Все это, однако, не касается корней дела. Хотя экономика журналистики такова, что она принижает ценность труда, связанного с созданием репортажей о новостях, я уверен, что это ложный детерминизм, которым нельзя ограничиваться при анализе. Подлинная сила репортера, с моей точки зрения, является столь значительной, а число талантливых людей, которые начинают с репортажей, столь велико, что должна существовать какая-то серьезная причина, по которой предпринимается так мало усилий для подъема этой профессии на уровень медицины, техники или права.
Эптон Синклер, выражая широко распространенное среди американцев мнение[367], говорит, что он обнаружил эту, более глубокую, причину в том, что он называет «Грошовым Чеком» (The Brass Check)[368].
Получая зарплату за неделю, вы обнаруживаете в конверте Грошовый Чек — вы, создающие, печатающие и распространяющие наши газеты и журналы. Грошовый Чек — это цена вашего стыда. Вы овладеваете честным и прекрасным телом истины и продаете его на базарной площади; вы продаете девственные надежды человечества в омерзительный бордель Большого Бизнеса[369].
На основании этого высказывания может сложиться впечатление, что существует тело известной людям истины и множество обоснованных надежд, на которых наживаются вступившие в более или менее сознательный заговор богатые владельцы газет. Если эта теория верна, то из нее следует определенный вывод: прекрасное тело истины останется неприкосновенным в прессе, которая никак не связана с Большим Бизнесом. Но если случится так, что пресса, не контролируемая Большим Бизнесом и даже не находящаяся с ним в дружеских отношениях, каким-то образом все-таки не будет освещать истину, то это будет означать, что в теории Синклера что-то не так.
Такой прессы не существует. Странно, но, предлагая способ борьбы с пороком, Синклер не советует своим читателям подписаться на местную радикальную газету. А почему? Если проблемы американской журналистики связаны с Грошовым Чеком, выписанным Большим Бизнесом, почему средство решения этой проблемы не усматривается в чтении газет, которые не принимают Грошовых Чеков от Большого Бизнеса? Зачем финансировать «Национальные новости», с их огромным советом директоров «всех возможных вероисповеданий и профессий», для того чтобы печатать газету, в которой сообщается о фактах ущерба, «независимо от того, кому наносится ущерб: «Стил траст» (Steel Trust) или профсоюзной организации «Индустриальные рабочие мира» (I.W.W.), «Стандард ойл компани» (Standard Oil Company) или социалистической партии?» Если проблема заключается в Большом Бизнесе, то есть в «Стал траст», «Стандард ойл компани» и т. п., то почему не призывать людей к чтению газет, выпускаемых «Индустриальными рабочими мира» или социалистической партией? Этого Синклер не объясняет. Причина, по которой он этого не делает, проста. Он не может убедить никого, даже самого себя, что антикапиталистическая пресса является средством борьбы против капиталистической прессы. Он не принимает во внимание антикапиталистическую прессу ни в теории Грошового Чека, ни в конструктивных предложениях. Но если вы хотите поставить диагноз американской журналистике, то вы не можете не принимать ее во внимание. Если вас интересует «прекрасное тело истины», то вы не можете допустить грубую логическую ошибку, собрав все примеры нечестного поведения и лжи, которые можно найти в ряде одних газет, проигнорировав все подобные примеры, которые можно найти в ряде других газет, и затем приписать производство лжи исключительно кругу тех изданий, которыми вы ограничили свое исследование. Если вы хотите обвинить в ошибках прессы «капитализм», то вам придется доказать, что эти ошибки существуют только в изданиях, находящихся под контролем капитализма. То, что Синклер не может этого сделать, видно из того факта, что если свой диагноз дефектов он строит, апеллируя исключительно к капитализму, то, прописывая лекарство от этих дефектов, он игнорирует как капитализм, так и антикапитализм.
Невозможность взять какую-то некапиталистическую статью в качестве модели истинности и знания дела должна была бы заставить Синклера и тех, кто с ним соглашается, посмотреть более критично на свои исходные посылки. Они должны были бы задаться, например, вопросом: где найти прекрасное тело истины, на котором проституирует Большой Бизнес, но к которому у Противников Большого Бизнеса, по-видимому, нет доступа? Ведь этот вопрос подводит, насколько я понимаю, к самому сердцу этого дела, то есть к вопросу о том, что такое новости.
1Даже если бы все репортеры мира работали двадцать четыре часа в сутки, они не смогли бы быть свидетелями всех происходящих в мире событий. Да и вообще, репортеров в мире не так много. И ни один из них не обладает способностью находиться в данный момент времени более чем в одном месте. Репортеры не ясновидцы, они не могут посмотреть в хрустальный шар и увидеть, в соответствии с их желанием, любую часть мира. Они не умеют перемещаться в пространстве силой мысли. Если бы их работа не представляла собой стандартизованную рутину, считалось бы чудом, что сравнительно немногочисленная группа людей охватывает столь большое информационное поле.
Газеты не стремятся к тому, чтобы неусыпно следить за всем человечеством[370]. Они посылают наблюдателей в определенные места, такие, как главное управление полиции, приемная следователя, администрация округа, муниципалитет, Белый дом, Сенат, Палата представителей и т. п. Они наблюдают или, в большинстве случаев, принадлежат к объединениям, нанимающим специальных людей для наблюдения за «сравнительно небольшим числом мест, куда поступает информация, если чья-то жизнь… отклоняется от обычного течения или происходят события, заслуживающие освещения в прессе. Представим себе такую ситуацию. Джон Смит становится брокером. В течение десяти лет он спокойно следует по своему жизненному пути и никого особенно не интересует, за исключением близких друзей и клиентов. Для газет он не существует. На одиннадцатый год своей работы он терпит тяжелые убытки; и когда его ресурсы окончательно иссякают, Смит обращается к адвокату и договаривается о встрече, чтобы составить документ о передаче прав. Адвокат отвечает ему через приемную администрации округа, и соответствующий чиновник делает отметку в документах. Этого достаточно, чтобы материал о Джоне Смите попал в газеты. Покуда чиновник пишет некролог на бизнес Смита, репортер заглядывает ему через плечо, и несколькими минутами спустя журналисты узнают о проблемах Смита и становятся столь же осведомленными о положении его дел, как если бы специальный репортер дежурил у дверей его конторы ежедневно, в течение всех десяти лет ее существования»[371].
Когда Гивен говорит, что газетам становится известно о проблемах Смита и состоянии его дел, Гивен не имеет в виду, что репортеры знакомы со Смитом или что Арнольд Беннетт[372] знает их всех, раз он сделал Смита героем своего трехтомного романа. Газетам стали известны «буквально через пять минут» только голые факты, зафиксированные в приемной администрации округа. С помощью этого физического действия «обнаруживаются» новости, касающиеся Смита. Будет ли эта тема развиваться — другой вопрос. Прежде чем ряд событий становятся новостями, они обычно должны проявиться в некотором более или менее открытом действии. Чаще всего это действие бывает подчеркнуто открытым. Друзья Смита в течение многих лет могли знать, что он любит рисковать. Эти слухи могли достигать ушей редактора раздела финансовых новостей, если эти друзья были не в меру разговорчивы. Но, не говоря уже о том, что подобные слухи нельзя опубликовать, так как они были бы расценены как клевета, в них не содержится конкретных фактов, на основании которых можно было бы сделать газетный материал. Должно произойти нечто определенное и имеющее однозначную форму. Это может быть акт объявления себя банкротом, пожар, столкновение, оскорбление, массовые волнения, арест, расторжение договора, принятие постановления, речь, голосование, митинг, выступление известного человека, редакционная статья в газете, распродажа, график выплаты заработной платы, изменение цен, предложение о постройке моста, демонстрация… Ход событий должен принять определенную форму, и до тех пор, пока он не вступит в такую фазу, когда некий его аспект является свершившимся фактом, новости не могут быть выделены из массы возможных истин.
2Естественно, существует много разных мнений относительно того, какой должна быть форма событий, чтобы репортер мог сообщить о них в газете. Хороший журналист чаще находит новости, чем литературный поденщик. Если опытный журналист видит опасно накренившееся здание, то ему не нужно ждать, пока оно упадет, чтобы подготовить материал для колонки новостей. Воистину гениальным был репортер, который угадал, кто станет следующим вице-королем Индии, услышав, что лорд имярек интересовался климатом. Истории журналистики известны случаи гениальных догадок и открытий, однако число людей, способных сделать их, невелико. Обычно именно стереотипная форма, которую принимает некое событие, происходящее в обычном для происшествий месте, помогает увидеть в нем сюжет для освещения в разделе новостей. Чаще всего это случается там, где люди соприкасаются с органами государственной власти. De minimis поп curat lex[373]. Именно в казенных учреждениях становится известно о заключении браков, регистрации рождений и смерти, заключении контрактов, объявлении банкротства, прибытиях и отъездах, правовых спорах, беспорядках, эпидемиях и стихийных бедствиях.
