Чудо исцеления десяти прокаженных (Лк. 17: 12–19) примечательно тем, что символически изображает сердечное расположение всего иудейского народа и мира внешнего, полуязыческого и языческого. Иудеи с самарянами, как известно, не общались и берегли свою религиозную чистоту, но, будучи изгнанными, в соответствии с Законом Моисеевым, из общества здоровых, прокаженные объединились, уравненные общей бедой. Те и другие искали Христа в надежде на милость и, признав при встрече Христа наставником, а себя соответственно Его учениками, просили об исцелении. После же исцеления дороги иудеев и самарянина вновь разошлись: они все пошли показываться своим священникам и должны были бы встретиться вновь у Христа, – но вернулся, чтобы поблагодарить за исцеление лишь один прокаженный, и это был самарянин. После дня Пятидесятницы, когда апостолы выйдут на проповедь среди других народов, те охотнее и свободнее будут принимать христианскую веру, нежели иудеи. Поэтому когда фарисеи спросили Христа о признаках наступления Царства, Он сказал не о внешних признаках, а о внутренних – Царство придет, когда изменится их сердечное расположение: «Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17: 20–21).
Христос Своим служением свидетельствовал, что благость Божия изливается на всех людей без различия. Так, притча о работниках в винограднике, нанятых хозяином в разное время, но получивших равное воздаяние за свой труд (Мф. 20: 1–16), показывает, что нельзя судить об устраиваемом Богом деле спасения людей с позиции человеческой справедливости. Трудившиеся весь день в винограднике и перенесшие тяжесть дневных работ оказались уравнены в вознаграждении с теми, кто пришел поздно и поработал совсем мало. Эта притча относится как к иудеям и язычникам, так и к верующим от детства и обретшим веру в зрелые годы или перед смертью.
Духовный выбор, к которому Господь призвал, неизменно связан с изменением образа мыслей и образа жизни, то есть с покаянием. Покаяние должно выразиться в оставлении неверия во Христа. Надо примириться с Богом, пока еще есть время: «Когда ты идешь с соперником своим к начальству, то на дороге постарайся освободиться от него, чтобы он не привел тебя к судье, а судья не отдал тебя истязателю, а истязатель не вверг тебя в темницу; сказываю тебе: не выйдешь оттуда, пока не отдашь и последней полушки» (Лк. 12: 58–59).
Призыв к покаянию прозвучал и в ответе Господа на известие об убийстве нескольких галилеян в Иерусалиме по указанию Понтия Пилата (Лк. 13: 1–2)[208], а также трагическом случае в Иерусалиме, когда восемнадцать человек были задавлены упавшей силоамской башней (Лк. 13: 4). Жестокая, насильственная смерть ревнителей, восставших против кесаря, и нечаянная, то есть неожиданная, внезапная смерть других не является следствием какой-то выдающейся греховности. Но эти случаи должны стать предупреждением еврейскому народу: «…если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк. 13: 5). Жестоко подавленное восстание галилеян, разрушение здания и гибель людей стали предвестниками событий в Иудее в конце 60-х – начале 70-х годов, когда исполнились слова Христа о всеобщей погибели и безумное пророчество самих иудеев: «Кровь Его на нас и на детях наших» (Мф. 27: 25).
Притчей «с открытым концом» о неплодной смоковнице, от которой три года хозяин виноградника и садовник безуспешно ждали плодов и, наконец, посовещавшись, оставили ее расти еще на один год в надежде, что она принесет плоды, Господь показал, что Израилю дано время на покаяние и Бог ждет плодов веры от этого народа. При отсутствии плодов наступит время суда Божия (Лк. 13: 7–9). Своего рода завершением этой притчи стала «притча в действии» на Страстной неделе – проклятие неплодной смоковницы (Мф. 21: 18–21). Впрочем, притча имеет отношение не только к иудеям, но ко всем людям: «Евангельская смоковница есть человечество; Домовладыка – Бог и Отец; Виноградарь – Сын Божий, пришедший возделать и очистить виноград наш. О смоковнице, которую Домовладыка повелевает посещи, как бесплодную, говорит Он: остави ю и се лето. Если не исправили людей закон и Пророки и не принесли люди плодов покаяния, то пусть орошены будут Моим учением, Моими страданиями, тогда, может быть, сотворят плод благопокорности, аще ли же ни, во грядущее посечещи ю, в другом, нескончаемом веке отлучив от части праведных Твоих»[209].
Обращаясь ко всему народу, Господь призывает, пока еще есть возможность, ответственно подойти к делу своего спасения и сделать духовный выбор – самостоятельно, не ориентируясь на мнение фарисеев и не оправдывая им свое неверие: «Когда вы видите облако, поднимающееся с запада, тотчас говорите: дождь будет, и бывает так; и когда дует южный ветер, говорите: зной будет, и бывает. Лицемеры! лице земли и неба распознавать умеете, как же времени сего не узнаете? Зачем же вы и по самим себе не судите, чему быть должно?» (Лк. 12: 54–57).
Обличение сребролюбия, «корня всех зол» (1 Тим. 6: 10)
Еще один грех, в котором Господь обличил фарисеев, – сребролюбие. Притча Спасителя о неверном управителе и предостережение ученикам: «Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Лк. 16: 13) – вызвали насмешки фарисеев, которые, по замечанию евангелиста Луки, «были сребролюбивы» (Лк. 16: 14). Их реакция имела в некоторой степени оправдание в Законе и у пророков, которые обещали верным земные блага и благословение богатством (например: Лев. 26: 3–9; Ис. 60: 5–16); материальная обеспеченность в свете этих обещаний расценивалась как свидетельство праведности человека и вознаграждения от Бога за святость. Фарисеи своим смехом хотели показать противоречие учения Христа Закону, который они хранят. Господь на это ответил: «Он сказал им: вы выказываете себя праведниками пред людьми, но Бог знает сердца ваши, ибо что высоко у людей, то мерзость пред Богом. Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него. Но скорее небо и земля прейдут, нежели одна черта из закона пропадет. Всякий, разводящийся с женою своею и женящийся на другой, прелюбодействует, и всякий, женящийся на разведенной с мужем, прелюбодействует» (Лк. 16: 15–18). Первое впечатление, что Господь отошел от вопроса об отношении к богатству и перешел к другой теме – о законе и о разводе, но далее Он рассказывает притчу о богаче и Лазаре, и это помогает нам целостно воспринять Его ответ и не потерять смысловую нить ответа. Спаситель начинает с того, о чем говорил многократно: окружающие видят формальные признаки праведности, Бог же видит сердце человека, при этом человеческие и Божественные критерии праведности нередко отличаются. Истинно праведный человек старается угождать именно Богу, а не общественному мнению. Нравственным ориентиром для праведника служат Закон и откровения пророков, причем духовное значение того и другого сохранится навеки: все, сказанное о Мессии и Царстве Божием, находит свое исполнение, все заповеди, которые были даны, сохраняются и в новое время. Но что-то все-таки изменилось, потому что Христос говорит: «Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествует ся…» Ветхий Завет, как период духовного детства человечества, Царство Божие представлял в грубых категориях, понятных иуде ям, – в виде земного Царства, в образе земных благ; многие заповеди Божии, по снисхождению к духовной немощи людей, были даны в виде несовершенном. Рубежом изменений Сам Господь поставляет приход святого пророка и Крестителя Иоанна: «Но с того времени, как явился Иоанн, почти бесплотный по нестяжательности и нестяжательный почти по бесплотности, и проповедал царствие небесное, блага земные уже не имеют времени, а проповедуется царствие небесное»[210]. Отныне Царство Божие благовествуется неприкровенно, для входа в него требуются собственные усилия от каждого человека, а ветхозаветные заповеди возводятся к совершенству и изначальной своей высоте. Достичь праведности, буквально соответствующей Закону, еще не означает стать достойным Царства Божия: Закон Моисеев вынужденно снисходил к страстям, но страсти остаются мерзостью для Бога. В качестве примера Господь говорит о нарушении иудеями святости брака: по жестокосердию закон разрешал иудеям разводиться с женой, это хотя и придавало греху вид законности, но было ограничением для грехов бо́льших (пусть лучше дают разводное письмо, чем совершают убийство). Поскольку формально закон развод дозволял, за грех это не считалось, но Христос называет вещи своими именами: развод ради нового брака или брак с разведенной является грехом. Так же надо смотреть и на отношение к богатству: ветхозаветные праведники были богаты, и это было благословение Божие и внешний признак, понятный для того времени, богоугодности их жизни, но обладание материальными средствами нельзя само по себе воспринимать как формальный признак праведности человека (раз я богат, значит, Богом благословлен и можно успокоиться относительно своего спасения). Все, чем человек обладает, должно быть соединено с усилиями угодить Богу.
