"Конечным продуктом подобного пресыщения является то, что на сцене все в большей и большей мере доминируют материальные ценности. В результате жажда ценностей духовных остается неудовлетворенной. Цивилизация, тем самым, оказывается на грани катастрофы" (Э. Ф. Шумахер). Я уделил здесь основное внимание "фрустрированному идеализму" молодежи, поскольку считаю его актуальной исследовательской проблемой сегодняшнего дня. Но, конечно же, любые метапатологии у любого человека я в такой же мере считаю "фрустрированным идеализмом".
XIV.
Эта нехватка ценностей и ценностный голод являются результатом как внешней депривации, так и внутренней амбивалентности и контрценностей.
Мы не просто являемся пассивными жертвами метапатологии, вызываемой внешней ценностной депривацией, — мы боимся высших ценностей как в нас самих, так и вне нас. Они нас не только влекут — они нас также пугают, вводят в замешательство, приводят в трепет. Другими словами, мы испытываем амбивалентность и конфликт. Мы защищаемся от Б-ценностей. Против высшего в нас самих мы используем вытеснение, отрицание, реактивные образования и, возможно, все остальные фрейдистские защитные механизмы так же, как мы мобилизуем их против низшего. Смирение и чувство собственной недостойности могут привести к избеганию высших ценностей. Такую же роль может сыграть и ошеломление перед лицом их необъятности.
Есть основания полагать, что метапатологии могут вызываться самодепривацией, равно как и депривацией, обусловленной внешними обстоятельствами.
XV.
Иерархия базовых потребностей является доминантной по отношению к метапотребностям.
Базовые потребности и метапотребности существуют в одной иерархической структуре, то есть лежат на одном континууме, находятся в одной области познания. И те и другие обладают общим свойством быть "потребными" (необходимыми, нужными человеку) в том смысле, что их депривация приводит к "болезни" и атрофии, а их "насыщение" благоприятствует развитию в направлении к большей человечности, большему счастью и большей радости, к психологическому "успеху", к большему числу пиковых переживаний и, в целом, к большей жизни на уровне Бытия. Другими словами, они все биологически желательны и все благоприятствуют биологическому успеху. Тем не менее, они также определенным образом различаются. Биологическая ценность или успех рассматривались лишь в негативном аспекте, то есть просто как поддержание существования, жизнеспособности, избегание болезни, выживание индивида и его потомства. Но мы здесь подразумеваем также наличие позитивных критериев биологического или эволюционного успеха, то есть не только ценности выживания, но и ценности осуществления. Удовлетворение базовых потребностей и метапотребностей способствует формированию "лучших особей", биологически высших в иерархии доминантности. Не просто сильнейшее, более доминантное, более успешное животное имеет больше возможностей для удовлетворения, лучшую территорию, большее потомство и т. п. ; не просто более слабое, низшее в иерархии доминантности, более заменимое животное с большей вероятностью может быть съеденным или испытывать голод и с меньшей вероятностью способно произвести потомство и т. п., но также лучшая особь живет более полной жизнью с большей удовлетворенностью и меньшей фрустрацией, болью и страхом. Не вдаваясь в описание удовольствия у животных (что я, тем не менее, считаю вполне осуществимой задачей) мы, однако, можем вполне обоснованно поставить вопрос: "Разве нет разницы между биологической, а также психологической жизнью индийского крестьянина и американского фермера, даже если они оба производят на свет потомство?".
Во-первых, ясно, что вся иерархия базовых потребностей доминантна по отношению к метапотребностям, или, другими словами, метапотребности субдоминантны (менее насущны, неотложны или сильны) по отношению к базовым потребностям. Я рассматриваю это как обобщенное статистическое утверждение, поскольку мне известны отдельные люди, которым присущ особый талант или уникальная чувствительность, делающая истину, красоту или доброту более важными и необходимыми, чем некоторые базовые потребности.
Во-вторых, базовые потребности можно считать дефицитар-ными потребностями, обладающими различными уже описанными характеристиками дефицитарности, в то время как метапотребности скорее обладают особыми свойствами, описанными применительно к "мотивации роста" (Maslow, 1962, глава 3).
XVI.
Метапотребности обладают равной побудительностью (в среднем). Мне не удалось выявить общей иерархии доминирования. Но у любого конкретного человека они могут быть и зачастую являются организованными иерархически в соответствии с его специфическими талантами и конституциональными отличиями.
Метапотребности (или Б-ценности, или Б-факты), насколько я могу видеть, не иерархизованы по степени доминантности, а, похоже, обладают равной побудительностью в среднем. Если сформулировать это по-иному, более адекватно для других целей, то можно сказать, что каждый человек обладает собственными приоритетами, иерархией или системой доминирования в соответствии с собственными способностями, темпераментом, навыками, возможностями и т. п. Для одного красота может быть важнее истины, для его брата — наоборот, с той же статистической вероятностью.
XVII.
Похоже, что любая внутренняя или бытийная ценность полностью определяется большинством или всей совокупностью других Б-ценностей. Возможно, они образуют некоторое единство, в которой каждая конкретная Б-ценность является всем этим целым, рассматриваемым с определенного угла зрения.
У меня сложилось (неопределенное) впечатление, что любая Б-ценность полностью и адекватно определяется всей совокупностью других Б-ценностей. Истина, если определить ее полностью, должна быть красивой, хорошей, совершенной, справедливой, простой, упорядоченной, закономерной, живой, всеобъемлющей, единой, трансцендирующей дихотомии, легкой и увлекательной. (Формула "Правда, вся правда и ничего, кроме правды", несомненно, не вполне адекватна.) Красота, если определить ее полностью, должна быть истинной, хорошей, совершенной, живой, простой и т. д. Это выглядит так, будто все Б-ценности представляют собой некоторое единство, где каждая отдельная ценность подобна грани единого целого.
XVIII.
Ценностная жизнь (духовная, религиозная, философская, аксиологическая и т. п.) является аспектом человеческой биологии и лежит на том же континууме, что и "низшая" животная жизнь (они не находятся в отдельных, дихотомизированных или взаимоисключающих мирах). Таким образом, она, возможно, является видовой, надкультурной особенностью, хотя она и должна быть актуализирована культурой для того, чтобы обрести существование.
Все это означает, что так называемая духовная, или ценностная, жизнь, или "высшая" жизнь, находится на том же континууме (является таким же качеством или особенностью), что и жизнь плоти или тела, то есть животная жизнь, материальная жизнь, "низшая" жизнь. То есть, духовная жизнь является частью нашей биологической жизни. Она является хоть и "высшей", но все-таки частью последней.
Духовная жизнь, тем самым, является частью человеческой сущности. Это определяющая характеристика человеческой природы, без которой человеческая природа не будет являться таковой в полной мере. Это часть Подлинного Я, идентичности человека, его внутренней сердцевины, видовой характеристики, полной человечности. Насколько возможны чистое самовыражение, чистая спонтанность, настолько могут проявляться метапотребности. "Раскрывающие", даосистские, экзистенциально-терапевтические, логотерапевтические (Frankl, 1966) или "онтогоги-ческие" техники (Bugental, 1967) должны раскрывать и усиливать метапотребности так же, как и базовые потребности.
Глубинно-диагностические и терапевтические техники должны, помимо прочего, также раскрывать метапотребности, поскольку, как это ни парадоксально, наша "высшая природа" является также нашей "глубинной природой". Ценностная жизнь и жизнь животная не существуют в двух отдельных мирах, как то предполагалось в большинстве религий и философских концепций, равно как и в классической, обезличенной науке. Духовная жизнь (жизнь созерцательная, "религиозная", философская или ценностная) находится в компетенции человеческой мысли и, в принципе, достижима собственными усилиями человека. Хотя она и была исключена из реального мира классической бесценностной наукой, смоделированной по типу физики, она может быть возвращена в качестве предмета исследования наукой гуманистической. Тем самым, подобная расширенная наука, для того чтобы быть "реальной" и естественной, основанной на фактах, а не на желаемом, человеческой, а не сверхчеловеческой, должна признавать вечные истины, абсолютную правду, конечные ценности в качестве полноправных научных проблем, требующих изучения.
