Поехали дальше. Ну, наверное, для Нюськи грудь — это успокоительное и снотворное. Без нее она не засыпает, даже если меня нет дома. Значит, надо либо пытаться уходить с концами на несколько дней, как говорила Юлька, чтобы у ребенка не было альтернативы; либо находить другие варианты отхода ко сну. Первый путь был мне не очень близок — конечно, мне не казалось, как Наташке, что это предательство, но какой-то червячок сомнений внутри копошился. Тем более, все равно никто меня около Нюськи не мог подменить. Так что оставался второй.
Сначала я решила убрать просыпательные кормежки, когда сонная Нюська с помощью груди приходила в себя. По большому счету, для этого требовалось просто волевое усилие с моей стороны. Конечно, проще сунуть ребенку грудь и поспать еще минут двадцать, особенно утром. Но если запастись интересными игрушками на недельку–другую и каждое пробуждение связывать с чем-то увлекательным за пределами кровати, возможно, подъемы без груди будут не такими уж трагическими.
С засыпаниями я решила действовать иначе. У Наташки выходило, что ребенок похож на обезьянку и действует исключительно в соответствии с природными потребностями. Данная гипотеза, конечно, звучит убедительно, но кто знает, насколько корректны подобные сравнения. Мне все-таки ближе Юлькино отношение к детям как к маленьким людям. А что отличает человеческих детенышей от звериных? Они играют, с интересом слушают сказки и одушевляют все окружающие предметы. Нюська, по–моему, уже вполне способна понять какую-нибудь простенькую сказочку про то, что наше Молоко вдруг захотело сходить в гости, скажем, к котятам. Мы как раз недавно возле магазина видели котят без кошки. Отлично. Так я ей и скажу: мама–кошка ушла по делам, а котята голодные. И наше Молоко пошло их покормить. И котята долго благодарили добрую Нюсю, что она с ними поделилась… Чего-то не хватает, слишком абстрактно… О, мы их нарисуем! Комикс сделаем! Вместе раскрасим и перед сном почитаем. Чтобы жажда не мучила, попьем что-нибудь «взрослое», тогда еще подчеркнем, что Нюся теперь совсем большая, не только мамино молоко пьет, но и коровкино…
Не знаю, что в итоге сыграло главную роль, может быть, просто моя решимость, но все вышеперечисленное удалось воплотить в жизнь за месяц. Нюська сразу стала заметно лучше есть. Весь месяц я проводила больше времени за какими-то своими, но интересными ей делами (старалась поменьше садиться, чтобы не провоцировать желание приложиться к груди): мы общими усилиями приготовили несколько супов, пирогов и других блюд, в их создании Нюська принимала непосредственное участие. Оказалось, что твердого «нет» может быть вполне достаточно, даже если это сказано ночью. Она пару раз потребовала привычный «Ам!», но, услышав мой уверенный отказ, быстро согласилась — наверное, от безысходности. Когда начинала скандалить, к делу подключался родной отец, носил на руках, показывал Луну, давал попить из чашки (соски Нюська не признавала с рождения). Комикс про котят пошел на ура, а Молоко одушевилось настолько, что даже стало разговаривать с Нюськой по ее розовому пластмассовому мобильнику. Мы вместе ему звонили, рассказывали, что Нюся очень скучает, ждет его. Молоко отвечало, что и радо бы прийти, но сегодня уже обещало заскочить к котятам или к щенкам. Приходилось Нюсе дальше ждать.
Юлька, изначально шедшая по пути замены груди прикормами и расценивавшая свое молоко исключительно как еду для младенцев, давно уже закруглилась с ГВ: Лерка сам в какой-то момент перестал проявлять к нему интерес, а она и не предлагала. Зато с помощью моих сказок о котятах она отучила сына от соски.
Наташка собиралась ждать самоотлучения до победного конца, но ей неожиданно назначили какие-то гормональные лекарства, не совместимые с ГВ, так что пришлось за три дня отлучать Юрашу. Днем он уже давно умел засыпать с бабушкой, а ритуал вечернего укладывания легко освоил папа, пока Наташа отсиживалась у меня, благо, недалеко было идти. В течение дня она заклеивала часть груди пластырем, утверждала, что без соска ее ребенок не воспринимает. Не знаю, как насчет предательства, но объяснения, что «сися» якобы заболела и ее надо пожалеть, вполне устроили Юрашу. Похоже, мамина уверенность, действительно, главный залог успеха, потому что наши дети, не имея особого выбора, вполне смирились со своей тяжкой долей. Наташка поначалу немного всплакнула: «Теперь я ему не нужна, маму может заменить любой…» — но быстро пришла в себя, потому что Юраша стал гораздо ласковее с ней, и вообще, в статусе некормящей матери, тоже есть свои плюсы.
Так как в нашей компании акция отлучения от груди произошла у всех почти одновременно, мы решили отметить начало нового жизненного этапа глинтвейном. Оставили детей отцам и как свободные женщины вышли в свет.
Возвращаясь с прогулок домой, я иногда заглядываю в почтовый ящик. В основном пишут ЕИРЦ и МГТС, но изредка приходят письма от моей «сожительницы» — институтской подруги, с которой мы вместе обитали в общежитии. После учебы Инна вернулась к себе под Воронеж и иногда пишет мне. С рождением детей–ровесников мы совсем перестали видеться, о том, как подросли малыши, и о новых стрижках теперь узнавали только по фотографиям. Писать подруге удается нечасто, поэтому прежде чем читать очередное ее послание, я люблю перелистывать старые. Вместе с новым получается как будто долгий обстоятельный разговор.
15.11.2003
Привет, Марина!
Ты знаешь, я не приеду на эту сессию, потому что тоже беременна. Рожать, вроде, в начале февраля. Правда, с трудом пока себе это представляю, так неожиданно все получилось… Помнишь, в мае по общаге ходил такой высокий светлый курсант Вася? Я же осталась потом работать, вот мы с ним и познакомились. В июне он закончил училище, я ходила на выпуск. Затем он уехал в отпуск к родителям, а теперь служит на Севере. Я не сразу поняла, что беременна, мама заподозрила. Вася обещает снять жилье, чтобы мы с ребенком, когда он родится, могли к нему приехать. Мои родители, вроде, восприняли известие радостно, давно хотели внуков. Правда, чувствую я себя не очень, много нервничаю — с Васей общаемся редко, я волнуюсь, когда он долго не дает о себе знать…
Инна.
02.03.2004
Привет, Марина!
Вот и родился мой Митенька. Позже срока на полторы недели, прямо накануне моего дня рождения. Все смеялись — хотела, мол, дотянуть, чтобы двойной праздник себе устроить. Беременность получилась непростая из-за нервотрепки: и на сохранении пару раз успела полежать, и сами роды пришлось стимулировать. У Мити была гипоксия. Тоже, говорят, мои переживания не прошли даром. Вася приехал, записали его отцом, говорит, что там почти уже освоился, ищет нам квартиру. Наверное, летом распишемся.
Ладно, извини, долго писать не могу, Митя зовет.
И.21.10.2004
Привет, Марина!
Прости, что долго не писала. Никак не могла выбраться, чтобы сесть за письмо.
Я, когда приехала на сессию, заодно сходила с Митей к детскому невропатологу, потому что у нас в городе только взрослый. Он поставил такой ужасный диагноз… в общем, сказал, что у нас большие проблемы с неврологией, очень высокий тонус конечностей, еще что-то, надо срочно лечить… Вася, как про это узнал, так его и всю его родню будто ветром сдуло. Я, собственно, понимала, что ничего путного из наших отношений не выйдет — уж как-нибудь за год мог бы жилье найти! Но маленькая надежда еще теплилась… А теперь понятно, что все кончено… Маринк, так психовала, жить не хотелось, в итоге молоко пропало. Как посмотрю на Митю, слезы на глаза наворачиваются, он такой же светленький, как папа… Но потом утешаю себя: да ладно, мужики мужиками, а у меня теперь самый дорогой человек есть, мой сын, ради него мне теперь жить надо.
А с учебой пришлось временно завязать. На лечение Мити нужны деньги и время, совмещать это с институтом пока не могу…
И.
После этого письма я очень расстроилась. Ну, вот, еще один ребенок без папы остался… Конечно, стала обсуждать эту тему с девчонками в песочнице, и мнения у них, как обычно, разделились. Наташка и Малина ратовали за полную семью, мол, ребенку, особенно мальчику, необходим отец как образец мужского поведения. В подтверждение их слов Юлька приводила пример своей знакомой, у которой сын долго говорил о себе в женском роде, так как растили его мама с бабушкой. Но она же рассказывала и про своего первого мужа — Катиного папу, который пил, ребенком не занимался, и образцом был, прямо скажем, очень и очень сомнительным. Юлька считала, что правильно сделала, когда ушла от него: «Уж лучше никакого отца, чем такой, которого стыдишься». Конечно, она десять раз подумала: не хотелось в мамин дом возвращаться, одной тяжело ребенка растить («Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик») — но все-таки решилась. А потом нашла «хорошего» папу Катерине, да еще и Лерку родила.
