множатся и чем значительнее и точнее совпадение, тем меньше вероятность случая и тем сильнее ее немыслимость, а в итоге они уже не могут считаться случайностью – но, за неимением каузального объяснения, все равно приходится думать о них как о «значимых совпадениях». Как я говорил, их «необъяснимость» проистекает не из неведомой причины, а из того факта, что разум не может таковую помыслить. Так случается, когда пространство и время теряют свое значение или становятся относительными, ибо в этих условиях каузальность, которая предполагает наличие пространства и времени для своей непрерывности, как бы исчезает и делается совершенно немыслимой.
По этим причинам мне представляется необходимым ввести, наряду со временем, пространством и каузальностью, категорию, которая не только позволяет нам понять синхронистические феномены как особый класс естественных событий, но и определяет случайность как извечно существующий универсальный фактор и, отчасти, как сумму протекающих во времени бесчисленных индивидуальных актов творения.
Доклад, прочитанный на конференции общества «Эранос» в швейцарской Асконе в 1951 г. Опубликован в ежегоднике общества за тот же год. Отдельным изданием вышел в Цюрихе в 1952 г.
Уважаемые дамы и господа!
Было бы, наверное, правильным начать мое изложение с объяснения того понятия, которому посвящен доклад. Но я решил поступить иначе и сначала кратко описать факты, имеющие отношение к понятию синхронистичности. Как следует из этимологии, этот термин неразрывно связан со временем, точнее с таким явлением, как одновременность. Вместо одновременности можно также говорить о «значимом совпадении» двух или более событий в ситуации, когда ясно, что перед нами – не просто случайность. Статистическое – то есть вероятностное – совпадение событий, какое порой наблюдается в больницах при «дублировании историй», относится к области случайного. Группы подобных совпадений могут состоять из разного количества событий, но все равно их элементы останутся вероятными и рационально возможными. Например, человек случайно запоминает номер своего трамвайного билета. Когда он приходит домой, ему звонят по телефону и в разговоре упоминают тот же самый номер. Вечером он идет в театр и покупает билет с таким же номером. Эти три события образуют группу случайностей, которые, пусть они крайне редки, полностью находятся в пределах возможностей, определяемых частотой повторяемости таких действий. А я хотел бы рассказать о случае из моей собственной жизни, когда группы случайностей составили не менее шести событий.
Первого апреля 1949 года я с утра записал кое-что в блокнот, и в этой записи присутствовала странная фигурка – наполовину рыба и наполовину человек. На обед мне подали рыбу. В разговоре кто-то упомянул об обычае подшучивать над другими и делать из них «апрельскую рыбу». Ближе к вечеру одна моя бывшая пациентка, с которой мы не виделись несколько месяцев, показала мне несколько отличных картин с изображениями рыб. Вечером моим глазам предстала вышивка с фигурами морских чудовищ и рыб. На следующее утро я встретил другую свою бывшую пациентку, которая в последний раз приходила на прием десять лет назад. Оказывается, ночью ей приснилась рыба. Несколько месяцев спустя, когда я решил вставить эту историю в одну из своих работ и как раз перенес ее на бумагу, я вышел из дома на берег озера, куда уже неоднократно выходил тем утром. На сей раз я обнаружил на берегу рыбу около тридцати сантиметров в длину. Поскольку поблизости никого не было, мне оставалось лишь гадать, кто мог извлечь ее из воды.
Когда совпадения накапливаются таким вот образом, человек попросту не в состоянии их не замечать; а чем больше совпадений в одной группе или чем они необычнее, тем более поразительными они кажутся. По причинам, о которых я рассуждал в своих работах и которые не стану здесь пересказывать, я пришел к выводу, что в моей истории присутствовала группа случайных совпадений. Хотя следует признать, что подобная цепочка совпадений выглядела более невероятной, чем простое дублирование.
Вернемся к предыдущей истории – с трамвайным билетом; я сказал, что человек «случайно» обращает внимание на номер билета и его запоминает, то есть обычно он этого не делает. Так появляется основа для вереницы случайных событий, но я не могу знать, что конкретно побудило этого человека запомнить номер. Мне кажется, что в нашу оценку такой вот группы случайностей обязательно вмешивается фактор неопределенности, и о нем стоит сказать подробнее. Он обнаруживается и в других случаях, разумеется, но трудно сделать на его счет сколько-нибудь внятные выводы, несмотря на то что порой никак не избавиться от ощущения, будто мы как бы предчувствуем появление последовательности событий. Это ощущение становится фактически необоримым в случаях наподобие следующего: человек думает, что наверняка встретит на улице своего старого друга, но, выйдя из дома, сталкивается, к своему разочарованию, с незнакомцем. Он сворачивает за угол – и вдруг встречает того друга, о котором думал. Такого рода случаи имеют множество форм и проявлений, происходят довольно часто, вызывают мгновенно удивление, но, как правило, быстро забываются.
Что ж, чем больше у нас накапливается «предвидимых» подробностей события, тем сильнее наше предчувствие, если угодно, предвосхищение, и тем невероятнее становится случайность. Помню историю моего друга-студента, отец которого пообещал ему путешествие в Испанию, если он успешно сдаст выпускные экзамены. Моему другу в ту ночь приснилось, что он гуляет по какому-то испанскому городу. Улица привела его на площадь, где стоял готический собор. Мой друг повернул на углу направо, на другую улицу. Там он увидел красивый экипаж (kalesche), запряженный парой лошадей. А потом он проснулся. Он поведал мне этот сон, когда мы сидели в дружеской компании и пили пиво. Вскоре после этого он успешно сдал экзамены, отправился в Испанию и там, гуляя по улицам, узнал город из своего сновидения. Он нашел площадь и собор, которые в точности соответствовали образам из сна. Он хотел было пойти прямиком к собору, но потом вспомнил, что во сне повернул направо, на другую улицу. Ему захотелось узнать, будет ли и дальше действительность совпадать со сновидением. Едва он свернул за угол, как и вправду увидел коляску, запряженную парой.
Это sentiment du déjà-vu [303] опирается, как я установил при изучении достаточного количества случаев, на своего рода предвидение во сне, но мы уже убедились, что такое предвидение посещает человека и наяву. В этих случаях простая случайность становится крайне маловероятной, поскольку о совпадении известно заранее. Оно утрачивает свой случайный характер не только психологически и субъективно, но и объективно, ведь накопление совпадающих подробностей существенно уменьшает вероятность случайности как определяющего фактора. (Дарье и Фламмарион определяют вероятность предчувствия смерти в диапазоне от 1:4 000 000 до 1:8 000 000
