Однажды, когда Израэль с несколькими из своих подопечных шел по лесу и пел, их напугал такой оборотень. Дети, увидев чудовище, с криками разбежались кто куда. Некоторые из них даже заболели от такого потрясения, так что, когда дети пришли домой, родители решили больше не доверять их Израэлю. Но тот помнил предсмертные слова отца. Он пошел по домам, обещая людям защитить их детей, и уговаривал их снова довериться ему, пока те не согласились. И вот однажды, когда Израэль опять повел детей через лес, он захватил с собой крепкую палку и, когда оборотень опять напал на них, так ударил его промеж глаз, что тот сразу свалился. А на следующий день колдун был найден мертвым в своей постели.
После этого Израэль стал прислужником в Доме Учения*[44]. Он должен был присутствовать там днем и ночью. Израэль чувствовал, что Небесам угодно, чтобы его рвение и усердие в служении Господу до времени оставалось в тайне, поэтому он сделал своей привычкой спать, когда другие люди, служившие в Доме Учения, бодрствовали, а молиться и изучать Тору, когда те спали. И все стали думать, что Израэль дни и ночи напролет только и делает, что спит. Между тем хасидим рассказывают о многих чудесах, случившихся в те дни.
До Баал Шем Това, рассказывают хасидим, жил некий чудотворец по имени Адам. Никто не знает, где он жил, но скорее всего – в Вене, столице империи. Как и многих чудотворцев до него, Адама называли Баал Шемом, то есть «владеющим Именем Божиим», потому что он знал тайну полного имени Господа и мог, произнося это Имя, творить чудеса и лечить недуги людей, как телесные, так и душевные. Когда этот человек понял, что скоро умрет, он еще не знал, кому оставит древние письмена, благодаря которым он постиг тайну Божьего Имени, письмена, начертанные еще рукой патриарха Авраама. Хотя единственный сын Адама был человеком ученым и глубоко верующим, он все же не подходил для такого наследства. И тогда Адам во сне спросил Небеса, что он должен делать, и получил ответ, что письмена необходимо передать в город Окуп равви Израэлю бен–Елиезеру, которому только что исполнилось четырнадцать лет. На смертном одре Адам велел своему сыну выполнить это.
Когда сын Адама приехал в Окуп, ему сначала было трудно поверить, что какой–то прислужник в Доме Учения, которого считали глупым и необразованным, может быть человеком, которого он разыскивает. Он остался с юношей в Доме Учения, поближе узнал его и понял, что Израэль скрывает от мира свой истинный характер и способности. Тогда сын Адама сказал, кто он и зачем пришел, передал Израэлю письмена и сказал, что поможет ему постичь их, если юноша станет его слугой. Израэль согласился с тем условием, что их договор останется в секрете и что он какое–то время будет служить пришельцу. Сын Адама снял небольшой уединенный домик за городом, а люди были только рады тому, что Израэль уйдет туда и станет там слугой. Они думали, что столь набожный и ученый человек заботится о юноше ради памяти его отца.
Однажды сын равви Адама стал просить Израэля прочесть с ним заклинание, помогающее вызвать Принца Торы*[45], так, как это было предписано в переданных юноше письменах. Они хотели спросить Принца Торы о некоторых трудных местах Писания. Израэль сперва стал отказываться, потому что решил, что это слишком непосильное дело, но в конце концов поддался уговорам и согласился. Они постились от субботы до субботы, очистились в бане, и – на исходе субботы – выполнили предписанные письменами ритуалы. Но из–за того, что душа сына Адама не обрела полного сосредоточения, произошла ошибка: вместо Принца Торы явился Принц Огня, который сразу же захотел сжечь весь город. И только благодаря усилиям Израэля город был спасен.
Спустя некоторое время сын Адама стал уговаривать юношу предпринять еще одну попытку. Израэль упорно не соглашался вновь предпринимать то, что, очевидно, не было угодно Небесам. Но когда сын Адама призвал юношу именем своего отца, завещавшего Израэлю чудесные писания, тому не оставалось ничего другого, как согласиться. И снова они постились от субботы до субботы. Снова очищались в бане. Снова на исходе субботы выполнили предписанные письменами ритуалы. И вдруг неожиданно юноша вскричал, что ангел предписывает им бодрствовать всю ночь и не смыкая глаз напряженно вглядываться до рассвета в темноту. В противном случае они умрут. И вот уже перед рассветом сын равви Адама не смог больше бороться со сном. Он повалился и заснул. Израэль тщетно пытался его разбудить. Так умер сын равви Адама; его похоронили с большими почестями.
Молодой Израэль бен–Елиезер был помощником учителя в маленькой общине недалеко от города Броди. Никто о нем ничего толком не знал, однако дети, которых он учил, были такими счастливыми и выказывали такое рвение в учении, что и отцы стали восхищаться молодым Израэлем. Немедленно распространился слух о том, что он очень мудр, и люди стали приходить к нему за советом. Когда возникал какой–нибудь спор, посредником для его разрешения звали молодого помощника учителя, и он делал это столь хорошо, что обе стороны, и истец, и ответчик, оставались довольны, более того – приходили в неописуемый восторг.
В то время жил в Броди известный ученый муж, равви Гершон из Китова. Его отец, равви Эфраим, однажды затеял тяжбу с неким человеком из той общины, где учительствовал Баал Шем. Равви Эфраим считал, что для разрешения тяжбы им необходимо отправиться в Броди и предстать на суд Торы*[46]. Но его противник в ответ постоянно говорил о мудрости и справедливости молодого учителя, так что равви Эфраим в конце концов решил пойти к молодому Израэлю. И когда он вошел к учителю в дом и взглянул на него, то был поражен, потому что увидел, как изо лба Израэля исходит сияние. Знак этот равви Эфраим уже видел однажды (и с тех пор никогда его не забывал): такое же сияние исходило изо лба его собственной дочери, когда она только что родилась и повивальная бабка показывала отцу новорожденную девочку. Равви Эфраим опустил взор, его язык словно оцепенел, и он долго не мог изложить свою просьбу. Когда он вновь поднял глаза, сияние исчезло. Тогда равви Эфраим смог говорить. Израэль выслушал его, задал вопросы, выслушал ответы и, наконец, произнес решение. Тут же в сердцах спорщиков воцарился мир, и им казалось, что они удостоились лицезреть само сияние справедливости.
Спустя какое–то время равви Эфраим снова приехал к Баал Шему и просил его взять в жены свою дочь. Израэль согласился, но настоял на двух условиях: их соглашение до времени будет тайным, а в брачном договоре, который они составят, не будет упомянуто о его образовании; должно стоять только имя: «Израэль бен–Елиезер», ибо, добавил Баал Шем, «мужем своей дочери ты желаешь видеть меня, а не мое знание». Равви Эфраим принял эти условия, и все было сделано, как хотел Израэль.
Вернувшись из этой поездки домой, равви Эфраим внезапно почувствовал себя больным и через несколько часов скончался. Его сын, равви Гершон из Китова, как подобает похоронил отца. Разбирая его бумаги, равви Гершон обнаружил брачный договор, согласно которому его сестра была обещана в жены человеку, который, как казалось, не был учен и происходил из безвестного рода, поскольку рядом с именем не были указаны ни его образование, ни его род. Не был упомянут даже город, где этот человек живет. Равви Гершон немедленно сообщил об этом странном договоре сестре, которая, не раздумывая, ответила, что на то была воля отца и поэтому только этот брак и никакой иной будет для нее самым лучшим.
Израэль же тем временем ждал, покуда закончится учебный год. Родители учеников не хотели его отпускать, но ему удалось уговорить их отпустить его. Сняв учительское платье, Израэль облачился в короткий овчинный полушубок, опоясался широким кожаным ремнем и стал похож на крестьянина, а для пущей убедительности он перенял также крестьянскую речь и повадки. В таком виде он пришел в Броди в дом равви Гершона и встал в дверях. Книжник, занятый сравнением нескольких комментариев к одному трудному месту в Талмуде, приказал дать денег Израэлю, который показался ему жалким странником, но тот ответил, что ему нужно поговорить с равви Гершоном о чем–то важном. Они вышли в боковую комнату, и тогда Израэль сказал, что пришел за женой. Едва сдерживаясь, Гершон позвал сестру, чтобы она взглянула на человека, которого отец избрал ей в мужья. Но та лишь промолвила: «Если так решил отец, то это угодно Богу», – и сказала, чтобы готовили свадьбу. Перед тем как удалиться в брачные покои, Баал Шем открыл жене свой секрет, а та обещала, что не выдаст его, что бы ни случилось.
Израэль сказал ей также, что впереди их ждут великая бедность и большие испытания. Но жена на это лишь ответила, что пусть все будет так, как будет.
После свадьбы равви Гершон день за днем пытался обучить своего невежественного зятя Торе, но тот не мог запомнить ни единого слова. Наконец равви Гершон сказал сестре: «Мне стыдно за твоего мужа. Будет лучше, если ты с ним разведешься. Но если ты не хочешь, я куплю вам коней и повозку и ты поедешь с ним, куда пожелаешь». Женщина с радостью выбрала второе.
