Мы причащаемся Христова Тела ломимого, Его Крови изливаемой. Чаша, которую выносит священник, – осуществленное Распятие Христово. Мы приходим ко Христу, к Его Распятию. Следует помнить, что крест тяжел, что жизнь наша, которую мы отдаем в руки Божии, может в любой миг радикально измениться, причем совершенно не в том направлении, в котором нам бы хотелось. Однако если мы приходим к Богу с искренним желанием отдать себя в Его руки, тогда благодать, которую Господь ниспосылает нам, соединяет нас с Ним и исправляет. Тогда мы долго можем сохранять это состояние души, удивляясь тому, что в нас происходит: той внутренней свободе, легкости и радости, которая нам дарована Крестом Господним, потому что Крест принес радость всему миру. Но если мы приходим в храм лишь для того, чтобы получить нечто от Господа, а ближние нам только мешают, то тогда и начинается: «Не прикасайся ко мне, благодать отнимешь! К иконе нельзя прикладываться после Причастия!..»
Все это порождает у верующих ложные представления, которые обличал Христос: Вы устранили заповедь Божию преданием вашим (Мф. 15: 6). В Москве, особенно в недавно открытых приходах, эти народные, а по сути, языческие традиции привиться не смогли, зато в других местах, там, где храмы не закрывались, они, к величайшему сожалению, по-прежнему передаются из поколения в поколение.
Молебны, которые часто служатся после литургии, – явление того же рода. Это – далеко не лучшая, хотя и весьма укоренившаяся традиция. Нередко прихожане оживляются лишь во время водосвятия. Еще бы, дождались: «Теперь я и для себя смогу что-то попросить, теперь-то и мое имя батюшка помянет! Ну а все, что происходило до этого, ко мне практически и не относится!»
Еще и еще раз зададимся вопросом: зачем мы приходим в Церковь? В поисках какой правды? Неужели же только ради того, чтобы выпросить что-то и чем-то воспользоваться?
Не стоит служить молебны после литургии – в этом состоит мое глубочайшее убеждение! Эта порочная практика обесценивает смысл нашего пребывания в Церкви. Ничего больше и выше того, что уже совершилось на Святой литургии, нет и быть не может, поэтому человек, пришедший на литургию лишь за тем, чтобы, отстояв ее и «отмучившись», наконец-то приступить к личному, по сути, не участвует в Великом Таинстве и в результате отпадает от Бога.
То же самое относится и к панихидам, если только они не были отслужены в память о каких-то событиях, связанных именно с этим днем. Ведь было уже поминовение усопших на литургии, чего же еще нам недостает? Все уже совершилось во время проскомидии [15] , все имена наших близких были прочитаны перед жертвенником, за каждого из них была вынута частичка. Эта частичка – сам человек, принесенный ко Христу. Так же как расслабленного принесли к Господу и положили у Его ног, так и эти частички лежат возле Агнца Божия, который становится на литургии Телом Христовым.
Все принесено, вся Церковь собрана воедино, и Матерь Божия, и частички из Девятичинной просфоры [16] , вынутые в честь святых апостолов, мучеников и всех святых. Во время проскомидии на дискосе [17] собираются Церковь Земная и Церковь Небесная. Ну какая еще должна быть молитва, если все наши близкие уже пребывают с Господом? Вся Церковь омыта Кровью Христовой во время литургии. Священник погружает эти частички в Чашу молитвами всех святых.
Обычай служить молебны после литургии зародился в советские времена, он не распространен в других православных странах. Действующих храмов в России тогда почти не было, большинство из них были насильственно и безжалостно закрыты. Люди могли прийти в Церковь, может быть, раз в году: пока дойдешь, пока доедешь… Верующие были вынуждены просить соседей и знакомых передавать священнику свои записочки. Так и сложилась эта традиция. Люди привозили в храмы целые мешки записок, и в каждой из них содержалась чья-то мольба. Разумеется, священники не могли отказать в такой просьбе, и им приходилось после литургии совершать эти заочные требы.
С тех пор многое изменилось: храмы открыты, но в руках у батюшки по-прежнему куча записок, а людей, которые их подали, на молебне нет! Почему происходит такое? С одной стороны, молебны приносят Церкви дополнительные средства, но главное виной тому – наше глубокое духовное невежество и нежелание отдавать себя Богу и людям.
Лишь маловерие заставляет нас заказывать молебны после литургии, а вовсе не нужда в какой-то особой требе, ведь если человек хочет возблагодарить Бога за оказанную ему милость, то вполне достаточно Евхаристии – Благодарения! Как мы рассчитываем славить и благодарить Господа, если не удосужились причаститься Святых Христовых Таин, если не отдали Ему себя на литургии? Своими рублями и записочками? Тропарем, который спел за нас хор?..
Если в семье случилось радостное событие, например, долгожданный ребенок родился или сын вернулся из армии живым и здоровым, то правильнее было бы собрать близких у себя дома или в храме и отслужить всем вместе благодарственный молебен, а потом сесть за стол, возрадоваться и возвеселиться. Если же стряслась беда – попросить батюшку отслужить молебен о болящем. Раньше таки было: священник брал из храма особо чтимую икону, отправлялся домой к больному и служил там водосвятный молебен. Впрочем, в те времена священникам было куда проще: всех своих прихожан они знали в лицо и по именам…
В каждом храме есть икона, перед которой совершаются акафисты. Пожалуйста, приходи и молись! Это действие не вне Церкви происходит, оно совершается всею Церковью, но отдельно от литургии.
Спору нет, никаким спущенным сверху «декретом» молебны, совершаемые после литургии, не отменишь; положение можно и должно исправить только просвещением, методично осуществляемым в рамках приходской жизни. Но если люди не начнут регулярно и осознанно причащаться Святых Христовых Таин, над ними непременно будет довлеть чувство какой-то недостаточности и неполноты, их будет обуревать желание чего-то еще попросить у Бога, и такая практика не исчезнет.
Авва Дорофей замечает: человек лжет либо мыслью, либо словом, либо самой своею жизнью. Мыслью лжет тот, кто верит своим помышлениям, своему мнению, отдается во власть своей мнительности.
Человека одолевает страх: «А что обо мне подумают? А что обо мне скажут? А как на меня посмотрят?» Наш взгляд на мир часто оказывается ложным, поэтому авва Дорофей не советует доверять своим помыслам, поскольку в некоторых случаях это может привести даже к психическим расстройствам. Мнительность порождает в человеке неуверенность в себе и, как следствие, непреходящее уныние. Порой мнительность подталкивает человека к клевете. Всем известно выражение: «испорченный телефон». Мы все более начинаем доверять пересудам, сплетням, намекам и недомолвкам. Характерная особенность лжи – искажать и без того уже искаженное. Так запускается порочная цепная реакция.
Что означает «ложь словесная», понятно всем. Вместо того чтобы укорить себя и сказать правду, человек предпочитает оправдываться, лишь бы не признавать собственную греховность, рассчитывая на то, что в конечном итоге ложь поможет ему избежать наказания и позволит и в дальнейшем поступать так же. Дело заканчивается тем, что не лгать такой человек больше просто не может.
Как избавиться от этой скверной привычки? Прежде всего, посредством исповеди. Для того-то и дана нам возможность самоукорения.
Порой, оправдывая себя, люди вспоминают о так называемой лжи во спасение. Авва Дорофей соглашается с тем, что иногда случается так, что человек просто не в силах не солгать, а малая ложь действительно предоставляет возможность избежать большего несчастья. Многие из нас оказывались в таких ситуациях, но к ним надо подходить крайне осторожно и осмотрительно, как к яду, который в гомеопатических дозах мы вынуждены принимать ради исцеления от болезни. Авва подчеркивает: даже если случится тебе отступить от правды ради того, чтобы спасти кого-то, то и тогда не переставай укорять себя, потому что ты все равно наносишь вред своей душе.
В связи с этим родители нередко задают вопрос: а если дети вместо школы идут в храм, а учителя спрашивают: «Где ты был?» Как следует отвечать?
Действительно, некоторые батюшки призывают детей на все двунадесятые праздники [18] бывать на службе. Хорошо бы, конечно… Но тогда это касается и взрослых, в этом случае и они должны не выходить в эти дни на работу. А всегда ли такое возможно? Разумеется, нет.
Хочу заметить, что и до революции не все из этих дней были выходными. Православные ходили на раннюю обедню, которая совершалась в 5–6 часов утра, а затем отправлялись на работу. При этом учтите: в те времена субботы были днями рабочими.
Прекрасно, если есть возможность пойти на службу в двунадесятый праздник, но что поделаешь, когда такой возможности нет? На мой взгляд, если мы действительно испытываем настоятельную внутреннюю потребность участвовать в богослужениях в эти дни вместе с нашими детьми, нам следует заранее оговаривать это с учителями и работодателями. Можно, например, сказать: я готов в течение нескольких дней приходить на работу раньше, а уходить позже, а ребенок выполнит все задания дома. Только так можно избежать неправды.
