И тогда этот Дух можно уподобить современной астрофизической картины космоса, в которой звезды есть нейроны, а филаменты (нити), состоящие из галактик и звезд, есть синапсы.
Конечно, это вовсе не подразумевает, что в нутрии нас могут находиться существа, которые воспринимают наш мозг точно так же, как мы нашу Вселенную. Эта гипотеза лишь предполагает, что Сознание может не иметь масштабной локальности. Здесь можно вспомнить «ноосферу», о которой В. Вернадский отзывался так: «В биосфере существует великая геологическая, быть может, космическая сила, планетное действие которой обычно не принимается во внимание в представлениях о космосе… Эта сила есть разум человека, устремленная и организованная воля его как существа общественного». Прочтем в этой цитате «космическую силу» как единое Сознание, «разум человека» – как самосознание, а «организованную волю» – как нуминозное Я, и все встанет на свои места. Теперь можно даже сослаться на эволюционную модель Э. Леруа, повторяющего основные идеи Плотина, весьма близкие к панпсихическим положениям индуизма, буддизма, даосизма и того эллинистического гностицизма, который произошел от Гераклита. Например, Тейяр де Шарден заявляет: «Если это так, то очевидно, Сознание, с точки зрения опыта определяемое как специфическое свойство организованной сложности, выходит далеко за пределы смехотворно малого интервала, внутри которого мы в состоянии непосредственно его различить».
Если единицей информации является бит, то носителем этого абстрактного «кусочка» может быть, не только электрон, но и планета, звезда, галактика. Иначе говоря, мышление может быть организовано на любом уровне, а самосознание есть организованная подходящим образом структура носителей. Если пчела есть организованный носитель Сознания, то рой пчел – еще более организованный носитель Сознания и т.д. Библейский Бог-Отец как нуминозное Я и панпсихическое Сознание действительно оказывается вездесущим Творцом всего.
Но что значит верить в этого Бога? Признавать существование Творца? Это – несомненно, ведь верующий несомненным образом существует, а вместе с ним через акт декартовского cogito существует и Вселенная. Для такого тонкого и особенного состояния, которое подразумевается в самом поиске веры (а зачем искать то, что получаешь автоматически?), простая вера в существование Бога ничего не прибавляет человеку. Именно поэтому безверие ничего не меняет в человеке. Быть может, вера означает поклонение Творцу? И это проявляется через жертвоприношения, хвалебные литургии, молитвы и соблюдение предписаний, как это особенно подчеркивается в исламе? Но тогда вера ничем не отличается от раболепства перед любым земным повелителем. Еще совсем недавно именно так нацисты верили в Гитлера, коммунисты – в Ленина и Сталина, а китайцы – в Мао, да и сегодня на планете найдется пара-тройка местечковых вождей, которым аборигены поклоняются с большей или меньшей истовостью. Это ли вера?
Так что есть вера? Отсеивая все банальности и патологии человеческой психики, можно прийти к такому определению: Вера в Бога – это вера в его благость, т.е. вера в нравственно сотворенный им мир, т.е. влюбленность в жизнь как таковую. Именно поэтому наибольшую веру имеют дети, чье мировосприятие отличается как раз такой верой в благодатную Вселенную и влюбленностью в жизнь, которую с годами человек (и животное) утрачивает. Именно в этом смысле Иисус ставил ребенка выше старца. Его фраза «Будьте как дети» подразумевает наивное состояние психики, живущей в безусловном доверии к миру. Недаром в церковной традиции идеальный святой есть старец, достигший младенческой простоты. Именно к такому каноническому виду приближаются святые угодники на православных иконах. Будьте как дети.
Итак, вера – это вера в нравственную Вселенную, которая более всего присуща юным созданиям. При этом ребенку совсем не нужно интересоваться религией и что-то думать о Боге. Он верит ему всей своей жизнью. Это удел стариков – топтать храмовые дворы и молиться. И что есть молитва, как не выспрашивание у Бога именно этого полноценного мировосприятия, потерянного в том ностальгическом детстве, где «фонтаны были голубые, и розы красные цвели», там, «где мама молодая, и отец живой», там «на фоне Пушкина, где птичка вылетает»? Чего просит верующий (будь то даже деньги, власть, слава, здоровье, еда, секс или смерть врагов), как ни блаженного умиротворения себе (которое отчасти могут обеспечить и деньги, и власть, и слава, и здоровье, и еда, и секс, и мертвые враги)?
Сам этот постулат «Будьте как дети» можно считать «первой благородной истиной» христианства. И она звучит ужасным диссонансом по отношению к «первой благородной истине» буддизма: «Жизнь есть страдание». Признать, что творение Бога создано для страдания – значит полностью утратить веру в благость Бога (не в его существование), заменив ее чем-то иным, с чем можно все еще жить. Чем же является эта альтернатива вере?
Как установлено в современных наблюдениях астрофизиков, начатых Хабблом, наша Вселенная есть ускоренно расширяющиеся пространство-время от сингулярности Большого взрыва. Итак, Вселенная есть окрестности ничто («в ореховой скорлупе» по выражению С. Хокинга). Этот процесс либо рассеет вещество до однородной и холодной пустыни легких частиц, достигнув максимальной энтропии во славу второго начала термодинамики (возможно, эта модель основывается лишь на нашем поверхностном понимании природы времени и пространства), либо Вселенная по каким-то пока только Творцу известным причинам вновь стянется в черную дыру, чтобы в обратном времени оказаться белой дырой и запустить новую тахионную анти-Вселенную, как в циклической модели ведических кальп, в которых Брахман перерождается вновь и вновь из Яйца-сингулярности.
В любом случае эта история кончается плачевно для нашей Вселенной и ее населения. Печальна участь человека. Подобный результат, помимо Вед, предсказывали и гностики, утверждая, что с Концом Света все души перейдут в иное ангельское состояние. Но кем бы ни были эти бессмертные духи, их психологическое состояние (индуистско-буддистское слияние с Браманом) совершенно исключает человеческое. Человеку и его земле с фонтанами и розами, с матерями и отцами, с птичками и Пушкиным все равно конец. Человеческая душа обречена. Мы не готовы смириться с безвозвратной гибелью отдельной особи (хотя именно это всех нас ждет). Как же нам смириться с гибелью всего человечества и его Вселенной? Экстраполяция этих выводов в отдаленное будущее делает всю эволюцию бессмысленной в нашем человеческом понимании смысла жизни и вообще какого-либо начинания. Тогда зачем все это было?
Наблюдая за животным миром, мы обнаруживаем в нем, что животные, особенно – юные особи, склонны к активным играм, которые нас умиляют и забавляют. Играют все зверята. Зоопсихологи и вообще все те, кто занимается поведением животных, стоя на позициях эволюционизма и бихевиоризма, очень серьезно объясняют забавы детенышей их инстинктивной тренировкой перед будущей борьбой за выживание. Травоядные учатся убегать, хищники учатся нападать, потому что именно это предстоит им делать всю оставшуюся жизнь. Следуя такой логике, какой-нибудь инопланетянин мог бы заметить, что среди людей игривость так же особенно присуща детям (чью веру в Бога мы вместе с Иисусом уже признали самой настоящей), и предположить, что человеческие детеныши занимаются играми, готовясь все как один стать профессиональными воинами или, по крайней мере, спортсменами.
Нелепость такого вывода подсказывает нам, что игра – это самоцель, и по природе своей она является фундаментальной категорией бытия, т.е. бытие как таковое и есть игра. Мы говорим «игра мысли», «игра чувств», «игра красок», «игра генов», «игра квантов». Разве материя не есть игра частиц в принцип неопределенности и в теорию хаоса? Разве инфекция, косящая народы, не есть игра вирусов и бактерий в рекомбинации? Разве жизнь, старость и смерть не есть игра биологии? Знаменитый постулат Декарта «Я мыслю, следовательно существую» должен звучать как «Я играю, следовательно существую». Именно это утверждают дети всем своим бытием, состоящим из непрерывной игры. Игрой оказывается и еда, и сон, и даже болевые ощущения, несомненно, воспринимаются ими как нехорошая игра природы с ними.
Если главный закон философии есть единство и борьба противоположностей, т.е. опять игра, то этот закон в терминах формальной логики можно записать так:
Е(х) = Р(х),
где Е есть так называемый квантор существования, а Р – предикат игры.
Т.о. закон гласит: для любого х существование (exist) равносильно его участию в игре (play). Известный афоризм «Мир есть театр, а люди в нем актеры» может быть перефразирован в онтологический принцип: «Мир есть игра Бога, а все живые существа в ней активные участники». И все это не предполагает никакой нравственной цели. Зачем было сингулярности, пребывающей в абсолютном покое, затевать эту кутерьму, которая кончится ничем? Выражаясь языком Тертуллиана, рождение Вселенной из ничего и ее обреченное на гибель существование «несомненно и совершенно абсурдно».
