А в 1954–1955 годах дом на Пильном проспекте, где жил когда-то отец Серафим, был отдан хозяева ми в аренду под пионерский лагерь. И мне довелось оказаться и жить в комнате, где жил батюшка Серафим, в его келье.
Постепенно все в моей жизни устроилось. Я за кончила педагогическое училище и всю жизнь про работала с детьми. И всегда, как и сказал батюшка, меня окружали очень хорошие люди. Работать я стала уже в 15 лет. Отработала в детских учреждениях и в железнодорожной больнице 26 лет. Получила почетное звание «Ветеран труда» и в 48 лет оформила пенсию по выслуге лет. А когда вышла на пенсию, устроилась… на Вырицкий механический завод.
Всю свою жизнь воспринимаю как вечную школу, а скорби и трудности – как испытание веры.
Многое в моей жизни давалось мне с большим трудом и скорбями, но я всегда ощущала незримую поддержку отца Серафима». [3, с. 125–127]
«Сестры и братия найдутся»
Ольга Георгиевна Преображенская: «Годы блокады я провела в городе на Неве. Сразу после ее снятия работала по закупке фуража для армии. Одна из первых поездок оказалась в Вырицу. Тогда можно было попасть туда только по пропускам. Железная дорога была вся в колючей проволоке, вокруг – минные поля. Ходил до поселка и обратно один поезд в сутки. Перед отъездом ко мне подошел человек очень интеллигентного вида и спросил: «Не Вы ли едете на Вырицу?» Получив утвердительный ответ, он попросил меня передать отцу Серафиму небольшой пакет, размером с почтовую бандероль. Видимо, это был духовный сын старца.
Когда я вошла в келью, батюшка сидел на кровати. Он так ласково посмотрел на меня, что тут же ушло все земное. Меня охватили особые ощущения – я будто попала в иной мир, где царят радость, легкость и спокойствие. Сразу подошла под благословение. Я подробно рассказала ему, как было в городе во время блокады. Отец Серафим очень внимательно меня выслушал.
Война разбросала по разным весям всех моих родных и главным для меня было узнать что-то об их судьбе. Старец сразу сказал: «Сестры и братия найдутся, а маму уже не увидите», – и обещал помолиться за меня и всех моих родных. Он благословил меня на дорогу… После этого благословения великого старца Господь особо хранил меня всю жизнь.
В 1946 году вернулись находившиеся в плену мои сестры, Мария и Александра, а затем и брат, Василий. Из Риги прибыл брат Иоанн. Мама скончалась на Псковщине в 1943 году. Все исполнилось, как сказал отец Серафим». [7]
Жила в Вырице женщина Александра с тремя детьми. В Бога не верила. После войны муж не вернулся с фронта. Ей посоветовали: «В поселке живет старый монах, который предсказывает – спроси у него, может быть скажет, что с мужем». Пошла она к старцу вместе с глухонемой дочерью восьми лет. Ждать пришлось довольно долго. Александра стала уже нервничать, порываясь уйти. Наконец, зашла в келью к батюшке, постояла и ничего не спросила. Старец махнул ей рукой: «Иди». А девочка захотела поближе подойти к дедушке, тем более, что старец что-то говорил, обращаясь к ней. Она показы вала знаками, что не слышит и не понимает. Неожиданно старец заплакал и долго смотрел куда-то вверх. Девочке стало его жаль и она подошла поближе, тогда старец взял со стола конфету (или яблоко), подал ей и девочка громко сказала: «Спасибо!» Батюшка обратился к ней: «Иди, скажи: извините, что я задержала дедушку». Девочка вышла из кельи и произнесла эти слова.
Александра рассказывала впоследствии: «Боже мой! Я как услышала свою дочь говорящей, а она ведь родилась глухонемой, прибежала в келью старца и упала на колени: «Батюшка! Простите!» Он сказал строго: «Ты в Бога не веришь, пришла ко мне как к гадалке. Я не гадаю, а молюсь, вот Господь дал, чтобы твоя дочь исцелилась. Так вот, не забывай об этом, я скоро отойду, приходи на мою могил ку, только не забывай, приходи! Ты хотела узнать о своем муже – он жив и вернется, но не в радость будет его возвращение: сначала поживет с тобой, а после уйдет к другой женщине».
Действительно, муж вскоре вернулся домой, но жизнь у них не сложилась: он изменял жене и в конце концов ушел из дома. Ни в церковь, ни к старцу на могилу Александра не ходила, пока не заболела – у нее начали отниматься ноги. «Тогда, – рассказывает Александра, – я вспомнила, что батюшка говорил и вот стала я плакать. Муж бросил, двое старших детей учились в институте, жили в общежитии, младшая дочь в интернате. Особенно тяжко ночью – никого в доме нет, а я плачу одна и говорю: «Сейчас бы, батюшка, пошла к тебе на могилку, да ног нет». И вдруг является отец Серафим передо мной – не знаю, во сне или наяву, но дал он мне кусок хлеба: «Вот, на, подкрепись», – и я начала этот хлеб есть, а когда остался маленький кусочек, старец сказал: «А завтра встань, никого не проси, обмотай ноги одеялом и ползи на могилку, только сама! Раз приползешь, после на коленях уйдешь, а второй раз на коленях придешь – уйдешь на ногах». Не знаю, во сне или наяву было видение, но маленький кусочек хлеба остался у меня в руках». [1, 67–69]
Наутро Александра не смогла встать с постели, а просто упала на пол, обвязала ноги одеялом, уцепилась руками за табуретку, и, толкая ее перед со бой, выползла на улицу. До могилы старца она пол зла несколько часов и ушла домой на коленях. А после следующего прихода ноги стали здоровыми.
Елена Кузьмина – дочь известного петербургского профессора, Михаила Ивановича Граменицкого… Мама ее, Анна Петровна, была преданнейшей духовной дочерью отца Серафима еще по Александро-Невской Лавре… Членом семьи и воистину родным для всех Граменицких человеком была Пашенька – землячка родителей, которая помогала в доме по хозяйству…
«В 1937 году у папы случился обширнейший инфаркт миокарда. Его жизнь буквально висела на волоске. Собрался большой консилиум, но все врачи в бессилии разводили руками. Оставалось уповать только на Господа. Мама неотлучно находилась около отца, а мы с Пашенькой устремились в Вырицу. Тогда батюшка Серафим встретил нас словами: «Все знаю, молюсь. Поживет еще Михаил Иванович, поживет. Еще и сюда приедет, и не раз». После этого папа прожил еще почти шесть лет. Он очень сблизился с батюшкой, особенно во время оккупации. Они часами могли беседовать на научные темы. Помимо высочайшего интеллекта и всеобъемлющей эрудиции, отец Серафим поражал людей своими непостижимыми познаниями, дарованными ему от Бога. Перед ним преклонялись многие выдающиеся ученые.
Несравненный дар утешения и всепрощающей любви вырицкого старца с особой силой проявились во время оккупации…
Опасаясь отправки в Германию, мы все устроились на работу в детский дом. Там я заболела сыпным тифом в очень тяжелой форме. Целую неделю не приходила в сознание и была на грани жизни и смерти. Мама не могла найти себе места. За полтора месяца до этого похоронили папу, и, вдруг, новое горе. «Иисус, Мария, Иисус», – только и слышали из моего полудетского бреда. И вот открывается дверь и входит посланный от отца Серафима со словами: «Что же вы не идете? Леночка погибает! Батюшка ждет вас немедленно!» Пашенька побежала к нему. Проницательный, строгий взгляд: «Где же вы были до сих пор? Почему не пришли ко мне? Михаил Иванович приходил за Леночкой и хотел взять ее к себе, но мои грешные молитвы и горячие материнские помогли – она будет жить. Идите и благодарите Бога» [7]. Прибегает Пашенька, а мне лучше – вернулось сознание, уменьшилась головная боль. Словом, с этого часа дело пошло на поправку.
В 1946 году в Ленинград с фронта возвратился Алексей С. Разыскал жену, чудом пережившую блокаду, во время которой умерли их ребенок, родители и брат. Столько скорбей и нужды накопилось у супругов, а тут еще Алексею никак не удавалось устроиться на работу. Несколько месяцев ходил по разным учреждениям, но ничего не получалось, повсюду отказы. Тогда жена сказала: «Поедем в Вырицу на благословение к отцу Серафиму».
В один из декабрьских дней отправились оба супруга с трехлетней дочерью в Вырицу, дошли до Майского проспекта, где жил тогда отец Серафим. Далее мы приведем строки воспоминаний самого Алексея С.: «В усадьбе около дома, где жил отец Серафим, было много людей, так что трудно было подойти к крылечку. Время от времени на крыльце появлялась матушка Серафима и спрашивала: «Вы к батюшке?» Когда отвечали: «Да», – она уходила и, снова выйдя из дома, говорила, примет батюшка или нет. Перед нами стояли несколько человек, которым матушка говорила: «Отец Серафим вас принять не может, вы пришли не с чистым сердцем».
Дошла очередь до нашей семьи. Матушка и нас спросила: «Вы хотите к батюшке на благословение?» Мы сказали: «Да», – и она ушла. Через несколько минут она вышла, сказав, что отец Серафим при мет нас.
Батюшка полулежал в своей келье на втором этаже, на главе его была синяя треугольная шапка, рядом стояла скамейка. Он нас очень хорошо встретил, предложил сесть на скамейку, благословил нашу дочку, дал ей конфет, погладил по головке. Потом обратился к нам: «С чем пришли?» Я все рассказал о себе, что хочу устроиться на работу, но много препятствий. Он внимательно выслушал меня, спрашивал, куда я ходил, в какие организации. Я уди вился его светлому разуму, он прекрасно знал весь город, все его предприятия и организации, поразило меня и его ясновидение.
