У всех моих пациентов блокирована способность открывать себя и тянуться свободно, всем своим существом. У большинства из них я обнаружил, что грудь находится в жестком, сжатом состоянии, как склеп, который защищает и охраняет сердце. У основания шеи также располагается кольцо сжатых мышц, сужающих отверстие в грудную полость. У некоторых шея короткая и толстая, с сильными мышцами, которые эффективно загораживают любые исходящие импульсы. У других шея длинная и тонкая с зажатыми мышцами, которые зажимают любой импульс. Челюсть находится в напряженном, неподвижном состоянии, чтобы контролировать доступ внутрь организма или выход из него наружу. Хроническое напряжение челюсти всегда присутствует, и в некоторых случаях открывание рта чрезвычайно ограничено. Даже губы становятся парализованными и неспособными двигаться вперед легко и свободно. Мышечные спазмы вокруг плечевого пояса и лопаток эффективно ограничивают диапазон вытягивания.
По мере того как я привожу своих пациентов в соприкосновение с их телами, они начинают ощущать фрустрации и депривации, которые вызвали эти напряжения. Они вспоминают свою тоску по матери, которой не было «там», и они начинают осознавать, как они подавляли свои чувства, чтобы устранить боль. Они чувствуют, как они заглушали свой плач, обнаружив, что он вызовет враждебную реакцию со стороны родителей. Они узнали сущность культуры, которая приводит к фрустрации. Они научились поднимать верхнюю губу, чтобы не падать духом перед лицом разочарований, «выше голову, старина». Быть всегда настороже — стало их второй натурой, ибо они уже давно потеряли веру в то, что родители когда-либо отзовутся им. Они стали перекрывать, зажимать или сдерживать свои чувства. Они перестали тянуться, ибо это всегда заканчивалось для них травмой. И они усвоили предписание, что любовь нужно зарабатывать хорошими поступками. Этот указ в сжатой форме выражает отношение к ребенку, который рассматривается как существо, уже запятнанное грехом, или как существо, которое получает какие-то права от родителей, только если он приспосабливается под их требования. Ребенок, который подчиняется такому отношению, должен подавлять свой гнев и враждебность. Это дополнительное подавление еще больше усиливает состояние закрытости.
Человек, находящийся в разрыве со своим телом, не осознает того, что он закрыт. Он будет говорить о любви и даже может проявить некоторые жесты любви, но, поскольку его сердце отсутствует как в его словах, так и в поступках, они не будут убедительными. Он сознает важность любви и поэтому будет пытаться окольными путями получить ту любовь, в которой нуждается. Он будет пытаться помогать другим, не понимая, что таким образом проецирует на них свои собственные потребности. Будучи закрытым для себя, он переложит свои проблемы на внешний мир, вне себя. По этой причине каждое усилие, предпринимаемое им, чтобы заполучить одобрение окружающих (стать хорошим, богатым, добиться успеха), окажется бессмысленным, ибо оно не затрагивает его внутренней сущности. Его достижения или совершенства представляют ценность лишь для его эго. Он будет продолжать чувствовать фрустрацию, не зная ее причин. Будучи закрытым, он не может соприкоснуться с чувствами других людей по отношению к себе, что создает у него впечатление, будто они недостаточно хотят сблизиться с ним.
Когда человек соприкасается со своим телом, он начинает осознавать ограниченность своего существования, вызванную хроническими мышечными напряжениями. Он открывает источник их происхождения и начинает ощущать импульсы, которые они блокируют. При компетентной помощи он сможет высвободить эти импульсы, уменьшив или полностью устранив напряжения от их подавления. Шаг за шагом он заново обретает способность открывать себя и тянуться, которой был наделен еще при рождении. Эта способность превращает его из человека, терпящего неудачу за неудачей, в человека, который может полноценно взаимодействовать с жизнью на эмоциональном уровне. До этого он не мог ни давать, ни получать любовь, а только служил заменой своего истинного бытия.
Эта возможность становится основой для его новой веры в себя и в свои чувства. Установление контакта с телом открывает новый способ понимания себя, которое постепенно переходит в самопринятие. Эта перемена происходит тогда, когда время соприкосновения уступает место самому бытию в соприкосновении или контакте. В дальнейшем мы увидим, что любящий человек — это человек, живущий в контакте со своим телом и с самим собой. Я определил любовь как желание быть близко к кому-то или к чему-то (см. мою книгу «Любовь и оргазм»). Ощущение любви как и соприкосновения, является ощущением близости. Чтобы соприкоснуться, нужно находиться близко, а чтобы быть близко, нужно любить.
Бытие в соприкосновении
Мы не можем рассчитывать, что люди, находящиеся в разрыве с реальностью, в том числе и с реальностью их тел, могут быть ответственными взрослыми. Они не могут принимать реальную ответственность за свою жизнь или поступки, они находятся в разрыве с динамическими силами, которые определяют их поведение и реакции. В прошлом такие люди могли подчиняться установленным нормам поведения, уверенные в том, что если они следуют этим нормам, то их будет не в чем упрекнуть. Но в мире, который больше не признает и не принимает формальные модели отношений, ответственность за значимые эмоциональные отношения переносится на индивида. Такую ответственность человек может принять на себя полностью, только если он находится в соприкосновении с самим собой.
Бытие в соприкосновении означает осознание своего тела, его выражение, состояние его открытости и характер его напряжения. Когда человек находится в соприкосновении со своей телесной самостью, он живет не только на основе умственных образов, которые могут соответствовать или не соответствовать этой самости. Бытие в соприкосновении также означает, что человек обладает некоторым пониманием тех переживаний, которые сформировали его личность, особенно на телесном уровне. Я не смогу переоценить важность того факта, что тело является пробным камнем человеческой реальности. Человек, который думает, что он знает себя, и при этом находится в разрыве со свойством и смыслом своих физических реакций, действует на основе иллюзии. Он принимает намерение за само действие. В своем сердце он хочет тянуться, но импульсы не могут протекать свободно через мышечную броню. Действие становится нерешительным, незаконченным и противоречивым. Естественно, оно вызывает такую же незаконченную и противоречивую реакцию. Подобная ситуация может приносить одно неудовлетворение и разочарование и даже может привести к возникновению чувства обиды, если человек не осознает своих проблем. В этом случае он может сказать: «Я хочу тянуться навстречу вам, но мне уже столько раз причиняли боль, что я волей-неволей должен сомневаться и быть все время настороже».
На такое высказывание мы можем без колебаний отреагировать с сочувствием и любовью.
Когда напряжения в теле носят более тяжелый характер, вытягивание может трансформироваться в акт жестокости или садизма. Я наблюдал, как это происходило со множеством пациентов, когда я давал им свою руку. Сначала они брали ее мягко, но по мере того, как чувство нарастало, их ладони становились жестче, а хватка усиливалась настолько, будто они хотели оторвать мою руку. В терапевтической ситуации это позволит нам исследовать глубинные чувства пациента, они имеют губительные последствия для отношений, построенных на любви. Мы сможем понять это явление, когда осознаем, что импульс любви трансформируется в ярость, после того как он задействует негативные чувства, запертые мышечной броней.
Сочетание любви и гнева, направленное на одного и того же человека, принимает садистский характер, то есть оно становится потребностью причинять боль в качестве выражения любви. В противоположность человеку, испытывающему враждебность или ненависть, садист причиняет боль тому, кого он любит. Райх считал, что импульс любви расщепляется, когда проходит через сжатую мускулатуру, и что попытка восстановить его целостность превращает его в грубое и жестокое действие. В этой ситуации человек, который находится в соприкосновении с самим собой, вместо того чтобы причинять боль любимому человеку, сказал бы: «Я не могу любить. Во мне слишком много враждебности».
Бытие в соприкосновении — это не только предпосылка для ответственности, но также и ее суть. Взрослый, в отличие от ребенка, несет ответственность за свое собственное самочувствие. Это не та ответственность, которая налагается извне, а та, которая свойственна внутренней природе взрослой особи — человека или животного. Однако общеизвестно, что многие люди, особенно те, которые находятся в депрессии, не в состоянии принять такую ответственность. Их тревожат чувства лишения, зародившиеся еще в детстве и подрывающие их чувства самообладания и уверенности в себе. Они ищут одобрения и, кажется, хотят заручиться поддержкой и вновь обрести уверенность в своих силах. Их поведение можно описать как незрелое. Их отношения с другими людьми можно охарактеризовать зависимостью. Они являются личностями, ориентированными на внешний мир, потому что у них нет контакта ни со своими чувствами, ни со своим телом.
