за уносящейся тройкой, последний винокур, виды Афонской горы, и др.[угие] Возвращаемся. Меня проводят наверх. Во втором этаже // [55] парадные комнаты для приезжающих, большая как бы аванзала с удивительными часами, циферблат и маятник которых сплошь в разноцветных камешков [sic!]. На огромной крытой стеклянной галерее, выступающей из стен дома, диваны, фотографии, стол с букетом чудных роз. Виден сад и кусты роз в нем. // [56] Мне отводят комнату с тремя постелями. О. Мина седоватый южанин из под Херсона, приносит завтрак: суп из риса, довольно вкусный, и рыбу со стручками – это невыносимо и несъедобно.
Помни, всяк брат:
Что мы были
// [57] как Вы,
И Вы будете,
как мы.
Туман, сквозь него хлещет дождь. Ложусь немного отдохнуть. Затем иду к астимону, беру полиц.[ейское] свидет.[ельство], а затем мы с о. Миной идем в Протат. Во дворе, на большой террасе два сардара в шапоч- // [58] ках и юбках, рослые и красивые (один седой с черными глазами), готовят кофе и по временам носят его в куда-то в дверь. Проходят туда же, один за другим, толстые монахи – греки, это эпистаты и антипросопы, с косичками, завяз.[анными] узлом по-гречески – на заседание. О. Мина пода- // [59] ет и мое письмо Митроп.[олита] Афинского чрез нек.[оторое] время меня приглашают. Вводит в залу эпистат-брюнет, говорящий по-русски. В зале по стенам скамьи с трех сторон. Прямо против входа на троне и возвышении сидит проэстос – тоже толстый, почему-то напомнивший мне карфагенского суффета [150] – / / [60] воспоминания еще по Флоберу [151]! – а самый зал, с заседающими по скамьям греческ.[ими] архимандритами – тоже какой-то синедрион или, в миниатюре, венецианский сенат.
– Kyrios Boris [152] говорит по-гречески? Переводит брюнет: оч.[ень] любезный. Благодушные вопросы. Секретарь пишет бумаг у. Сардары дважды // [61] угощают меня – раз кофе, другой раз приносят какое-то варенье – я даже не знаю, куда его положить! Проэстос на каждый мой ответ любезно и самодовольно крутит головой, с таким видом, что он именно так и сам думал, все самоочевидно. Наконец, секретарь начинает обходить эпистатов. Я замечаю, что из // [62] широких своих ряс они вынимают какие-то металлич.[еские] кусочки и подают секретарю. Это – части печати, которую ставят на выдаваемую мне, очень милостивую, бумагу! Значит, все греч.[еские] монастыри согласны, чтобы мне показали их библиотеки, и т. п.
Вечер этого дня в Андреевском скиту. Сразу попадаю в огромный Собор на // [63] службу – короткое повечерие. Очень худой, высокий и еще довольно молодой игумен [153] с серебряными передними зубами и очень добрыми глазами отводит меня в гостиницу. Вечер. Отец Стратони`к подает мне ужин в столовой, и беседует, беседует без конца – словоохотливый монашек типа прислужников при Пантелеймоновской часовне [154] на Никольской в Москве.
// [64] В 9 ч.[асов] веч.[ера] ложусь спать., в 12 о. Стр.[атоник] меня будит, я по огромной каменной террасе, в беспросветном ночно[м] тумане я иду в Собор [sic!]. У двери монах бьет в било, железную полосу, которую держит в руке. Собор совершенно темен. Становлюсь в то же „стоялище“ с ручками и сиденьем, где стоял и на повечерии. // [65] Служба бесконечная. Справа и слева от меня по клиросу, над ними загорается зеленый свет в лампах с резным [?] абажуром, освещая только книгу чтецу или ноты. Иногда монах выходит на средину, и читает кафизмы, а полукруг других монахов поет каждый произнесенный им стих. Потом монах в черной мантии мелкой склад- // [66] ки читает на одном клиросе, и распуская свою мантию как крылья, перебегает чер.[ез] весь Собор к другому клир.[осу], там продолжает. Вот игумену зажигают свет у его резного, с балдахином, стоялища, он своим ровным и приятным, неск.[олько] грустным голосом читает псалмы. Затем читается некое настав- // [67] ление, где о блуде сказано, что главный его корень в чревоугодии. „Борящийся против блуда и не искореняющий чревоугодия подобен тому, кто заливает пожар маслом“.
В 4 ч.[аса] ночи вернулся домой. Впечатление ночной службы сильное, и не без мрачности.
13 мая.
Утром у игумена, прием тоже почти с трона, но оч.[ень] приветливо. Показывают монастырь Поразитель- // [68] ны черепа умерших. Для игуменов особый шкаф, там пять черепов. По стенам залы висят железн.[ые] кресты (есть около 30 фунт.[ов] пуда весом), жел. [езные] пояса, кольчуги – все это носили некоторые из подвижников. На Афоне через три года всегда вырывают тело умершего, и смотрят, совсем ли оно истлело. Если кости вполне уже чисты, то // [69] их собирают в особую (эту самую) комнату (гро`бница) – черепа отдельно, кости мелкие складывают штабелями – в углу я увидел такой склад, сделано настолько аккур.[атно], что можно издали принять за погонную сажень валежника. На шкафу с черепами (а их ок.[оло] 700) надписи, одна из кот.[орых] приведена выше.
Осмотр библиотеки – // [70] Евангелие 10го века, ноты византийские, пергамент, заставки, как обычно. Заведует старичек-монах. Обед в общей трапезе.
После обеда иду в Карею [155] с молодым монахом о. Харалампием [156] [sic!], довольно красивым блондином, склонным к полноте, но и нек.[оторой] внутренней грусти. Постригся 17и лет, сейчас 38, ничего кроме Афона не видал и не знает. Говорит (как все; никто, конечно, не скажет, если ему плохо), что чувству- // [71] ет себя хорошо. Но мне кажется, неск.[олько] скучает. Осмотр Собора [157] в Карее.
Хорос – металлич.[еский] круг в средине, висящий на цепочках. Его раскачивают, а люстру, внутри его, кач.[ают] в другую сторону, т. ч. получается в роде землетрясения момента Крестн.[ой] смерти Спасителя. Фрески Панселина – хороши, не совсем понимаю, куда их отнести, но впечатление полное – как будто Рафаэль византийский, что ли, во всяком случае уже не примитив, и возможно, итальянцев видел // [72] где-то.
В два часа о. Стратоник выводит меня из Кареи, мы идем в гору, он провожает меня до жел.[езного] креста [158], в горах, дальше я иду один. Лес, вчерашний дождь перестал, лишь легкий туман, тихо, понемногу солнце начинает просвечивать среди стволов ясеней, каштанов. Афонская кукушка – очень нежно кукует. Мне накуковала несколько еще лет жизни, но не > 10, Вере больше [159]. Около Нагорн. [ого] Руссика [160] // [73] немного сбился, но показали дорогу дровосеки – греки, под команд.[ой] нашего монаха. От Наг.[орного] Р.[уссика] шел за мулами тихого, кривого грека. Мулы несли на себе хворост. Я положил на них пальто и плэд. Грек все меня спрашивал про Россию. „Кристиянска вера все есть? Все старая вера? Без старая какая вера?“ Потом „А царя нет?“ „А может быть, опять немножко будет?[“] 5 ч.[асов] веч.[ера] – Пант.[елеимонов] мон.[астырь] // [74]
Первая страница записной книжки Б. К. Зайцева «Афон». 1927 г.
Усыпальница патриархов. Лавра Св. Афанасия. (Записная книжка, л. 6 об.)
«На дворе Лавры Св. Афанасия». (Записная книжка, л. 7)
Наша лодка. (На пристани Морфино [?]. Записная книжка, лл. 8 об. – 9)
// [8 об.-9]
// [9 об.] 19 мая, 2. ч.[аса] дня. Идем в лодке под парусом. Правят два албанца, монаха. Слабый ветер. Припекает. Только что прошли келлию св. Артемия [161] и Воздвижения Креста. Монастырь Каракалл [162]. У самой воды „Пирг“ (башня) [163]. К-[аракалл]ского монастыря. Туда укрывались, когда налетали с моря пираты. Древняя башня, средневековая.
Вода мягко журчит. Шелестят лопающиеся пузырьки.
// [10] Гора Афон.
// [10 об.] Милопотом – дача Лаврская [164]. Тут жил в уединении и изгнании патриарх Иоаким. (Старая башня на скале и деревянный флигелек, приросший к ней). Очень пустынно и красиво.
Пирг Каракалльского монастыря
