Ответ: Это было в этих четырех местах.
Статья 20: Ей следует назвать тех, кого она встречала на танцах в Хартель и Гутель. Видела ли она там Жанет Хуарт, жену Жана Робо, большую Марсон Хуарт, ее сестру, Катрин Роберт, жену Хуссона Жадэн и Женн Жадэн, его сестру? Были ли они там?
Ответ: В Гутель она узнала Жанет Хуарт, жену Жана Робо; Мансон Хуарт, его сестру; Катрин Роберт, жену Хуссона Жадэн и Жени Жадэн, его сестру; они там плясали и еще двое из Пюсманж, имена которых она не знает. Она даже не знает, были ли эти двое из Пюсманж, но когда они возвращались, то пошли в ту сторону. Это было тем летом.
Статья 24: Пусть она назовет другие места, где они имели обычай плясать по ночам и кого она там встречала?
Ответ: Других мест она не припоминает.
Статья 33: Ей следует назвать, кого она отравила еще из мужчин, женщин, детей?
Ответ: Она не помнит никого.
По поводу этого документа комментарий Дюпон-Буша очень уместен: на ясно поставленный вопрос судьи обвиняемая отвечает «да» или дословно повторяет то, что было в вопросе. Если же ей следует что-то уточнить или добавить, то она не может ничего вспомнить.
"Точное совпадение ответов и вопросов, почти автоматическое согласие подозреваемой с предъявленными ей судом обвинениями, а с другой стороны, отсутствие памяти, когда следует что-то сказать от себя лично, все это позволяет на конкретном примере выявить основную фазу создания мифа о демонах и шабаше. Конечно, крестьяне слышали о дьяволе в церкви от священника. Ведьма сразу же отвечает, что дьявол являлся ей, когда она забывала креститься. Ее демон имеет научное имя — Вельзевул. Что касается остального, то все ответы внушены ей судьями".
Обратимся к другому документу, поясняющему предыдущий. Это инструкции духовнику, составленные отцом Монуар, который вел миссионерскую деятельность в Бретани в 1640–1683 гг. Он составил их в 1650 г. и дал многозначительное название «Гора», так как полагал, что в Бретонских горах водятся ведьмы, объединенные в «каббалу», что эти горы прекрасно подходят для шабашей. Все это он называл одним словом синагога. В Бретани процессы над ведьмами не были многочисленными. В то время, когда Монуар начал свой крестовый поход, во Франции костры уже не полыхали. Тем более что задача миссионера была в том, чтобы обращать в веру, а не наказывать. Поэтому-то неутомимый иезуит и дает инструкции, как добиться признания и снять "чары молчания", за которыми Сатана пытается скрыть сговор с ним. "Этот сговор настолько сатанинский, что исповедующийся не решается признаться в нем. Поэтому ему нужна решительная помощь духовника". Было бы ошибкой доверять безобидным исповедям. "По опыту известно, что без помощи духовника эти кающиеся (ведьмы) никогда не сознаются ни в одном своем грехе, как бы велик он ни был".
По многим признакам миссионер может узнать грехи исповедующейся: живет ли она в местности, где говорят о колдовстве и колдуньях, хорошо ли она знает катехизис; есть ли при ней четки; носит ли она, по своему суеверию, амулет. Если на эти вопросы нет исчерпывающих ответов, то нужно опросить других людей. Монуар рекомендует осторожничать, но если нужно, то кающегося можно ошеломить внезапным вопросом, "потому что если вести дознание, основываясь только на серьезных подозрениях, то это будет еще более худшая исповедь". На практике духовник должен повсюду видеть колдовство, каждый кающийся должен в нем подозреваться, каждая исповедь должна давать повод для борьбы Церкви с Сатаной. Как выйти победителем из этой схватки и нанести наибольший ущерб Сатане? В этом задача миссионера, который должен уметь вырвать признания у исповедующегося. Миссионер является посланником Бога, и ему поручено составить сотни досье на ведьм.
Чтобы выявить их, существуют хорошие средства, но, главное, следует неустанно допрашивать. Бывает, какой-нибудь кающийся только заикнется о совершенном грехе, как тут же начнет отрекаться от только что сказанного. Тогда-то духовник должен проявить рвение и довести допрос до конца. Или еще: подозреваемый, вместо ответа старается отделаться общими фразами или увести допрос в другую сторону. "В этом случае следует вернуться к обвинению и неустанно задавать вопросы".
Во II и III частях «Веры» Монуар поясняет, как следует вести дознание и какую цель оно должно преследовать. Большинство бретонцев, представших перед судом раскаяния, по мнению этого миссионеpa, грешат "загадочным криводушием". Они вошли в сговор с Сатаной, поклоняются демону с козлиными копытами, участвуют в шабаше, где происходят оргии и дебоши. Таких признаний следует добиваться иногда путем косвенных вопросов. Следует «продвигать» допрос вперед, "несмотря на дьявольские препоны, стараться проникнуть в сознание кающегося". Хорошо сделать так, чтобы он "не сразу догадался, о чем его хотят спросить". Вопросы должны быть обильными и должны содержать "общие слова — некто, нечто, некоторый". И только в конце дознания допрашиваемый увидит, что речь шла о дьяволе и шабаше. Допрос следует вести, как бы извиняясь: "Не показалось ли вам, что однажды ночью вы присутствовали на большом сборище? А этот поганый (т. е. Сатана) сидел, словно принимал почести?.. Вы смотрели на себя как бы со стороны, как бы отдалившись от своего тела, не отдавая себе отчета о своих действиях, вы делали то, что делали все остальные". Признания легче добиться, если сочетать сон с явью. Если вам кажется, что кающийся что-то недоговаривает, то ему нужно помочь, расчистить путь его раскаяния, подсказать, что это делали другие, что то, что происходит в воображении, может стать явью, что он был без сознания, что это было во сне. Глубокая мысль духовника заключается в следующем: "возможно, это было явью, хотя из-за опьянения они в этом не уверены", "но и во сне человек может совершить грех и иметь дело с дьяволом".
Кроме того, Монуар так же, как и авторы "Молота ведьм", убежден, что существует тесная связь между сексуальной невоздержанностью и сговором с Сатаной. Самый короткий путь в ад идет через "врата нечисти". Поэтому вопросы по поводу ночных сборищ, возлияний и танцев, дурных компаний и плотских грехов незаметно приведет допрос к теме шабаша. "Вам доводилось в молодости играть с маленькими детьми? Они совершали дурные дела? Если такой находился — конечно, это был Сатана, — то он был хитрее остальных? Вы знали его?" При утвердительном ответе следовал вопрос: "Где это происходило?" При этом духовник имеет в виду какую-либо уединенную долину, подходящую для злодеяний и дьявольских сборищ. Впрочем, вряд ли найдется такой кающийся, который не ответит утвердительно на следующий вопрос: "Посещали ли вас когда-нибудь дурные помыслы и видения? Как будто кто-то вам говорит, что надо сделать именно так?" Зная, что бретонцы имеют обычай устраивать ночные гулянья, духовник уверен в утвердительном ответе и на такой вопрос: "Это было пиршество, где ели белые хлебы, сахар, каплунов… там было много народу, все ели и пили сколько хотели, а потом плясали?" От одного утвердительного ответа к другому, допрашиваемый погружался в тину все больше и больше, так что в конце концов он оказывался перед Сатаной и шабашем. Дороги назад больше не было. Шквал вопросов не давал никакой передышки. К тому же сама формулировка вопросов предполагала утвердительный ответ. Загнанный, подавленный, окруженный со всех сторон, допрашиваемый чувствовал себя так, что духовник знает о нем больше, чем он сам. Насколько продуманной была тактика допроса, можно видеть из трех советов отца Монуара духовникам: "Если кающийся отвечает резко и это кажется подозрительным, следует его атаковать с другой стороны; не давайте ему времени на размышления; говорите ему, что вам известно больше, чем он думает".
Для духовника сомнений не должно быть: этот подозрительный попутчик, сбивший жертву с пути праведного, этот хозяин пира и плясок в ночной долине не кто иной, как Сатана. И у него копыта — по этому признаку его сразу можно узнать. Поэтому дознание обязательно должно содержать вопросы о форме ног того, кто обязательно должен оказаться Люцифером. "Если они говорят, что не видели ног, следует спросить, хотели бы они иметь такие же. Если ответят, что нет, то следует сказать: так какие же были ноги, если они не похожи на ваши?"
Другой тип вопросов: "Какие были ноги? Вы видели чулки и туфли?" Если он ответит, что нет, продолжайте с упорством: "Вы видели его ноги? Какие они были? Как у людей или как у животных? Говорите правду! Вы хотели бы иметь такие ноги?"
Если кающийся соглашался с этой деталью, которая была основной для Божьего человека, но не имела никакого значения для крестьянина, не разумевшего в ученых трудах по демонологии, то все прояснялось. У духовника появлялась причина упорно продолжать допрос, а обвиняемому оставалось только признать вину, отречься от дьявольской секты и вернуться в спасительное лоно Церкви. Ничего нет удивительного в том, что при таком методе внушения Монуар и его духовные собратья выявили в Бретани столько ведьм и колдунов!
