Наташка, конечно, полезла в Интернет, нашла кучу каких-то статей про ужасы безотцовщины, даже распечатки мне принесла, чтобы я Иннке послала:
«Психологи пишут, что в полной семье одна из функций папы — «оторвать» ребенка от матери, вывести его в более широкий мир. А если мама одна, то есть риск «избыточной привязанности» к ней сына или дочери…»
«Одинокой маме желательно оставаться женственной и не брать на себя отцовскую роль, иначе у ребенка сформируется искаженный образец материнского поведения, что может повлиять на его дальнейшую семейную жизнь…»
«У подростков из неполных семей наблюдается большая эмоциональная нестабильность и личностная незрелость, меньшая сила Я, повышенная эмоциональная чувствительность и пассивность, робость, пугливость, нерешительность».
По мнению Наташи, любого мужа можно перевоспитать, и в этом заключается почетная миссия жены, особенно, матери:
— Вот у меня Вадик каждую субботу пылесосит. У мужчины должна быть хоть какая-то обязанность в доме, иначе он женщине на шею сядет! А по воскресеньям он с Юрашей гуляет, чтобы я выспалась! Надо же организовывать общение ребенка с отцом!
— Ну, ты его так выдрессировала, что он тебе в глаза, как преданный пес, смотрит. Только не все такие Макаренки. Некоторым хочется иметь мужа, а не циркового пуделя, и быть ему женой, а не нянькой, — Юлька начинала кипятиться.
Малина утверждала, что Иннке надо от своего курсанта скорее второго рожать, тогда уж он точно никуда не денется. Юлька агитировала за поиски «нормального мужика» и через меня предлагала Иннке мастер–класс в нашей песочнице.
А мне было грустно. Потому что в отличие от девчонок, я росла с отчимом. И хотя всегда понимала, что родителям вместе было бы не очень хорошо, все равно переживала, когда они разошлись. Наверное, жить в холодной атмосфере натянутого молчания, останься они вместе из-за меня, было бы тоже плохо. Благодаря разводу я могла общаться с обоими, подружилась с их новыми супругами, радовалась, что им теперь хорошо. Но все равно я не могла позвать папу, например, на свою свадьбу, или на Нюськин день рождения, если там присутствовала мама.
Когда девчонки ушли, Юлька рассказала, что в классе Катерины есть несколько показателей «крутизны» — наличие радиоуправляемой машины, каких-то там игровых карточек и дорогого мобильного. Но полная семья перекрывает даже мобильник…
Через некоторое время я получила очередное письмо.
04.03.2005
Маринка, я счастлива!
Мите сняли диагноз! Нам удалось найти хорошую массажистку. Когда после ее сеансов мы приехали на очередной прием к тому же невропатологу, что осматривал сынулю в первый раз, он даже не поверил, что это мы! Представляешь, какой подарок на Митюшкин первый день рождения!
Я пошла на курсы операторов ПК, уговариваю родителей купить компьютер в кредит, хоть смогу как-нибудь дома работать. А иначе кто меня возьмет, одинокую маму с маленьким ребенком? Понятно же, что пойдут больничные, а значит, работник я не самый надежный… Если бы не мама с папой, вообще, не знаю, как бы я справилась… Они и моральную поддержку оказывали, и физическую. Одной с ребенком все-таки тяжело, иногда просто рук не хватает… Хоть лекарство съездить купить, хоть в магазин сходить. Я же как привязанная. А порой, родители меня отпускали, чтобы могла передохнуть, отвлечься немножко. Ну и с учебой тоже: хорошо, что есть на кого Митю оставить, а то надо было бы нянек искать… Да и кто бы нас с Митей кормил, если бы не они! От государства помощи почти никакой, от Васи тем более… В общем, повезло Мите с бабушкой и дедушкой!
Хочу подать на алименты, не знаю, получится ли. Буду юриста искать. Говорят, пусть даже мы и не расписаны, но если Вася признал отцовство, то есть шанс.
Знаешь, хоть непростой год был, но я ни о чем не жалею… Мама мне с детства говорила: ребенок должен быть зачат в любви. Вот Митенька у меня так и получился. За год, конечно, мы всякого натерпелись, но все равно, счастье от того, что он есть, настолько большое, что перекрывает все неприятности. Иногда пробую представить, какой была бы моя жизнь без Мити, но потом думаю, скольких радостей я бы лишилась! В общем, все, что ни делается — к лучшему. Пусть только будет здоров мой сынок, а трудности преодолеем!
И.
После этих писем я как-то по–другому стала смотреть на свою семейную жизнь. Если раньше жаловалась, что муж много работает, вижу его только по выходным, то теперь радуюсь, что вообще есть, кого видеть… Хотя что лучше — плохой свой папа или хороший, но не родной — не знаю. Думаю, самое главное, чтобы ребенок рос в любви.
Как-то на прогулке я получила смс–ку: «Александр Сергеевич. Все хорошо». Минут пять стояла, тупо уставившись в телефон, потом осознала: сводная сестра родила! Сашка у нее, значит! А еще несколько дней назад жаловалась: «Скучно, делать нечего, сколько можно ждать…» И мои девчонки (которые, конечно, были в курсе событий) еще комментировали: «Пусть получает удовольствие, пока есть возможность, а то потом не до скуки будет и не до сна…» Забавно. По–моему, всех будущих матерей настраивают на бессонные ночи и неизбежную хроническую усталость. Журналы соответствующей тематики призывают молодых мам, несмотря на наличие ребенка, все же находить время на то, чтобы причесаться и надеть что-то помимо ночной рубашки. Пугают полным отсутствием времени и сил на домашние дела, чудовищной депрессией.
Наверное, многое зависит от ребенка, а мне просто повезло. Поначалу я не верила этому счастью и все ждала: ну когда же? Когда же Нюська перестанет спать? (Юлька рассказала о какой-то своей знакомой, которая так же ждала бессонных ночей, поэтому поначалу на всякий случай до 3–4 часов утра не ложилась спать, думала, что ребенок все равно будет просыпаться. Так и сидела у мирно посапывающего младенца, пока не поняла недели через две, что ждать бесполезно.) До тех пор, пока у Нюськи не полезли зубы (месяцев в пять), она замечательно спала ночью, поднималась лишь поесть и потом спокойно засыпала дальше. Так что я валялась в постели часов до 11–12.
Коляска помогала привезти домой купленные продукты, готовила я довольно просто, преимущественно, в духовке, так что стоять у плиты особенно не приходилось. Если у Нюськи было «ручное» настроение, выручал слинг — дитя висело на маме, довольное жизнью, а мама, то есть я, занималась своими делами — готовила, убиралась и тоже не жаловалась. Правда, мне еще повезло с мужем, который спокойно переносил состояние дома, далекое от стерильности, раковину, заполненную грязной посудой, и полуфабрикаты на ужин. В конце концов, душевное равновесие важнее порядка, так мы решили.
Послеродовая депрессия, кажется, меня миновала — если не считать боязни посторонних мужчин на улице. Мне казалось, будто они хотят украсть Нюську и ее коляску. Но и это прошло, когда я убедилась, что ни на то, ни на другое сокровище кроме меня никто не претендует.
Благодаря совместному пребыванию с Нюськой в роддоме, по возвращении домой у меня не было вопросов: «А что с этим теперь делать?» Хотя до Нюськи я никогда не видела новорожденных младенцев. Вопросы появились позже, особенно, после посещения районной поликлиники.
Вообще, я изначально не очень хотела общаться с участковым педиатром и порадовалась, что подмосковный роддом не стал никому сообщать о Нюсином появлении на свет. Что такое патронаж, так и осталось для меня загадкой, о чем я совершенно не жалею. Но, как известно, взрослые очень любят цифры, а весов дома мы принципиально не держали, и вообще, месяц стукнул, надо ко всяким ортопедам–окулистам, прививки опять же… Короче, пошли. Я рассказала Нюсе, что мы идем знакомиться с доктором, взяла слинг и бодро почапала с дочерью на плече. Она быстро заснула и даже не проснулась, когда я ее раздевала в поликлинике.
Очереди почти не было, и я вошла в кабинет вместе с дамой, которой нужно было к медсестре. Дама подошла к тоненькой милой девушке, а я повернулась к суровой круглолицей тетеньке и стала с ней воодушевленно знакомиться. Даме объяснили, что сегодня справок для школы не дают, а то, что регистратура ей велела приходить, так они не виноваты, вон, даже на двери написали «Четверг — грудничковый день», а когда ей в следующий раз удастся отпроситься с работы — не их дело. Дама повозмущалась, но ушла, и обе женщины взялись за меня с сильным недоумением: «То есть вы полтора месяца сидели дома? И не звали патронаж? И у ребенка нет полиса???» — последнее оказалось ключевым. С месяца у ребенка должен быть страховой полис, — без него и карту не завести, и ортопедов–окулистов не видать. Мне продиктовали адрес страховой компании и с большой неохотой стали разглядывать роддомовскую обменку, после чего Круглолицая обиженно удалилась, а Тоненькая подошла к Нюсе и стала разговаривать сама с собой: «Тремор подбородка… мраморная кожа… вегето–висцеральный синдром… в носу козявки… язык обложен… кладите!» — это мне, чтоб положила Нюсю на весы — «с такой прибавкой до ожирения доведете ребенка, там и до диабета недалеко… так… держите голову», — это рост измеряли, — «все, одевайте». Оказалось, это она — наш участковый педиатр. Воодушевление ушло. Никто ничего из вышесказанного мне не разъяснил. Пока докторша с вернувшейся медсестрой что-то переписывали с обменки, уже была вызвана следующая мама.
