575 Еще одним источником веры в духов являются психогенные нервные заболевания, особенно истерические, нередкие среди первобытных людей. Так как подобные расстройства возникают вследствие психологических конфликтов, по большей части бессознательных, то наивный ум считает их вызванными известным лицом, живым или умершим, играющим какую-либо роль в его субъективном конфликте. Если речь идет об умершем человеке, то без труда приходят к заключению, что это его дух преследует живого человека. Так как причины патогенных конфликтов нередко кроются в переживаниях раннего детства и происхождение их большей частью связано с воспоминаниями о родителях, то естественно, что духи родственников внушают первобытному человеку особый страх и пользуются особым его почитанием; отсюда общераспространенное поклонение предкам. Поклонение умершим должно служить прежде всего защитой от злого умысла с их стороны. При лечении нервных болезней мы вновь и вновь убеждаемся, насколько велико влияние родителей, даже давно умерших. Их психологическое воздействие на судьбу каждого в отдельности столь велико, что значение поклонения предкам не трудно понять, и во многих культурах существуют целые системы ритуалов, призванных умилостивить их1.
576 Душевные болезни также играют главенствующую роль в ряду причин, вызывающих веру в духов, в особенности те, которые сопровождаются галлюцинациями бредового или кататонического характера, главным же образом шизофрения – наиболее распространенный вид умственного расстройства. Помешанные всегда и везде считались одержимыми злыми духами, и это верование поддерживалось галлюцинациями больных. Больные страдают не столько из-за видений, сколько из-за голосов, которые они слышат. Нередко это голоса их родственников или лиц, имеющих какое-либо отношение к их психологическому конфликту. Наивному разуму подобные галлюцинации, разумеется, представляются результатом воздействия духов.
577 Говоря о вере в духов, нужно упомянуть и о вере в души, ибо последнее верование является коррелятом первого. По первобытным убеждениям привидения большей частью суть духи умерших, стало быть, ранее они были душами живых. Подобного мнения придерживаются, по крайней мере, в тех местностях, где преобладает верование, что у каждого человека одна душа. Но человеку нередко приписываются две или более душ, причем лишь одна из них более или менее независима и сравнительно бессмертна. В таких случаях «дух» умершего есть лишь одна из нескольких «душ», имевшихся у живого человека. Поэтому «дух» является лишь частью целостной души, как бы ее осколком, иными словами, психическим фрагментом.
578 Таким образом, верование в души есть почти необходимое условие верования в духов, по крайней мере, в том случае, если речь идет о духах умерших. Однако первобытные люди верят не только в духи умерших. Согласно их убеждениям, существуют также демоны стихий, которые никогда не были ни душою человека, ни частями души. Эта группа духов должна поэтому иметь другое происхождение.
579 Перед тем как обратиться к рассмотрению психологических оснований веры в души, я хотел бы бросить быстрый взгляд на уже упомянутые факты. Я указал на три главных источника верования в духов, являющихся их основанием: видения призраков, сновидения и патологические нарушения психической жизни. Наиболее распространенным среди них является сновидение. Что же известно о нем современной науке?
58 °Cновидение есть психический продукт, возникающий у человека в состоянии сна без сознательной мотивации. В этом состоянии сознание не является полностью активным, как при бодрствовании, но и не совсем угасает, некоторая его доля сохраняется. Так, например, сознание эго почти всегда до известной степени сохраняется, но крайне редко в том виде, как в состоянии бодрствования. Оно как бы ограничено, иногда подвергается особым изменениям или искажениям. Известное как эго сновидения, оно обыкновенно есть лишь фрагмент сознательного эго.
Сознательное же эго – особенно прочно спаянный психический комплекс. Так как мы нечасто спим без сновидений, то следует допустить, что комплекс эго редко прерывает свою деятельность. Деятельность его ограничивается сном лишь до известной степени. Психическое содержание сновидения представляется нашему эго точно таким же, как внешние обстоятельства в состоянии бодрствования. Поэтому в сновидениях мы оказываемся в ситуациях, подобных действительности, но редко задействуем в них мышление или рассудок. Подобно тому, как наяву предметы и человеческие существа вступают в наше поле зрения, так и в сновидении психические содержания, различные образы вступают в поле сознания эго сновидения. Мы не чувствуем себя авторами сновидений, напротив, они кажутся нам самостоятельными явлениями. Они не подчиняются нашим указаниям, а повинуются своим собственным законам. Очевидно, они представляют собой автономные психические комплексы, строящиеся на своем собственном материале. Мы не знаем источника мотивации сновидений и поэтому полагаем, что они исходят из бессознательного. Таким образом, можно допустить существование независимых психических комплексов, не поддающихся контролю сознания, проявляющихся и исчезающих согласно своим собственным законам. Исходя из опыта состояния бодрствования, мы считаем, что самостоятельно производим свои мысли и можем порождать их по собственному желанию, воображаем, что нам известно их происхождение, их причина и конечная цель их возникновения. Если какой-либо мысли случится овладеть нами помимо нашей воли или против нашей воли неожиданно исчезнуть, мы чувствуем, что произошло нечто исключительное или болезненное. Разница между состояниями сна и бодрствования представляется нам чрезвычайно важной. В состоянии бодрствования психика как бы управляется нашей сознательной мотивацией, в состоянии же сна она, по-видимому, вызывает причудливые и непонятные идеи, иногда овладевающие нами совершенно против нашей воли и исходящие будто бы из другого мира.
581 То же самое справедливо и для видений. Последние очень напоминают сны, но возникают в состоянии бодрствования. Они проступают в сознании наряду с восприятиями действительных объектов и представляют собой результат прорыва бессознательных идей в сознание. То же явление наблюдается и при умственных расстройствах. Ухо не только воспринимает звуковые вибрации – оно как бы улавливает мысли, не являющиеся непосредственно содержанием сознательного процесса2. Наряду с суждениями, порождаемыми умом и чувством, возникают мнения и убеждения, овладевающие субъектом помимо его воли; они кажутся основанными на восприятиях, но на самом же деле исходят из бессознательных идей. Таковы, например, бредовые идеи и фантазмы.
582 Все три типа вышеописанных явлений подтверждают тот факт, что психическое не есть нераздельное целое, а представляет собой структуру, составные части которой более или менее отделены друг от друга. Хотя эти отдельные части и связаны одна с другой, они при этом относительно независимы – до такой степени, что некоторые фрагменты психического очень редко или даже никогда не соединяются с эго. Я называю такие «осколки» «автономными комплексами» и основываю свою теорию комплексов на эмпирических доказательствах их существования3. Согласно этой теории, эго-комплекс составляет центр нашей индивидуальности. Но комплекс этот является лишь одним из многих. Другие же комплексы более или менее тесно соединяются с эго-комплексом и являются сознательными в той степени, в какой они эту связь с эго-комплексом поддерживают. Но они также могут какое-то время существовать, не соединяясь с ним. Прекрасным и общеизвестным примером этого процесса может служить обращение язычника Савла в апостола Павла. Хотя сам момент всякого обращения обычно представляется совершенно внезапным и неожиданным, мы знаем, однако, на основании многочисленных примеров, что подобное глубокое переживание всегда требует длительной бессознательной инкубации. Лишь когда подготовка завершена, то есть субъект готов к обращению, новый инсайт или откровение прорывается в сознание в момент сильной эмоциональной вспышки. Савл, как он тогда именовался, уже долгое время, хотя и бессознательно, был христианином; этим объясняется его фанатическая ненависть к христианам; ибо фанатизм появляется главным образом там, где он компенсирует скрытые сомнения. Вот почему обращенные всегда оказываются наихудшими фанатиками. Видение Павлу Христа по дороге в Дамаск просто фиксирует тот момент, когда бессознательный комплекс Христа оказался связанным с эго, иначе говоря, стал сознательным. Будучи бессознательным, этот комплекс проецировался Павлом на внешний мир, как бы не принадлежал ему самому. Не будучи в состоянии признать себя христианином, а также вследствие своего противления Христу он ослеп, и зрение вернулось к нему лишь на пути христианской веры. Психогенная слепота, по моим наблюдениям, всегда поражает субъектов, не желающих видеть, другими словами, понять и принять то, что несовместимо с их сознательной установкой. Это, очевидно, и произошло с апостолом Павлом. Его нежелание видеть соответствует фанатичному противлению христианству. Это противление никогда в нем не угасло вполне; это видно из его посланий. Иногда оно проявлялось в форме припадков, которыми он страдал. Совершенно ошибочно считать их эпилептическими. В них нет ни следа эпилепсии; напротив, сам апостол в своих посланиях достаточно прозрачно намекает на действительную природу своей болезни. Это были, несомненно, психогенные припадки, посредством которых всякий раз проявлялось возвращение прежнего комплекса Павла, вытесненного его обращением, так же как ранее им был вытеснен комплекс Христа.
