а с законодательной стороны дело обстоит таким образом, что брак по светскому законодательству превалирует над церковным, соответственно, гражданский развод снимает вопрос о нерасторжимости церковного брака и т.п., но при этом – при таком интеллектуальном заблуждении – воля лица направлена на создание такого союза с партнером, который имеет целью совместную жизнь на протяжении всей жизни для рождения и воспитания детей и «вообще» всей жизни. В этом случае дефект брачного согласия отсутствует.
Если же речь идет о ситуации, когда эта ошибка формирует саму волю стороны, т.е. когда заблуждаясь относительно существенных свойств брака, лицо намерено создать именно такую модель отношений, которая не характеризуется единством и нерасторжимостью, не направлена на создание партнерства всей жизни, порождение и воспитание потомства, то здесь уже наступают более серьезные канонические последствия, поскольку брачное согласие было направлена не на тот союз, который Церковью, каноническим правом понимается в качестве брака. Соответственно, в этом случае налицо дефект брачного сознания, влекущий недействительность брака.
Наличие такого дефекта обусловлено реалиями жизни, при которых человек формирует свое представление о том, что такое брак, вовсе не обязательно из теологических источников. В реальности представление людей о том, что такое брак, в значительной степени формируется тем, что происходит вокруг, какие союзы, какие отношения существуют и превалируют в месте, где человек растет и воспитывается и т.п.
Актуальность этого аспекта в настоящий момент обостряется в том смысле, что то, что растущий, формирующийся человек видит вокруг, все меньше похоже на те брачные, семейные идеалы, на которых построено церковное учение и право о браке и семье. «Сексуальная революция и всплеск разводов имеют результатом расширение представлений о браке, противоречащих тем, которых придерживается Церковь. Некоторые люди верят, что брак не является нерасторжимым. Для большого количества людей сексуальные отношения не ограничиваются браком либо в теории, либо на практике. Контрацептивная ментальность стала причиной того, что планируемая бездетная семья стала реальным выбором. Хотя эти факторы существовали всегда, сейчас они стали социально приемлемыми и оказали влияние на формирование отношения к обязательствам и существенным свойствам брака» [154]. В связи с этими процессами Церковь признает тот неутешительный факт, что места для «простой ошибки» остается все меньше, поскольку вероятность того, что такие ложные представления влияют на волю стороны, дающей брачное согласие, возрастает. Более того, в одном из решений Римской Роты отмечалось, что практически невозможно провести различие между ошибочными представлениями о существенных свойствах брака и намеренным их отрицанием волевым актом [155].
Симуляция брачного согласия. Данный дефект имеет место в случае расхождения внешнего выражения воли сторон (слова, жесты) и их настоящих намерений, когда стороны произносят брачное согласие «по всем правилам», но при этом их истинные намерения состоят не в том, чтобы создать союз, рассматриваемый каноническим правом в качестве брачного. Вместо брачного союза их намерение состоит либо в создании союза, не обладающего существенными свойствами и целями брака, либо вообще не в создании союза. Последнее может иметь место, например, когда целью стороны или сторон является получение наследства, достижение каких-либо бизнес-целей, получение гражданства и т.п., т.е. то, что на языке гражданского права в большинстве случаев будет именоваться фиктивным браком. Важно отметить, что наличие такой цели само по себе не обязательно исключает брак: например, вполне возможна ситуация, когда лицо заключает брак с целью в том числе получения гражданства, но при этом заключает именно брак. В этом случае наличие такой дополнительной цели не делает брак недействительным. Другое дело, если эта иная цель является единственной целью, с которой дается «брачное» согласие, в этом случае брак будет недействительным.
Более сложная для канонической юриспруденции ситуация возникает, когда стороны намерены создать именно союз, но не тот, который является браком в церковном понимании. Выше, когда шла речь об ошибке как дефекте брачного согласия, рассматривались ситуации, когда в силу заблуждения относительно характеристик брака стороны заключали союзы, исключающие его существенные свойства. Аналогичное намерение может быть и при симуляции, но с той разницей, что в первом случае стороны искренне ошибались в отношении того, что такое брак, а во втором им известны существенные свойства и цели брака, но не в силу заблуждения, а в силу намеренной воли они исключают эти элементы из своего союза.
В таких случаях, впрочем, нельзя упустить из виду одну юридическую тонкость. Проиллюстрируем ее на примере намерения сторон исключить деторождение из своего союза, в связи с чем они совершают супружеские акты только в дни, когда зачатие у женщины невозможно. Такая ситуация должна оцениваться с точки зрения того, что они при заключении брака намерено исключили само право на совершение супружеских актов в эти дни либо же они не исключили само это право как таковое, но при этом не исполняют его в эти дни. Последствия будут различны – в первом случае брака нет, во втором случае брак есть. Вот как говорит об этом Пий XII: «Мы должны рассмотреть два предположения. Если уже при заключении брака хотя бы один из брачующихся имел намерения ограничить временем бесплодия [156]само брачное право, а не только его использование, таким образом, что в прочие дни другой супруг не имел бы даже права просить об акте, то это означало бы наличие существенного изъяна брачного согласия, которое повлекло бы за собой недействительность самого брака, поскольку право, происходящее из брачного соглашения, есть постоянное, непрестанное и не имеющее перемежающийся характер право каждого их супругов по отношению к другому. Если это ограничение акта днями естественного бесплодия относится не к самому праву, а только к использованию этого права, то действительность брака не подлежит обсуждению» [157].
Понятно, что доказательство истинных намерений сторон представляет собой нелегкую проблему. В связи с этим Кодекс устанавливает презумпцию, согласно которой «предполагается, что за соответствующими словами или знаками, используемыми при бракосочетании, стоит внутреннее согласие воли» [158]. Что же касается опровержения данной презумпции, то в ходе исторического развития канонической юриспруденции подход менялся. До Кодекса 1917 г. каноническая юриспруденция исходила из того, что иное намерение должно быть явно выражено, т.е. стать частью согласия. Впоследствии же Римская Рота стала следовать теории Гаспарри, согласно которой если при выражении брачного согласия лицо сохраняло «в себе» намерение против существенных элементов брака, то в таком случае брачное согласие лишено силы.
Брак под условием. Наличие такой правовой конструкции обусловлено контрактной предысторией института брака в каноническом праве западной традиции. В римском праве брак рассматривался в качестве разновидности договора, средневековое каноническое право с готовностью восприняло этот подход, поскольку он
