обновляю этот ассортимент, только когда Тина уговаривает попробовать одну из ее парижских штучек. Но в том, что касается еды, книг и отелей, я непримирима, хотя и стесняюсь этого.
Закончив сервировать закуски, он просит меня захватить вино и перебраться с ним в гостиную. Мы усаживаемся на небольшой диван и болтаем. Марк придвигается ко мне ближе и отставляет свой бокал.
— Ты действительно такая красивая, — говорит он. — Как же я счастлив, что Джилл дала мне твой номер. Она уверяла, что ты умираешь от нетерпения познакомиться, но сейчас мне кажется, что все должно было быть наоборот и умирать от нетерпения должен был я.
Мне сложно удержаться от смеха, вспоминая, как доктор Б. выпрашивала у меня драгоценный номер, потому что Марк уже подпрыгивал от нетерпения. Она не покладая рук работала на оба фронта ради того, чтобы это свидание состоялось.
Через несколько минут — блюдо все еще остается нетронутым — он наклоняется ко мне и целует, продолжая бормотать о том, какая я красивая и как ему повезло оказаться рядом. Нас спугивает шум у входной двери, и мы резко отстраняемся друг от друга. Мгновение спустя через комнату на цыпочках пробирается его дочь, рассыпаясь в извинениях, что-то забирает и снова исчезает. Марк снова подсаживается поближе. Я отодвигаюсь, переживая, что дочка может вернуться, тогда он отводит меня в свою спальню и закрывает за нами дверь. Двуспальная кровать с массивным каркасом красного дерева покрыта потертым лоскутным одеялом. На комоде в ряд стоят рамки с фотографиями его детей и несколько свечей, которые он тут же зажигает со словами: «В этом вся прелесть жизни рядом с магазином “Всё по доллару” — там найдется что угодно». С тоской вспоминаю о № 6 с его тщательно подобранным постельным бельем и дорогими, изысканными ароматизированными свечами ручной работы.
Мы раздеваемся, стоя лицом друг к другу, он укладывает меня спиной на кровать, спрашивая, можно ли сделать куннилингус. Я киваю в знак согласия, через несколько минут он берет с тумбочки презерватив, и мы оба быстро кончаем. Все еще лежа рядом с ним, произношу:
— Хочу задать тебе один вопрос, над которым много размышляла в последнее время.
— Конечно, давай.
— Почему мужчинам так нравится оральный секс? Я имею в виду не получать его, а делать. Это возбуждало всех мужчин, с которыми я была, а многие это просто обожают. Мне даже кажется, что мужчины нуждаются в нем больше, чем в пенетрации. Почему? Что вас так привлекает? — допытываюсь.
— Разве это не очевидно?
— Нет. Не пойми меня неправильно, я обожаю секс, и оральный тоже. Я знаю, как давать и получать, но для меня это не главное. А вот тяга мужчин к киске всегда меня озадачивала.
— Ну, во-первых, не к каждой киске. Не все одинаковые. Некоторые совсем не привлекают к себе внимания. Вот у тебя очень миленькая, — объясняет он, и с моих губ срывается короткий громкий смех.
— Почему? Что в ней такого? — спрашиваю.
— Запах. Это очень важно. И то, что ощущаешь, прикасаясь к ней. Такая влажная и мягкая, она заманивает. В мире не найти ничего подобного на вкус, — объясняет он.
— Интересненько.
Я поражена. Если бы он спросил, что меня прельщает в минете, то я бы не смогла ответить так же красноречиво. Главным образом меня радует, что мужчинам это нравится, и, похоже, это легкий способ доставить им удовольствие.
С растущим беспокойством размышляю: а вдруг минет совсем мне не нравится и получается у меня плохо?
Когда я оделась и уже готова уйти, он спрашивает, когда мы снова увидимся. Осознавая, что хочу оставить свое и без того ограниченное время в выходные для № 6, предлагаю будний день, если Марку это подходит, и он тут же соглашается. Может, это дурной знак, что я не жажду быть желаемой им настолько сильно, что тяну со следующим свиданием? Он натягивает потертую куртку и старые кроссовки, чтобы проводить меня до метро. Во время всей прогулки он держит меня за руку и улыбается. В нем что-то есть: добрый, образованный, не пытается со мной играть. И все же держаться за руки нам рановато.
Я еще не привыкла к свободному времени в выходные: последние восемнадцать лет заполняла субботы и воскресенья уроками плавания, днями рождения и походами в зоопарк. Теперь, когда можно делать что угодно, а не развлекать мужа с детьми, меня словно магнитом тянет к занятиям, которые заставляют меня тосковать по семье. В голове составляю список кварталов и ресторанов, куда бы хотелось сходить, чтобы свободное время казалось наградой, а не напоминанием обо всем, что у меня отняли.
— Знаешь, чего я никогда не делала, но всегда хотела попробовать? — говорю № 6, пока мы пробираемся через Юнион-сквер субботним днем. Прекрасный день поздней осени, на площади проводят фестиваль тайской культуры: немудрено, что здесь целая толпа. — Может, это не очень-то интересно, но я всегда мечтала прокатиться на трамвае через Ист-Ривер до острова Рузвельт. Вот только времени вечно не хватало. Как тебе?
— Конечно, давай вычеркнем этот пункт из твоего списка желаний, — улыбаясь, соглашается он.
Все время принадлежит только нам, и это одновременно освобождает и пугает.
Мы садимся на метро до центра города, а затем проходим несколько кварталов на восток до трамвая. Я прихожу в восторг, когда тот поднимается высоко над рекой. Мы прижимаемся к стеклу, чтобы посмотреть вниз, пока № 6 указывает на достопримечательности и помогает мне ориентироваться. Дорога занимает всего несколько минут, и, когда мы выходим из трамвая, я предлагаю погулять, ведь мы ни разу не были на этом маленьком острове, расположенном так близко от нашего. Он всегда готов поддержать любую мою идею, лишь бы остаться на свежем воздухе. Мы направляемся к памятнику, и он рассказывает историю этого места, пока греемся в лучах солнца на каменном пьедестале: с одной стороны — Манхэттен, с другой — Лонг-Айленд-Сити. Он вытягивается и кладет голову мне на колени. Я приятно удивлена этим редким проявлением его чувств. Когда солнце начинает тускнеть, мы понимаем, что проголодались. Всего в нескольких остановках отсюда — тайский ресторан в Куинсе, где нам давно хотелось побывать. Пока мы дожидаемся свободного столика, он отправляется в уборную. Администратор сообщает мне, что столик уже готов, но посадить меня одну она не может, нужны два человека.
— Нет, все в порядке, мы ведь оба здесь. Мой… хм… мой… Он просто отошел в уборную и сейчас вернется, — запинаюсь.
Зажмуриваюсь от смущения, понимая, что могла бы просто
