658 Подобный взгляд на душу уже не раз упрекали в том, что он сводит все душевное к разнообразным выделениям желез, понимает мышление как результат секреторной деятельности мозга – и получается самая настоящая психология без души. При таком подходе душа, конечно же, не является самостоятельной сущностью, но только лишь отражением процессов, протекающих в физическом субстрате. То, что эти процессы обусловливают такую функцию, как сознание, – непреложный факт, иначе о психике вообще не шло бы и речи, так как не о чем было бы говорить, ее бы просто не существовало. Таким образом, сознание является условием sine qua non[95] психического, а следовательно, и самой души. Поэтому все современные «психологии без души» являются психологиями сознания, для которых бессознательного психического не существует.
659 Не существует единой современной психологии – их много. Это странно, ибо существует же единая математика, единая геология, единая зоология, единая ботаника и т. д. Но психологий так много, что американский университет ежегодно может публиковать по толстому тому под названием «Психологии 1930» и т. д. Я убежден, что психологий существует столько же, сколько философий. Ведь точно так же не существует только одной философии – их множество. Я упомянул это обстоятельство потому, что между психологией и философией существует неразрывная связь, обеспечивающаяся тесным переплетением того, что они изучают: если коротко, то объект изучения психологии – душа, объект философии – мир. Вплоть до недавнего времени психология была всего лишь частью философии, однако ныне, как предсказывал Ницше, близится расцвет психологии, грозящей поглотить философию. Внутреннее сходство обеих дисциплин состоит в том, что они являются системами суждений о предметах, которые до конца недоступны опыту и поэтому не могут быть в достаточной степени охвачены эмпирическими исследованиями. Следовательно, данные дисциплины вступают на путь спекулятивных суждений о предмете; эти суждения производятся в таком количестве и столь разнообразны, что как философии, так и психологии требуется множество толстых книг, чтобы вместить их все. Обе дисциплины не могут обойтись одна без другой и постоянно обеспечивают друг друга скрытыми и большей частью бессознательными предпосылками.
66 °Cовременная убежденность в примате физического привела к возникновению психологии без души, согласно которой психическое не может быть ничем иным, кроме биохимического эффекта. Современной психологии, которая брала бы дух за точку отсчета, вообще не существует. Никто сегодня не осмелится основать научную психологию на допущении о существовании независимой от тела автономной души. Идея самостоятельности духа и основанной на себе самой мировой духовной системы, являющейся необходимой предпосылкой для существования отдельных индивидуальных душ, является в наше время, мягко говоря, не очень популярной. Конечно же, я должен добавить, что еще в 1914 году я присутствовал в Бедфордском колледже в Лондоне на так называемой Совместной сессии Аристотелевского общества, Ассоциации разума и Британского психологического общества на симпозиуме, посвященном рассмотрению вопроса: «Заключаются ли разумы отдельных индивидов в Боге?» Попытайся кто-нибудь в Англии оспорить научный статус этих обществ, членами которых являются «сливки» английской интеллигенции, то его бы, вероятно, и слушать никто не стал. Но что при этом очень возможно, что лишь я один был изумлен этой дискуссией, во время которой звучали подчас аргументы XIII столетия. Пусть этот случай послужит вам примером того, что идея автономности духа, существование которого полагается как само собой разумеющееся, еще не совсем исчезла из европейского мировоззрения, превратившись в средневековую окаменелость.
661 Помня об этом факте, мы можем с гораздо большей смелостью рассмотреть возможность «психологии с душой», то есть учения о душе, которое было бы основано на допущении об автономности духа. Непопулярность подобного предприятия не должна нас пугать, так как гипотеза о духе не более фантастична, чем гипотеза о материи. В виду того, что у нас фактически нет ни единой гипотезы том, как психическое может вытекать из физического, но при этом первое все же как-то существует, ничто не мешает нам однажды предположить нечто совсем обратное: что душа возникает из духовного субстрата, столь же недоступного, что и материя. Конечно же, такая психология не могла бы быть современной, так как таковой считается ее прямая противоположность. Поэтому мы вынуждены волей-неволей вернуться к учению о душе наших предков, ведь именно им мы обязаны подобным допущением.
662 Согласно древнему представлению, душа – это жизнь тела, дыхание жизни или разновидность жизненной силы, которая во время беременности или зачатия вливается в тело как в некую емкость и вместе с последним вздохом вновь его покидает. Душа есть не пространственная самостоятельная сущность; ввиду своего существования как до телесного воплощения, так и после него она вечна, то есть практически бессмертна. Естественно, что для современной психологии такое представление есть чистая иллюзия. Однако при всем нашем нежелании вдаваться здесь в какую бы то ни было «метафизику» (даже современную), мы хотим хотя бы раз без предрассудков проверить основательность этого архаичного воззрения.
663 Те имена, которые люди дают свому опыту, являются зачастую очень показательными. Откуда происходит слово душа? Немецкое «Seele», как и английское «soul», происходит от готского «saiwala», древнегерманского «saiwalo», которые, в свою очередь, этимологически связаны с греческим «aiolos» (подвижный, пестрый, ослепительный). Греческое слово «psyche» обозначает, как известно, мотылька. Слово «saiwalo», в свою очередь связано с древнеславянским «сила». Эта взаимосвязь проливает свет на первоначальное значение слова «душа»: это движущая или, лучше сказать, жизненная сила.
664 Латинские слова «animus» (дух) и «anima» (душа) – это то же самое, что и греческое «anemos» (ветер). Другое греческое слово для обозначения ветра – «pneuma» – также, как известно, означает дух. В готском нам встречается то же самое слово «us-anan» (выдыхать), в латинском «an-he-lare» (тяжелое дыхание). В высоком старонемецком языке «spiritus sanctus» звучит как «atum» (дыхание). В арабском языке «rih» – это ветер, а «ruh» – это душа, дух. Схожее родство связывает греческое «psyche» с «psycho» (дышать), «psychos» (прохладный), «psychros» (холодный) и «physa» (воздуходувка). Эти параллели отчетливо показывают, как тесно в латинском, греческом и арабском языках именование души было связано с представлением о подвижном воздухе, о «холодном дыхании духов». И это, вероятно, также является причиной того, почему в первобытном представлении душа наделялась свойствами невидимого дышащего тела.
665 Вполне понятно, что раз дыхание является отличительным признаком жизни, оно обозначает жизнь, точно так же, как движение, и жизненную силу. Согласно еще одному первобытному представлению, душа представляет собой огонь или пламя, так как тепло также является отличительным признаком жизни. Любопытно, что нередко в первобытном представлении душа отождествлялась с именем. Имя индивида – это его душа, отсюда обычай через использование имени предка воплощать его душу в новорожденном. Подобная точка зрения означает не что иное, как признание Я-сознания выражением души. Нередко душа также отождествляется с тенью, отчего возникает смертельная обида на любого, кто на нее наступит. Поэтому опасен полдень (пора призраков в южных широтах), так как именно в этот момент тень становится совсем маленькой, что равносильно угрозе жизни. Тень также выражает то, что греки называли «synapodos» (тот, кто следует сзади), ощущение неуловимого жизненного присутствия, отсюда следует представление о душах покойников как о тенях.
666 Эти замечания могут помочь нам понять суть первобытных представлений о душе. Психическое представлялось нашим предкам как источник жизни, как перводвигатель, как призрачное, но при этом объективное присутствие. Поэтому первобытный человек понимал, как взаимодействовать со своей душой, которая, никоим образом не являясь ни им, ни его сознанием, обладала для него правом голоса. Психическое для первобытного опыта в отличие от нашего не является совокупностью всего субъективного и произвольного, это объективность, из себя самой черпающая жизнь и на себе самой покоящаяся.
667 Такая точка зрения эмпирически абсолютно оправдана, так как психическое объективно дает о себе знать не только первобытному, но и культурному человеку. Эта объективность не поддается сколько-нибудь значимому опровержению со стороны нашего сознания. Например, мы не в силах подавить большую часть наших эмоций, точно так же, как превратить плохое расположение духа в хорошее, кроме того, мы не можем ни заказать сновидение, ни отменить его. Даже самый интеллигентный человек иногда может быть одержим мыслями, от которых его не избавят никакие волевые усилия. Наша память может иногда допускать столь фантастические сбои, что остается лишь удивляться, а в нашу голову могут приходить абсолютно ненужные и нежданные фантазии. Мы любим тешить себя мыслью о том, что являемся хозяевами в собственном доме. В действительности же мы в пугающей мере зависим как от правильного функционирования нашей бессознательной психики, так и от того, придет ли она к нам на помощь в трудную минуту. Когда же мы изучаем психологию невротика, то сама идея отождествления психики с сознанием начинает казаться нелепой. А психология невротика, как известно, от психологии так называемого нормального человека отличается лишь в ничтожной степени. Да и кого сегодня нельзя счесть невротиком?
