекарство работает или мы наблюдаем эффект плацебо?
Пользуясь теорией статистических решений, мы получаем не степень уверенности, но решение, что предпринять: согласиться или отказаться от операции, осудить обвиняемого или оправдать его. Принимая ту или иную сторону, мы не выбираем, каким утверждениям о состоянии мира верить. Мы решаем, что нам делать, принимая во внимание предполагаемые издержки и выгоды. Этот когнитивный инструмент заставляет нас осознать разницу между «что истинно» и «что делать». Признавая тот факт, что разные внешние обстоятельства подталкивают нас к разным вариантам рискованного выбора, теория помогает понять, что нам не нужно обманываться, чтобы выбрать что-то одно. Проведя четкую грань между тем, как мы оцениваем состояние внешнего мира, и тем, что мы решаем по этому поводу предпринять, мы можем рационально действовать так, как если бы некое знание было истинным, причем верить в его истинность при этом не обязательно. Как
