Чудотворная сила отца Иоанна во всей своей силе проявлялась, однако, преимущественно вне храма – в тех многообразных формах общения с людьми, в которых протекал каждый его день. Незаметным для молящихся оставались чудеса, творимые по батюшкиной молитве на расстоянии: по письмам, телеграммам, по молитвенным обращениям со всех концов необъятной России, а порою и без свидетельства письменного.
Вот характерное свидетельство, записанное в Харбине.
«Было это, – вспоминает Н.А. Гуляев, – в 1903 году, в местечке Эмба Сырдарьинской области. Служил я, будучи молодым человеком, на Ташкентской железной дороге, работал по оборудованию водокачек. В тот год была у нас тяжёлая эпидемия тифа, заболел я и был перевезён в заразный барак в 2 верстах от Эмбы, за рекой. Положение моё было признано безнадёжным. Температура доходила до 42 градусов. Я почти всё время был без сознания, ослаб до того, что руки не мог приподнять с одеяла. По словам сиделок, я то и дело в бреду пел церковные песнопения, так как вся семья у нас была очень религиозной и воспитывался я на церковном пении. Отец мой был простым крестьянином, но были в роду у нас и лица духовного звания.
Помню, как очнулся я и почувствовал, что умираю, не могу пошевелить рукою, не могу перекреститься. Я беспомощно заплакал и в слезах стал напевать, как мог, «Царю Небесный».
Вдруг на полдороге между кроватью, на которой я лежал, и дверью появился, как бы в тумане, в золотом облачении священник. Он приблизился ко мне, и я увидел уже совсем ясно светло-русые волосы, румяное лицо, голубые бесконечно добрые глаза.
Священник наклонился ко мне.
– Не надо плакать, давай помолимся.
И тут же стал служить молебен. Служил он не тихо и не громко, но необыкновенно истово и проникновенно. Я смотрел в его доброе лицо, разглядывал, как ребёнок, вышивку на его облачении, слушал его голос и понял, что ко мне пришёл отец Иоанн Кронштадтский. С его приходом рука поднялась для крестного знамения. Отец Иоанн благословил меня. Я прильнул к его руке. Рука была тёплая и очень мягкая. Я помню эту руку, как будто она сейчас со мною. Отец Иоанн сказал мне, что я поправлюсь, но чтобы никогда не забывал молиться и благодарить Бога. Удаляясь, батюшка как бы отступил к дверям, в белый туман…
С этого момента началось моё быстрое, ни для кого не понятное выздоровление. Когда пришёл меня навестить мой отец, я рассказал ему о чуде, виденном мною, описал ему священника, и отец, знавший батюшку лично, был поражён, что я описал ему в такой подробности весь облик батюшки, никогда не видя его в жизни. Даже чуть приметную бородавочку у глаза, даже звук голоса, узор на его облачении я передал ему совсем безошибочно. Но самый факт явления мне батюшки отец мой тут же объяснил мне: оказывается, он послал в самый безнадёжный момент телеграмму в Кронштадт отцу Иоанну и просил его помолиться. В тот самый день, когда отец Иоанн явился мне, он служил молебен о моём выздоровлении».
В данном случае налицо была телеграмма.
Но общался отец Иоанн с людьми и помимо писем и телеграмм.
Архимандрит Рафаил, настоятель Богородице-Задонского монастыря Воронежской епархии, принявший монашество по благословению отца Иоанна, и уже при большевиках, в 1922 году, почивший мученически на 78-м году своей жизни, в первый день Пасхи, свидетельствовал, что, когда принял священство, отец Иоанн четыре раза вызывал его к себе в Кронштадт, являясь во сне и повелевая прибыть для совместной молитвы. Тот приезжал, оставаясь по целой неделе. Молитвенное утешение от совместного богослужения получал такое, что, как говаривал потом, не знал – в теле он или вне тела. Так вот, беседуя однажды с отцом Рафаилом, отец Иоанн поведал ему, что знает, как, кто и где поминает его, и что эта молитвенная близость останется действенной и за гробом – так он умолит Бога!
А вот один из многих случаев, когда при его жизни была явлена эта чудодейственная помощь.
Сестра русского консула города Кяхты (на границе Китая) долго страдала тяжким недугом, от которого, по-видимому, не было никакой надежды избавиться. Болезнь была столь тяжела, что страдалица даже хотела отравиться. А тут снится ей сон. Видит она себя на краю бездны, хочет уйти, но какая-то сила влечёт её в пропасть. Ноги скользят к краю обрыва. Тело зависает в воздухе. Последняя мысль была о распятом Спасителе. И в ту же минуту точно из облака появился перед нею священник. «Именем Спасителя нашего даруется тебе жизнь, – говорит он и ставит её на твёрдую почву, указывает на тропинку, напутствует словами: «Иди и воздай благодарение Богу за дарованное тебе спасение!» Проснувшись, страдалица рассказала брату и всем близким о своём чудном сне, причём с подробностью описала виденного ею во сне священника. Кто был виденный ею священник, никто не мог объяснить.
Через некоторое время ей довелось увидеть портрет отца Иоанна Кронштадтского, о внешнем облике которого она до того времени не имела никакого понятия, хотя и слышала о нём. Каково же было её удивление, когда в портрете она узнала того самого священника, который спас её от гибели во сне. Она немедленно телеграфировала отцу Иоанну в Кронштадт, прося молитв. Отец Иоанн не замедлил исполнить просьбу. Отслужив молебен о здравии, уведомил болящую телеграммою. С тех пор неизлечимая болезнь приняла благоприятный оборот, и в скором времени больная окончательно выздоровела. Она была так признательна, что по выздоровлении не устрашилась трудного путешествия и вместе с братом приезжала из Кяхты в Кронштадт, чтобы лично поблагодарить доброго пастыря.
Чудеса не были явлениями исключительными в жизни отца Иоанна: он жил чудом и в чуде. И само его существование было настоящим чудом. Постоянно в движении, в неустанной деятельности, почти без отдыха и сна – и так до глубокой старости! А общение с людьми!
Нельзя сказать, в чём «чудесность» была более дивной: в явлениях чудотворения или в едва заметных обнаружениях духовной зрячести, в тех глубочайших воздействиях на душу каждого отдельного человека из многочисленной массы, постоянно батюшку окружающей. Слово, жест, материальная помощь – всё до мелочей в поведении отца Иоанна было благодатно. Зрел он и прошлое и будущее, читал в сердцах людей, как в открытой книге, и даже самые потаённые помыслы прозревал. Видел и нечисть, наполнявшую воздушное пространство. И даже открывал это иногда близким людям. Видел, например, бесов, вьющихся вокруг некоторых погребальных процессий…
Бесчисленны описания чудес, явленных по молитве отца Иоанна. Приведём только некоторые из них для того, чтобы показать отца Иоанна вне храма.
«Первое моё воспоминание об отце Иоанне Кронштадтском, – пишет некая госпожа X., – это день крестин моей младшей сестры. Было мне тогда четыре года и пять месяцев. Помню, как после крестин отец Иоанн сидел в столовой и раздавал всем чай, а нас, детей, каждого приласкал и называл – одного «Алая ленточка», другого «Ясное солнышко». Моего младшего брата отец Иоанн назвал «Бяшек-Барашек» – был он кудрявый. Мать рассказывала после, что когда она попросила батюшку окрестить мою младшую сестру, отец Иоанн ответил, что он больше уже крестить, как священнослужитель, не будет, а будет только восприемником. Уж слишком много было у него крестников к тому времени. Но для матери моей, у которой он крестил всех детей, он согласился сделать исключение, чтобы окрестить последнего ребёнка.
Второе яркое воспоминание осталось у меня от посещения отца Иоанна, когда мне было шесть лет. Отец Иоанн сидел у нас в столовой. Он позвал меня к себе. Мама, проходя мимо, сказала: «Батюшка, её не стоит ласкать, она ленивая, Богу не молится». Отец Иоанн спросил: «Ты вправду ленивая?» Я ответила: «Да». «А какие ты молитвы знаешь?» Я пересчитала, какие знала. Батюшка сказал: «Не надо так много, читай только одну – «Отче наш», – но не торопясь». Я была счастлива, что не оказалась в его глазах лентяйкой.
Вскоре я была свидетельницей чуда, совершённого батюшкой у нас в доме. Привезли из Петербурга знакомого больного мальчика. Нога у него была в лубках! Батюшка отслужил молебен, после молебна разрезал лубки, велел перевязать ногу марлёю, и в тот же вечер мальчик играл с нами. Когда батюшку спросили, что было с ребёнком, он ответил: «Надо, чтобы отец меньше пил, тогда мальчик поправится». Отец мальчика был пьяницей.
А вот второй чудесный случай. Как-то вечером батюшка служил молебен в нашей гостиной. Комната освещалась лампадой, горевшей перед иконой Божией Матери, и тремя свечами, зажжёнными возле вазы с водой, приготовленной для освящения, лампой под абажуром. Мне часто приходилось бывать на батюшкиных молебнах, но этот молебен запомнился на всю жизнь. Батюшка особенно горячо молился, говоря: «Владычица, мы просим, и Ты нам поможешь». И не было сомнения, что всё будет именно так. Служил он в тот вечер по просьбе студентов, товарищей моего старшего брата. Один из студентов стоял печальный у дверей. Никто из нас не знал о причине его печали. Батюшка же, окончив молебен и проходя мимо него в переднюю, благословил его и незаметно сунул ему деньги. Когда батюшка ушёл, растроганный студент сказал, что батюшка ему дал как раз столько, сколько нужно было внести за обучение. Если бы не эта помощь, ему пришлось бы оставить университет. Об этом обстоятельстве он никогда не говорил. И тем удивительнее был поступок отца Иоанна.
