пояса у меня все под контролем, хотя сейчас перспективы так себе.
— Интересно, я самая худшая клиентка в вашей практике?
Она отрицательно качает головой.
— Некоторые просят меня остановиться и уходят, так что вы еще ничего.
— Знаете, я рожала три раза. Естественным путем. Так что мне хорошо известно, что такое боль, — говорю потому что теперь не могу прекратить свои попытки доказать ей, что я не только не слабачка, но и хорошо знаю свои недостатки и сильные стороны. Она вручает мне пакет со льдом и предлагает полежать несколько минут, зажав его между ног. Остаюсь в блаженном одиночестве. Если бы я могла набросить одежду и незаметно ускользнуть из этого места, то так бы и сделала, но, конечно, мне придется предстать перед ней лицом к лицу на стойке регистрации, чтобы заплатить за только что перенесенную пытку и захватить несколько скрабов: по ее словам, они помогут сохранить приобретенную гладкость.
На улице сразу отправляю сообщение № 6:
«Это было хуже, чем я себе представляла. Ненавижу тебя».
«Приходи, я помогу тебе почувствовать себя лучше», — приходит в ответ от него.
«Как будто я доставлю тебе это удовольствие увидеть меня сейчас», — пишу и направляюсь к себе. Буду пестовать свою измученную вульву и уязвленное самолюбие.
Глава 33. Совсем не доброе утро
Когда я наконец-то добираюсь до Бруклина для свидания в будничный день, то № 7 не замечает интимных перемен. № 6 был восхищен и благодарен, когда увидел ее несколько дней назад, признавшись, что очень был удивлен и даже разочарован обнаружить во время нашего первого секса, что у меня вообще есть волосы на лобке. Теперь я не знаю, что хуже: его первоначальная неприязнь к моим лобковым волосам или их полное игнорирование, как это делает № 7.
№ 7 сообщает, что будет праздновать Новый год в ресторанчике неподалеку. Они с друзьями заказали столик, и одно место он забронировал для меня. До Нового года осталось несколько недель, и мне кажется, что еще слишком рано проводить такое знаменательное событие с ним и его друзьями. Его настойчивость меня тревожит. Даже если я не стану праздновать с друзьями (что вряд ли), его компания — последнее, что нужно мне в Новый год.
— Покажи фотографию бывшего, — неожиданно просит он. — Хочется знать, с кем я конкурирую.
— Он тебе вовсе не конкурент, — отвечаю. — На то он и бывший. Ты уверен, что не предпочтешь фотографии других людей, с которыми я встречаюсь? Реальных конкурентов?
— Конечно, покажи и их тоже.
— Я шучу. Вот одна фотография Майкла, и забудем об этом. — Нахожу в телефоне старый семейный снимок и показываю ему.
После нескольких минут изучения фотографии он откидывается на спину с довольной улыбкой и произносит:
— Хорошо, я доволен: выгляжу лучше, чем он.
Он, очевидно, ждет, что соглашусь с ним, но я теряю дар речи. Не считаю его более привлекательным. И вообще, неужели он думает, что имеет право высказывать свое мнение о человеке, с которым я провела десятилетия, об отце моих детей? Мне инстинктивно хочется встать на защиту Майкла и становится стыдно за № 7, за то, что он сравнивает себя с ним.
После нескольких минут неловкого молчания начинаю рыскать под его одеялом в поисках своей одежды, как для того, чтобы заявить о себе, так и потому, что мне пора домой. Он предлагает остаться на поздний обед, но я смотрю на часы и качаю головой. Он сетует, что ему еще ни разу не удалось накормить меня как следует, и предлагает как-нибудь прийти к нему на ужин и остаться на ночь. Я уклончиво объясняю, что у меня не так много шансов остаться на всю ночь, но когда-нибудь в конце концов это случится.
К счастью (или, как выяснилось позже, к несчастью), на следующей неделе Хадсон отпрашивается съездить с другом в его загородный дом на выходные и по моей просьбе Майкл оставляет Джорджию у себя еще на одну ночь. Я стала максимально эффективно использовать свое свободное время, поэтому предлагаю № 7 поужинать и переночевать у него в пятницу вечером, как он и хотел, а субботний вечер храню для № 6. Всю неделю № 7 обсуждает со мной нюансы меню, уточняет, что я люблю, какое вино предпочитаю к этому блюду, — он с нетерпением ждет нашей встречи. В пятницу днем он снова пишет мне, считая часы до моего прихода, и сообщает, что он в мясной лавке просит особую вырезку для особого свидания, а в винном — особую бутылку вина. Меня одновременно трогают его рьяные приготовления и отталкивает его энтузиазм. Я хочу быть желанной, но это кажется слишком просто, пальцем о палец не ударишь. Кроме того, недоумеваю: действительно ли нравлюсь ему или просто само представление обо мне, потому что он постоянно нуждается в ком-то особом в его жизни.
Интересуюсь, где будет ночевать его дочь, и он объясняет, что она идет к подруге и вернется очень поздно. Беспокоюсь, как бы ее не смутило мое присутствие. Я бы, например, не осмелилась пригласить мужчину к себе, когда дети дома. Но он настаивает: дочка не против, она ненавидит его бывшую, а вот меня находит очень милой. Восхищаюсь их доверительными отношениями, но все же считаю, что девочку стоит оградить от подробностей его личной жизни. Кроме того, он прикладывает столько усилий к тому, чтобы я оставалась рядом, что начинаю чувствовать себя загнанным в угол зверем.
Когда прихожу вечером, он открывает дверь с широкой улыбкой и приглашает за маленький кухонный стол с бокалом вина, пока сам заканчивает готовить. Он вертится между плитой и холодильником, объясняя, что еще не совсем привык к этой кухне. Наконец представляет мне блюдо с нарезанным стейком, с запеченными грибами, жареным картофелем и спаржей на пару. Я откровенно признаюсь ему, что впечатлена и благодарна, и он светится от радости. Для меня никогда не обесценятся любовь и забота, с которой мужчина готовит и подает ужин.
За едой он сообщает, что кое-что придумал на вечер. В баре, куда он часто ходит с друзьями, будут играть латиноамериканскую музыку, и ему очень хочется познакомить меня со всей компанией. Бормочу, что это отличная идея, хотя сама так не думаю. Я не слишком хорошо знаю № 7, чтобы встречаться еще и с его друзьями. Вечер в шумном местном баре напоминает сутолоку студенческих баров, которые я ненавидела. Однако он преисполнен энтузиазма и добавляет, что его друзьям не терпится меня увидеть, поэтому я с улыбкой соглашаюсь.
Мы проходим квартал до бара. На улице покуривает
