Как мы уже видели, собака, действующая по отношению к рычагу, запирающему выход из клетки, при известных условиях выделяет его. Если перенести теперь рычаг в другую обстановку (ситуацию), тоже требующую преодоления преграды, то животное находит рычаг и осуществляет соответствующую операцию, т. е. ударяет по нему лапой (Протопопов, опыты Хильченко, Харьков, 1931).
В опытах А.В. Запорожца (1939) с молодым котом на высокой, стоящей посередине комнаты деревянной подставке помещалась приманка; к одной из ее сторон пододвигался стул. Животное безуспешно пробовало влезть на подставку прямо по ее вертикальной стенке, как бы не замечая стоящего вблизи стула. Этот предмет не выделен для него. После этого стул пододвигался вплотную к окну, и животное приучалось влезать по нему на подоконник. Спустя некоторое время первый опыт снова повторяется; теперь животное для того чтобы достать с подставки приманку безошибочно пользуется стоящим рядом с ним стулом [211] .
В описанных случаях мы наблюдаем двоякие взаимосвязанные процессы: процесс переноса операции из одной конкретной ситуации в другую, объективно сходную с ней, и процесс выделения, формирования обобщенного образа вещи. Возникая вместе с формированием операции по отношению к данной вещи и на ее основе (ср. эксперимент с собакой, выделяющей рычаг), обобщенный образ этой вещи позволяет в дальнейшем осуществиться переносу операции в новую ситуацию; в этом процессе благодаря изменению объективно-предметных условий деятельности прежняя операция вступает в некоторое несоответствие, противоречие с ними и поэтому необходимо видоизменяется, перестраивается. Соответственно перестраивается, уточняется и вбирает в себя новое содержание также и обобщенный образ данной веши, что в свою очередь приводит в дальнейшем к возможности переноса операции в новые предметные условия, требующие еще более точного и правильного их отражения в психике животного, и т. д.
Таким образом, восприятие здесь еще полностью включено во внешние двигательные операции животного, в процессе осуществления которых оно вступает в непосредственный контакт с вещами. Обобщение и дифференциация, синтез и анализ происходят при этом в одном и том же едином процессе, осуществляющем приспособление животного к сложной и изменчивой вещевой среде.
Развитие двигательных операций и восприятия вещной среды, окружающей животное, характеризующее стадию перцептивной психики, внутренне связано с возникновением на этой стадии развития одного весьма своеобразного вида деятельности, а именно – игры.
В чем же заключается значение игры, впервые появляющейся на этой стадии развития психики? При каких условиях она возникает, чем она отличается от неигровой деятельности и почему ее появление связано именно с данной стадией развития? Если не ограничиваться рассмотрением домашних животных, но присмотреться к животным, живущим в естественных природных условиях, то нужно отметить, прежде всего, что игра имеет место только у молодых животных. Что же представляет собой эта форма деятельности? Эта форма деятельности замечательна тем, что она не приводит к удовлетворению той или другой конкретной биологической потребности. Предмет, на который направлена игра, не является тем, что удовлетворяет потребности животного, например его потребности в пище. В то же время по своему содержанию эта деятельность включает в себя такие черты, которые типичны для деятельности взрослых животных, направленной именно на удовлетворение той или иной потребности. Молодое животное осуществляет движения преследования, но при этом не преследует никакой реальной добычи, осуществляет движения нападения и борьбы, но при этом никакого реального нападения не происходит. Мы в таких случаях говорим: животное не вступает в борьбу, но играет. Не ловит другое животное, но играет с этим животным, и т. д. Значит, в игре происходит своеобразное отделение процесса от обычных его результатов. Что же составляет содержание игровой деятельности животных, что побуждает и направляет ее? Оказывается, что игровая деятельность отвечает совершенно реальным условиям, воздействующим на животное, и имеет в себе нечто, совпадающее с тем, что мы наблюдаем в неигровой деятельности того же самого рода. Это – та система операций, навыков, которые очень близки друг к другу и в игровой, и в неигровой деятельности животного. Значит, в игре операция отделяется от деятельности и приобретает самостоятельный характер. Вот почему игра может впервые возникнуть только у тех животных, деятельность которых включает в себя операции, т. е. только у животных, стоящих на стадии перцептивной психики; у нижестоящих животных никакой игры не существует.
В силу чего может возникнуть игровая деятельность? Она возникает в силу того, что молодые млекопитающие животные развиваются в условиях, при которых их естественные потребности удовлетворяются безотносительно к успешности действия самого животного. Молодое животное накормлено животным-матерью и не нуждается в том, чтобы с первых дней своей жизни самостоятельно разыскивать, преследовать, схватывать и убивать добычу. Молодое животное защищено сильным старым животным и не испытывает необходимости в том, чтобы вступать в реальную борьбу с противником. Вмешательство в приспособительную деятельность молодых животных взрослого животного приводит к тому, что она развивается вне связи с ее непосредственными результатами, т. е. именно со стороны формирования тех операций и навыков, которые лишь затем выступят как способы биологически необходимой, определяемой ее реальным предметом деятельности. В естественных условиях, вырастая, животное перестает играть. «Взрослые животные, – замечает Бойтендейк (1933), – воспринимают и делают только то, что необходимо, что определено жизненной необходимостью» [212] .
Мы специально отмечаем момент возникновения игры у животных, стоящих на стадии перцептивной психики, так как происходящее в игре отделение операции от деятельности, направленной на предмет, отвечающей определенной конкретной биологической потребности, является одной из важнейших предпосылок для перехода к новой, высшей стадии.
IV. Интеллект как высшая ступень развития психики животных
Большинство млекопитающих животных остаются, по-видимому, на стадии перцептивной психики, однако наиболее высокоорганизованные из них поднимаются еще на одну ступень развития. Эту новую высшую ступень мы будем называть, вслед за другими авторами, стадией интеллекта.
В основе перехода к этой стадии лежит развитие главных особенностей, присущих животным, стоящим на стадии перцептивной психики. Вместе с совершающимся в ходе эволюции морфофизиологическим прогрессом наблюдается огромное усложнение и количественное развитие операций, приводящее ко все более полному и расчлененному восприятию животными окружающей их среды, – внешняя ситуация, в которой действует животное, все более и более заполняется для него выделяющимися в процессе его деятельности вещами.
Возникающая при переходе к стадии перцептивной психики интеграция воздействующих на животное свойств действительности, первоначально приводящая к возникновению лишь немногих образов отдельных вещей, образующих воспринимаемую животным предметную ситуацию, постепенно создает все более «многообразное» ее отражение. Восприятие ситуации по приведенной выше схеме (см. рис. 1, с. 288)
Рис. 4
приобретает более сложную схему, которая может быть изображена так:
Рис. 5
Иначе говоря, деятельность животного протекает теперь не только по отношению к вещи, воспринимаемой в ее целостности, но и среди воспринимаемых им вещей, объективные отношения которых составляют данную ситуацию; вместе с тем сама деятельность животного продолжает по-прежнему определяться не этими отношениями, не ситуацией, но той или иной отдельной вещью, которая и выступает в качестве ее предмета, так что она полностью сохраняет свое прежнее принципиальное строение. Операция, как и раньше, не может отделиться в обычных случаях от той деятельности, в которой она сформировалась, и не может быть перенесена в другую деятельность – по отношению к предмету, имеющему для животного другой инстинктивный смысл. Поэтому там, где объективные условия требуют такого переноса, животное обнаруживает иногда поразительную, на первый взгляд, «недогадливость».
Таким образом, на границе этой новой стадии, так же как и на границе стадии элементарной сенсорной психики, мы наблюдаем появление известного несоответствия, известного противоречия между еще оставшимся относительно простым строением деятельности в целом, с одной стороны, и весьма усложнившимися, весьма развитыми процессами, составляющими ее внутренние компоненты, – с другой. И здесь, так же как при переходе к стадии перцептивной психики, это несоответствие разрешается путем качественного изменения деятельности и связанной с ней формы психического отражения окружающей действительности.
