Франциск Ассизский проповедует перед султаном. Флоренция. 1250 г.
Этому преданию подвел итог Г. К. Честертон, не только автор знаменитых детективных рассказов об отце Брауне, но и известный публицист и эссеист католического направления. Сказав, что Франциск вернулся из Египта живым и невредимым, писатель-католик добавляет: «Быть может, он и впрямь понравился султану; летописец намекает даже на тайное обращение. Может быть, среди полудиких восточных людей его ограждало сияние святости, которое, как говорят, окружает в тех местах идиота. Может быть, тут сыграло роль то вельможное, хотя и своевольное вежество, которым, при всех своих пороках, нередко отличались султаны, перенявшие нрав и традицию Саладина… Но все это – лишь догадки, и нам не дано судить о великом замысле, ибо мост, который мог бы соединить Восток и Запад, рухнул сразу, оставшись навсегда одной из несбывшихся возможностей истории».
Крах Пятого крестового похода
Скорее, впрочем, ал-Камиля подвигло на переговоры то, что о Египте он беспокоился более, нежели о своих сирийских владениях. Немалая часть крестоносцев во главе с Иоанном Бриеннским была склонна принять предложения султана. Но тут раздался голос папского легата кардинала Пелагия. Кардинал, прибывший под стены Дамиетты в сентябре 1218 г., пользовался среди воинов Христовых значительным авторитетом. Его позиция была непримиримой – никакого мира с язычниками. Предложения султана крестоносцы отвергли. Осада Дамиетты была долгой и весьма тяжелой для жителей города. Как утверждал хронист Оливер Схоластик (он же Оливер из Падерборна), из 80 тыс. жителей выжило лишь 3 тыс. Наконец, в ночь с 4 на 5 ноября 1219 г. Дамиетта была взята.
Жак де Витри считает, что победой крестоносцы обязаны лишь Богу, более того, взятие Дамиетты есть часть некоего Божественного плана, на что указывает числовая символика. «Ноября 5-го дня, когда Спаситель правил миром, а епископ Альбано (т. е. Пелагий. – Д. Х. ) отправлял должность легата апостолического престола, город Дамиетта был взят вследствие наших усилий и нашей бдительности, без всякого договора о сдаче, без сопротивления, без насилия, грабежа и приступа, чтобы всякому было очевидно, что такая победа может быть приписана одному Сыну Божию (любопытно, что отсутствие жестокостей объясняется волей Христовой. – Д. Х. ), который внушил Своему народу вступить в Египет и распространил Свою власть над этой страной. Пока мы занимали город на глазах самого вавилонского султана (напомню: Вавилон – это Каир. – Д. Х. ), этот последний по своему обычаю не осмелился проникнуть за наши укрепления, чтобы напасть на сподвижников Христа, которые были готовы защищаться. В то же время вода в реке значительно поднялась и наполнила наши рвы. Султан, придя в замешательство, сжег свой лагерь и бежал. (И с этого места Жак де Витри ударяется в числовую символику, доказывая Божественные основы всего происходящего. – Д. Х. ). Бог, собравший в третий день воду под небесами [42] , Сам отвел Своих воинов по морю к гавани Дамиетты и доставил туда в мае в третий день недели. В феврале и точно так же в третий день недели Он перевел их через реку, чтобы осадить город. Мы можем сравнить Дамиетту, некогда потопленную землетрясением, „с трехлетней юницей, которая громко вопиет“ (Ис. 15. 5) [43] . Мы называем ее юницей по причине распущенности ее нравов. Она имела в изобилии рыбу, птиц, стада, хлеб, сады и огороды, занималась морским разбоем, утопала в наслаждениях и грехах и погибла в геенне. Но час суда настал… (далее поврежденное место в манускрипте. – Д. Х. ). При третьем землетрясении (видимо, Жак де Витри именует землетрясением штурм Дамиетты. – Д. Х. ) жители погибли, но город остался в целости. Дамиетта была прежде осаждаема греками и латинянами, которые оставили свой замысел. В этот третий раз Царь царствующих и Господь господствующих предал ее в руки Своих служителей, ведомых Иисусом Христом, который живет, царствует, повелевает и торжествует, который наводняет и оплодотворяет Египет, „и овладеет смущение теми, которые расчесывают лен и выделывают виссон“ (Ис. 19. 9) [44] ».
Корнелис Виринген. Взятие Дамиетты. 1628 г.
Восторгов было немало, но крестоносцы так и не смогли развить успех. Многие современники, а равно и позднейшие историки, винят во всем кардинала Пелагия, его неуступчивость и полное отсутствие воинских талантов. Поэт и участник событий Гийом Клирик писал: «Да, когда лица духовного звания берут на себя миссию командовать рыцарями, это против всех законов, ибо обязанность священнослужителей – читать Писание и псалмы, предоставив поле битвы воинам». Сразу после победы начались распри в крестоносном лагере, вызванные спорами о том, кому должна принадлежать Дамиетта. Иоанн Бриеннский настаивал на присоединении ее к Иерусалимскому королевству. Пелагий, напротив, желал передать ее под управление Церкви. Помимо этого, легат требовал немедленного наступления в долину Нила. Но большинство крестоносцев считало, что для этого не хватает сил, и предлагало подождать подкреплений. Больше года прошло в бесплодных спорах. За это время ал-Камиль сумел создать сильные укрепления близ города Мансуры, южнее Дамиетты. Тем не менее он повторил свои предложения весной 1221 г. и снова нарвался на отказ. «Глупцами и простофилями являются те, кто не пожелал получить королевство за город», – якобы сказал Филипп II Август, узнав об этом.
Наконец подкрепления прибыли, крестоносцы в июле 1221 г. перешли в наступление и начали движение в глубь Египта. Не все были с этим согласны. Оливер Схоластик замечает, что «советы здравого смысла были чужды нашим предводителям». Но наступательная стратегия пользовалась большой поддержкой в стане крестоносцев. Анонимный арабоязычный автор «Истории патриархов Александрийских», писавший вроде бы в XIII в. и бывший, по мнению большинства исследователей, египетским арабом-христианином, коптом, считал, что, «если бы король Иоанн (Бриеннский. – Д. Х. ) не согласился продолжать наступление, франки убили бы его». Но дорогу воинам Христовым перекрывала Мансура, и они решили взять ее приступом. Однако начался разлив Нила, и войско христиан оказалось отрезанным от Дамиетты. Кроме того, египетские суда по реке стали заходить им в тыл. 26 августа крестоносцам удалось все-таки прорваться обратно в Дамиетту, но там они оказались окружены со всех сторон водой и неприятелем. Страшась голодной смерти, христиане запросили мира. Уже 30 августа был подписан договор между ними и султаном. Христиане очищали Дамиетту, ал-Камиль возвращал Животворящий Крест (но никак не Иерусалим и не пленных), и заключалось перемирие на восемь лет.
Многие мусульмане, в том числе приближенные и родственники султана, упрекали его в том, что он слишком мягко обошелся с неверными. Они настаивали на том, что христиан можно было принудить к сдаче и перебить. Историки с тех времен и доныне спорят о том, что было причиной уступчивости ал-Камиля. Одни, как, например, арабский хронист-современник Ибн Васил, считают, что он опасался чрезмерной жестокостью возбудить чувство мести у европейцев, чьи толпы могут снова обрушиться на Египет. По мнению других, наших современников, султан прозорливо видел опасность, исходившую от монголов. Те как раз именно тогда начали натиск на Запад и в 1221 г. захватили Тебриз на западе Иранского нагорья. Султан не хотел воевать на два фронта и боялся союза крестоносцев с монголами. В любом случае Пятый крестовый поход, стоивший больших сил и средств, потерпел полный крах.
Монголы, крестоносцы и пресвитер Иоанн
Еще в Х в. арабский историк и писатель Абу-л-Фарадж ал-Исфахани рассказал жителям Ближнего Востока (оттуда эти сведения перешли в Европу), что среди племен Центральной Азии достаточно широко было распространено христианство несторианского толка. Отсюда возникли представления о том, что где-то в глубинах Азии существует христианская держава, исполненная мощи и наполненная всеми благами и чудесами мира. Около 1122 г. (дата не очень надежна) пошли слухи о том, что к Римскому Папе явились какие-то послы из этого неведомого царства вроде бы с предложением союза против мусульман. Тогда впервые появляется имя христианского государя оного царства, который одновременно являлся священником: пресвитер Иоанн.
Альберик из Труа-Фонтен в своей «Хронике» писал под 1165 г.: «В это время пресвитер Иоанн, правитель индийцев, направил свои полные удивительных и чудесных вещей послания королям христианского мира, и в первую очередь – константинопольскому императору Мануилу и римскому императору Фридриху». Послание Фридриху, если оно и было, не дошло до нас, но в послании Мануилу, самый ранний сохранившийся вариант которого датируется концом XII в., действительно рассказывается о самых невероятных чудесах. Например, о том, что в стране пресвитера Иоанна родятся «дикие лошади, дикие ослы, рогатые люди, дикие быки, дикие люди, одноглазые, люди, у которых глаза сзади и спереди, люди без головы, у которых глаза и рот расположены на груди, а ростом они в двенадцать футов и шириною восемь футов [45] , а цвет кожи их подобен чистому золоту. И еще люди с двенадцатью ногами, шестью руками, двенадцатью кистями, четырьмя головами, на каждой из которых по два рта и три глаза. Обитают в нашей стране женщины с огромными телами и бородой до грудей, голова плоская, и одеваются они в шкуры и от природы – прекрасные охотницы, и для охоты они вместо собак приручают зверей диких – и так на льва ходят со львом, а на медведя с медведем, на оленя с оленем и так же с остальными». О себе и о своем царстве пресвитер Иоанн сообщает, обращаясь к Мануилу: «Ежели ты желаешь услышать, как велико могущество наше и до каких пределов простирается наша власть, то знай: я, пресвитер Иоанн, господин господствующих, и никто из царствующих на этой земле не сравнится со мной богатством, доблестью и силой. Семьдесят два царя являются моими подданными. Я правоверный христианин, и повсюду, где распространяется власть наша, мы защищаем неимущих христиан и поддерживаем их своею милостыней. Имеем мы желание посетить вместе с большим войском Гроб Господень, ибо следует во славу нашего величия унизить и разбить недругов Креста Христова и превознести благословенное имя Его».
