В архивных документах содержатся сведения о численности мусульман, постоянно проживавших в Тульской губернии в XIX в. Так, согласно переписи населения Российской империи 1897 г., там находилось всего 134 мусульманина (0,01 % населения губернии), из них почти все мужчины и только 2 женщины. Известно о проживании в Туле и губернии ссыльных с Кавказа (возможно, турок, азербайджанцев или дагестанцев). Со слов старейшего работника Государственного архива Тульской области Н. К. Фомина известно, что во 2-й половине XIX в. в Туле был открыт мусульманский молельный дом, однако сами эти документы пока не найдены. На карте Тулы за 1908–1909 гг. отмечено мусульманское кладбище, находившееся на ул. Чулкова. Существуют серьезные разногласия относительно кладбища, расположенного по ул. Ульянова. Среди татарского населения Тулы бытует предание о том, что история мусульманского кладбища на ул. Ульянова (ныне не функционирует) ведет свое начало с XV в. и, следовательно, имеет ордынские корни. На вышеупомянутой же карте 1908–1909 гг. на его месте обозначено старообрядческое кладбище, но авторитетный в области краевед В. И. Боть, как и местные татары, утверждает о его мусульманском происхождении. Обоснованность подобного заявления может быть доказана на примере известных аналогий. Совмещенные участки для похорон неправославных имеются в целом ряде губернских городов Центральной России. Захоронения мусульман производились на этом кладбище Тулы вплоть до 1980 г.
Приток мусульманского населения в Тульскую область наблюдался в 1930-е гг., когда большие массы татар переселились, спасаясь от репрессий, в города Тулу, Киреевск, Новомосковск и др., и образовали в них компактные поселения. Тогда же возникли не зарегистрированные мусульманские общины, руководимые неофициальными муллами, продолжателями дореволюционных, нередко ишанских, традиций. Обращает на себя внимание тот факт, что миграция происходила из двух регионов – Старокулаткинского и соседнего с ним Павловского районов Ульяновской области (около 80 % переселенцев) и из Горьковской области. Как показывает опыт изучения механизма миграций мусульман в 1920–1950-е гг. в Центральной России, переселенцы направлялись в те места, где уже компактно проживали их земляки, обладавшие стабильным материальным положением и нередко высоким социальным статусом. В 1939 г. в Тульской области было зафиксировано 10,3 тысячи татар (0,5 % населения), из них 7,6 тысячи – горожан.
Тяжелым испытанием стали для мусульман Тульской области, как и для всего населения страны, события Великой Отечественной войны. На территории региона в частях Красной армии воевало много последователей ислама. Сотрудники государственного военно-исторического и природного музея-заповедника «Куликово поле», проводившие раскопки братских захоронений военного времени и архивные изыскания, отмечают среди них большое число узбеков и казахов. В Тульской области погиб сын известного поэта казахского народа Абая. Помимо боевых действий, проходивших на территории области, население испытало все тяготы войны в тылу.
Мусульманские общины, руководимые неофициальными имамами, существовали в Тульской области повсеместно в местах сосредоточения татарского населения. Несмотря на отсутствие у них официального статуса, они признавались местными властями, особенно на уровне администраций населенных пунктов. Неофициальные имамы де-факто признавались лидерами татарских общин. Известна переписка городской администрации Тулы с неофициальным имамом З. А. Давыдовым по вопросам татарского (мусульманского) кладбища. В послевоенный период возникли и имеющиеся в Тульской области мусульманские молельные дома.
«Татарские» мотивы в местном фольклоре
Русский фольклор содержит широкий пласт представлений и образов, связанных с иными, в т. ч. кочевой, культурами, на которые проецировался некий «эталон» инаковости. Они входят в систему знаний местных жителей о «чужих», однако условия их формирования были своеобразными, в силу чего эти предания приобрели особый колорит.
Хотя этнографы достоверно фиксируют упоминания о татарах в устном народном творчестве туляков в начале XIX в., в действительности эти сюжеты появились еще в Средние века. Мощным стимулом для формирования «татарского» пласта в местном фольклоре явилась Куликовская битва 1380 г. События XV в. также создавали благоприятную почву для развития татарских мотивов в местном фольклоре. В 1438 г. один из удельных центров – г. Белёв – был захвачен ордынским ханом Улуг-Мухаммедом. Почти два года Белёв оставался ставкой этого одного из ярчайших военных и политических деятелей некогда великой империи. В 1472 г. другой город Тульского края – Алексин – был осажден армией хана Большой Орды Ахмата.
Среди многочисленных преданий и легенд выделяется группа, связанная с крымско-татарским этносом, поскольку на протяжении XVI в. территория современной Тульской области была пограничной между Московским государством и его южным соседом – Крымским ханством. Враждебные по большей части отношения Москвы и Крыма выливались в непрерывные набеги на тульские земли со стороны воинственных степняков. Порой войска возглавляли сами крымские ханы и царевичи: в 1507, 1512–1517, 1521 гг. – царевич Мухаммед-Гирей, в 1541 г. – хан Сахиб-Гирей, в 1552, 1571 и 1572 гг. – хан Девлет-Гирей. Частые конфликты и противостояние между двумя сторонами оставили след в народной памяти.
Новым импульсом для татарских мотивов в фольклоре стало появление в Тульском крае в XVI–XVII вв. «служилых» татар и «новокрещенов».
Взаимная вражда сменялась терпимостью и некоторым недоумением перед необычным жизненным укладом новых соседей. На таком фундаменте и формировались основные татарские мотивы тульского фольклора.
Длительное соприкосновение жителей Тульского края с соседями-мусульманами и страх перед неиссякаемой степной силой постепенно создали в местном фольклоре сложный, дуалистический образ татарина. С одной стороны, это иноплеменник, иноверец, враг, обладающий резко отрицательными качествами; с другой – хитроумный и загадочный человек, наделенный магическими знаниями (в этом случае он может выступать и как благодетельное начало). Так, в Одоевском уезде Тульской губернии в начале XIX в. бытовала легенда о Баше и Башихе, записанная И. П. Сахаровым: «Камни Баш и Башиха находятся… в с. Башеве… близ дороги, среди поля. Фигура камней почти квадратная, небольшого размера. Лежит один от другого на 1½ аршина. Поселяне не запахивают место кругом камней, опасаясь бед. Миф о камнях… состоит в следующем: Баш был татарин, а Башиха – жена его. Другие же говорят, что они были кум и кума. Баши переселились на Русь, жили и померли. Добрые люди схоронили их на этом месте. Вскоре после этого приплыли два камня из р. Оки в р. Упу, а из Упы пришли прямо на их могилы и остановились тут. То были тени Башей, не желавшие расстаться с ними и по смерти. Когда-то рассердился Баш на Башиху и ударил ее сапогом. На камне Башихи осталась ступня. Было время, когда любопытные хотели посмотреть на них со всех сторон. Баши не желали этого; а когда начинали обрывать (т. е. подкапывать) их, они уходили в землю. Православные сколько ни трудились, бросили с досады. Один из них с горя начал рубить камни топором, и вскоре показались пятна красные. За такую дерзость Баши начали мстить: поля не плодородили, животные умирали, люди бедняли. С тех пор Баши начали людям являться во сне и помогать им уже добром, если думали о них хорошее».
Весьма широко распространен в русском фольклоре сюжет о сказочных кладах, открыть которые можно только с помощью определенных магических ритуалов. О «татарских кладах» до сих пор рассказывают в местностях, расположенных в зоне контактов Орды и Москвы. На Куликовом поле, например в деревне Ляпуновка, сообщают о лесе «Денежная яма»: «Это когда татары бежали, когда Куликовская битва была… Вроде татары обозы свои там закапывали». В с. Орловка говорят, что где-то на р. Дон «лежит 32 тыщи… Лодка Мамая… Не знаю, что там они награбили… Раньше было озеро, и когда татары начали выплывать на озеро, лодка у них начала тонуть. И они затопили лодку, а на этом месте плиты, что ли, положили…». Сообщают также, что недалеко от села «где-то Мамай тут плыл и утонул. С золотом утонул. До сих пор в этом месте вода стоит…». В деревне Хитровские Прудки бытует предание, что недалеко отсюда Мамай зарыл свои сокровища в месте под названием «Татов пупок». В деревне Сенево под г. Алексином рассказывают, что недалеко от деревни «есть курган… Когда Мамай отступал после битвы (Куликовской. – Авт.), здесь золото зарыл…».
Отдельную группу фольклорных преданий составляют рассказы об обороне от татар каких-либо объектов, построенных явно позже описываемых событий, и о том, что подземные ходы в различных городах были созданы для борьбы с татарами. Доходит до явной мифологизации: жители Куликова поля уверяют, что под храмом преподобного Сергия Радонежского (построен в 1913–1917 гг.) был подземный ход, чтобы в случае осады уйти от татар на р. Смолку. В с. Непрядва (Воловский район) считают, что во время Куликовской битвы «здесь были татары», а в дер. Красный Холм того же района рассказывают, что татары в то время проходили недалеко отсюда. Название с. Хованское произошло, по одной из легенд, от слова «ховать» (прятать): «Когда был хан Батый, ему привозили ясак, здесь его собирали и ховали, прятали».
