Способность младенца к активности, относящейся к категории деятельности, была показана на примере общения и познавательной деятельности.
Общение в работах наших сотрудников С. Ю. Мещеряковой и А. Г. Рузской было проанализировано как коммуникативная деятельность младенца, направленная на осуществление контактов со взрослыми. Комплекс оживления, описанный более 50 лет назад, перестал быть реакцией ребенка на приятные впечатления и предстал как акция младенца, направленная на завязывание, поддержание, изменение или прекращение общения со взрослыми.
Работы Д. Б. Годовиковой, В. В. Ветровой и наши позволили полагать, что и в сфере познания предметной действительности младенец не ограничивается разрозненными ответами на одиночные воздействия, а развивает сложную целостную деятельность. Отдельные реакции объединяются при этом в специфические системы действий исследовательского, поискового характера, побуждаемых особой потребностью в новых впечатлениях и направленных на информацию, заключенную в различных объектах.
Подчеркнем, что обе указанные выше деятельности начинают оформляться в первые же недели жизни, а к двум месяцам их структура в основном уже складывается. Таким образом, беспомощный младенец не способен к самообслуживанию, но умеет осуществлять коммуникативную и познавательную деятельность, причем первая занимает у детей в возрасте до 6 месяцев положение ведущей.
Трудно переоценить значение описанной способности младенца – ведь она открывает для психолога возможность применить к детям этого возраста принципы периодизации возрастного развития, ранее прилагавшиеся лишь к детям старшего возраста, и включить тем самым младенчество в единую линию психической эволюции ребенка.
2. Отношение к речи. Второй факт, к которому мы обратимся, характеризует отношение младенца к речи. Некомпетентность младенца в этой области также общеизвестна – он не понимает речи окружающих и сам говорить не умеет. Но тщательные исследования, в том числе и с использованием электрофизиологических методов (я имею в виду работы Александрян и Хризман), привели к обнаружению удивительной чувствительности младенцев к речевым звукам. В работах нашего коллектива тщательные наблюдения позволили установить, что уже в полтора месяца младенцы проявляют повышенное внимание и избирательное отношение к звукам человеческой речи. Д. Б. Годовикова, В. В. Ветрова, А. Г. Рузская, Е. О. Смирнова подтвердили, что на протяжении всего первого года жизни усиливается интерес детей к слышимой речи и удовольствие от ее прослушивания сравнительно с неречевыми звуками тех же акустических параметров. Восприимчивость к речевым звукам обнаруживается до того, как будет понято значение слов, и даже раньше, чем появляется способность к различению интонаций.
Более того, в работах А. Г. Рузской был установлен факт, описанный также Брунером, подстройки детьми в возрасте около 3 месяцев своих вокализаций к обращенной к ним речи взрослого: слушая, дети пытаются интонировать звуки взрослой речи.
Описанные факты имеют большое значение для понимания громадных резервов психики младенца и для объяснения их удивительной способности очень рано сопереживать взрослому, настраиваться с ним на один лад, а также использовать специфически человеческие (вербальные) средства в своей познавательной деятельности.
3. Представление о других людях и о себе. Третий и последний вопрос, на котором мы остановимся, касается отношения младенца к другим людям и к себе самому. До самого последнего времени и в отечественной, и в зарубежной литературе приходится сталкиваться с утверждением о полной некомпетентности младенца в представлении о других людях и о себе. Широко распространено мнение о том, что ребенок первого года жизни не отделяет себя от близких взрослых, а ощущает себя частью более сложного целого, в которое входят и другие люди, прежде всего мать. Наиболее ярко, я бы даже сказала – вдохновенно, сформулировал этот тезис Л. С. Выготский, назвавший это комплексное образование, переживаемую младенцем нераздельность со взрослым термином «пра–мы».
Однако в последние годы накапливается все больше фактов, заставляющих усомниться в справедливости такого утверждения. Эти факты свидетельствуют, напротив, о весьма раннем отделении в представлении младенца себя от взрослых и в отделении разных взрослых друг от друга. Наблюдения и специальные опыты, проведенные, в частности, в нашей лаборатории С. В. Корницкой, Г. Х. Мазитовой, а главное – Н. Н. Авдеевой, свидетельствуют о том, что к двум месяцам младенец, получающий достаточное по количеству и качеству общение с близкими взрослыми, способен отнестись к старшему партнеру как к субъекту. Более того – он способен воспринять и отношение взрослого к себе как к субъекту. Об этом свидетельствует, в частности, изучение направления взгляда младенца, постепенно как бы спускающегося от границы лба и волос и устремляющегося, в конце концов, прямо в глаза партнера по общению. В пользу нашего утверждения говорят и опыты, показавшие способность детей после 2 месяцев уверенно различать отношение взрослого, во–первых, к своему единичному действию, во–вторых, к целостной системе своих действий на протяжении одного или ряда опытов и, в–третьих, к себе как субъекту.
Ощущение, или переживание, младенцами свойства субъектности – у себя и у других людей – следует и из теоретического анализа: ведь мы доказывали способность младенцев к общению, но предметом общения является другой человек как субъект! Оно подтверждается и практическими выводами. Так, американский детский психолог Фицхью Додсон на основании длительной работы с младенцами приходит к выводу, что основное завоевание первого года жизни – это формирование у ребенка обобщенного отношения к себе: положительного (уверенность, переживание своей ценности для окружающих) или отрицательного (неуверенность, переживание своей ненужности для других).
Итак, мы попытались показать на немногих примерах и то, как младенец некомпетентен, и то, как неожиданно много он знает и умеет.
5. Зачем младенцу его большие возможности?
Не излишество ли они, не роскошь ли? Конечно, нет. Природа не расточительна. Младенчество – длительное состояние беспомощности, но и величайшей пластичности – венец и завоевание эволюции, как справедливо отмечает Д. Б. Эльконин. Сходную мысль высказывал и Пейпер. Благодаря младенчеству новое поколение успевает буквально с молоком матери впитать культурно–исторические достижения человечества и затем на этой основе двинуться дальше.
Кроме того, все перечисленные и многие другие, неназванные возможности младенца – не роскошь и потому, что они необходимы ему прямо сразу же после рождения. Не для самостоятельной адаптации к жизни в окружающем мире, а для налаживания контактов со взрослым, отношения с которым опосредствуют все его отношения с остальным миром. А отношение – это очень сложная деятельность, и для ее отправления ребенку требуется и константность восприятия, и способность к дифференцировке сложных объектов, и тонкая чувствительность к звукам речи, и умение с помощью подражания овладевать принятыми в обществе экспрессиями, и способность ощущать субъектность себя и близких взрослых.
6. О современном младенце
Сказанное выше относилось к младенцу независимо от эпохи и общества, в которых он живет. Но подрядилась–то я рассказать о современном ребенке. Признаться, у меня нет для того достаточных оснований: мы слишком мало достоверного знаем о младенцах прошлых времен. Но общие положения, высказанные выше, о факторах, определяющих развитие детей первого года жизни, все же позволяют высказать некоторые соображения.
Начнем с того, что в наши дни изменилась социальная ситуация, в которой находится младенец. Большинство матерей не ограничиваются ведением домашнего хозяйства: они работают или учатся или даже сочетают и то и другое. Но и домашние хозяйки живут не так, как в прежние времена: повышенный темп, перегрузки и стрессы касаются и их. Сказанное справедливо и для других близких людей в семье ребенка. Увеличивается количество семей с малым числом детей. Все это оборачивается для младенцев обеднением общения против норм, сложившихся в прошлые века. Особенно страдают от недостаточности общения младенцы, воспитывающиеся в детских учреждениях, да еще закрытого типа. Исследование нашей аспирантки Г. Х. Мазитовой показало заметное отставание уже в первые месяцы жизни воспитанников дома ребенка от младенцев, растущих в семье. В домах ребенка даже дети, имевшие родных, обнаружили ослабление и обеднение эмоциональных проявлений; сироты же в 4–6 раз уступали остальным детям по эмоциональному развитию и в особенности по инициативности и в общении, и в познавательной деятельности.
