Трехмерное изображение нижней поверхности.
Мозг в состоянии покоя — хороший уровень активности префронтальной коры (см. стрелки).
При концентрации — выраженный спад активности префронтальной коры.
Теперь мне стало ясно, что проблемы этой семьи в определенной степени имеют биологическую природу, и надо было провести коррекцию этих нарушений. Только тогда терапия могла бы оказаться эффективной. Бетси я назначил Prozac (флуоксетин). Этот препарат, как и Zoloft, снижает активность в поясной системе и позволяет свободнее переключаться с одной темы и с одной модели поведения на другие. Я называю эти препараты «маслом для коробки передач» нашего мозга. Бобу я назначил Ritalin — лекарственный стимулятор, который помогает детям и взрослым с синдромом дефицита внимания концентрироваться и вести себя менее импульсивно. Я уверен, что у кого-то найдутся серьезные возражения против использования медикаментозных методов в семейной терапии, но в данном случае, я уверен, это было необходимо.
Через три недели приема препаратов в отношениях этой пары произошли удивительные перемены. Сначала они удивили меня тем, что, придя на очередную консультацию, сели рядом на одну кушетку. Затем я увидел, что Бетси положила руку Бобу на колено — чрезвычайно благоприятный знак. Они рассказали, что лекарства очень помогли. Бетси перестала провоцировать скандалы и «мусолить мысли до дыр». Боб стал уделять ей больше внимания, и не только во время ссор. У него исчезла манера ударить и убежать. Он стал более вдумчивым. К моей большой радости, когда их мозг заработал в нормальном режиме, они смогли извлечь пользу из семейной психотерапии. Они стали регулярно проводить какое-то время вместе, выработали общую стратегию в таком вопросе, как воспитание детей, и даже чаще стали заниматься любовью. По мере того как налаживались отношения между Бетси и Бобом, улучшалось состояние Чарльза. Так сколько же браков распадается или оказывается несчастными только из-за нарушенной работы мозга? Дальше я посвящу отдельную главу вопросам семейных взаимоотношений и мозговой деятельности.
Уилли
Уилли относится к тому типу людей, которые едва ли не с каждым легко находят общий язык. Он был отличником в школе, получил стипендию на обучение в колледже, и в целом его будущее представлялось довольно радужным — пока он не ударился головой о приборную доску, когда врезался на машине в дорожное ограждение. Несмотря на легкую заторможенность, на следующий день Уилли, казалось, чувствовал себя вполне нормально. Три месяца спустя он попал в новое ДТП — ему пришлось резко вывернуть руль, чтобы не сбить выбежавшую на проезжую часть собаку. В тот раз он так сильно ударился головой о ветровое стекло, что его забрали в больницу. Осмотрев его, врачи сказали, что Уилли не о чем беспокоиться. Он получил всего лишь легкое сотрясение мозга. Тем не менее в течение нескольких месяцев после той аварии Уилли обнаружил, что «легкое сотрясение мозга» сильно осложнило его жизнь. При том, что он всегда был добрым и дружелюбным, теперь самые незначительные мелочи выводили его из себя. Стал меняться его характер. Если прежде он был спокойным и терпеливым, то теперь становился вспыльчивым. Если раньше был добрым, то теперь он почти все время пребывал в раздраженном состоянии. Его раздражительность и вспышки привели к отчуждению в отношениях с семьей и друзьями.
Основным раздражителем стал для Уилли сосед по комнате и, как ни странно, еда. Необъяснимым образом изменился его аппетит. Всего за три месяца он набрал 35 кг и все время чувствовал голод. Он съедал до крошки всю еду, которая была в доме. Когда его сосед попросил Уилли есть только то, что он покупает сам, Уилли решил, что его лишают необходимого питания, а сам сосед хочет ему зла. Его захлестнули негативные, параноидальные мысли об «этом человеке, который хочет вырвать у меня кусок изо рта». В его сознании существовал единственный способ защититься от врага — ударить первым. Как-то раз он взял разделочный нож и топор для разделки мясных туш и встал у двери, поджидая того, кто раньше был ему другом. «Он должен был моментально исчезнуть, раствориться», — позже рассказывал мне Уилли.
В то же время, несмотря на то что сознание Уилли было поражено паранойей, часть его оставалась здоровой. Он увидел себя как бы сверху, как он караулит под дверью, сжимая в руках эти жуткие орудия. Он понял, что не контролирует себя и что необходимо что-то сделать, прежде чем будет слишком поздно. Уилли подошел к телефону и позвонил приятелю, который дал ему мой номер. Так он сумел предотвратить страшный кризис.
Уилли рассказал мне о двух ДТП и о том, как резко изменился его характер. Я немедленно назначил SPECT. Результаты подтвердили мои опасения. В двух областях обнаружилась повышенная активность — они работали с большой перегрузкой. Одна находилась в левой височной доле, где нарушение функций часто связано с паранойей и насилием. Другая располагалась в верхней средней части фронтальных долей (поясная зона) в той части мозга, которая отвечает за переключение внимания с одного объекта на другой. Когда гиперактивность наблюдается в этой зоне, человек не может переключиться, и мысль его начинает двигаться по спирали. Как только я увидел снимки мозга Уилли, то сразу понял, чем были вызваны все изменения: паранойя, вспыльчивость и негативные мысли о соседе по комнате, от которых он никак не мог отделаться.
Мозг Уилли — травма головы
Трехмерное изображение — активный мозг, вид сбоку. Обратите внимание на выраженное повышение активности в поясной системе и в левой височной доле (см. стрелки).
Стало ясно, что делать. Я назначил препарат, который должен был облегчить описанные симптомы, — противосудорожное средство для коррекции нарушений в височных долях и антидепрессант, снимающий навязчивые состояния, который должен был помочь Уилли избавиться от плохих мыслей.
Лечение, продолжавшееся несколько недель, дало прекрасные результаты. К Уилли стало возвращаться чувство юмора, он вновь начал общаться с друзьями и близкими. Сейчас, когда я пишу эту книгу, прошло шесть лет после тех ДТП. Уилли все еще принимает лекарства, которые помогают его мозгу справляться с последствиями травм. Сам он стал прежним. Это один из самых приятных людей, с которыми мне доводилось общаться.
Наш мозг — средоточие наших чувств. Он определяет поведение и создает наш мир. Это высказывание, когда мы говорим об обычном мышлении, может звучать радикально. Тем не менее именно мозг воспринимает и чувствует. Все начинается в мозгу и заканчивается мозгом. То, как работает наш мозг, определяет само качество нашей жизни: насколько мы счастливы, как мы общаемся с окружающими, насколько успешными мы окажемся в своей профессии. Мозг, по всей видимости, определяет, насколько близки или, наоборот, далеки мы от бога. В нашем мозгу заложено, каким супругом мы станем, как мы будем учиться в школе, будем ли мы раздражаться на наших детей, окажемся ли мы последовательными в достижении своих целей.
Большинство из нас не впадает в крайнюю раздражительность, как это было с Уилли до того, как он прошел курс лечения, или с Мишель в самые трудные дни цикла. Чтобы справиться с теми, кто нас раздражает, мы не прибегаем к помощи ножей для разделки мясных туш. Большинство из нас — добрые рассудительные люди, стремящиеся к значимым отношениям и к успеху в повседневной жизни. Если наш мозг работает правильно, то, как правило, нам удается добиваться желаемого. Когда же поведение становится ненормальным, как в случаях, которые я описал выше, то дело часто оказывается в том, что произошел какой-то сбой в работе нашего «компьютера» — мозга. Все приведенные примеры свидетельствуют о том, что физиологическая активность нашего мозга имеет огромное влияние на то, как мы думаем, чувствуем и ведем себя в тот или иной момент.
И только недавно мы открыли способ, как исследовать его работу и как лечить выявленные нарушения с помощью лекарств и специальных поведенческих техник.
К сожалению, многие профессионалы не располагают полноценной информацией о работе мозга. Они считают, что отклонения в поведении их пациентов вызваны внешними факторами, стрессом, и не принимают в расчет, что причина этих отклонений кроется в нарушениях мозговой деятельности. Скажем, Уилли мог бы до скончания века рассказывать психотерапевту о том, как в далеком детстве его приучали к горшку, и это бы ему нимало не помогло. Мне кажется, психотерапия требует более целостного подхода. Я уверен, что, исследуя роль таких факторов, как стресс и воспитание, мы должны понять, какую роль играет в этой области деятельность мозга. Только в этом случае мы сумеем разработать по-настоящему эффективную тактику лечения наших пациентов.
