«Энциклопедический словарь» Брокгауза−Ефрона примечателен, кроме обширного материала по терминам (см. выше), своим списком литературы источников по данному вопросу[71].
Краткие филологические определения мы найдем в словаре Ожегова – Шведовой. Привлекает внимание словарь В. И. Даля, так как автор был знатоком сектантства и его противником.
Научный стиль присутствует в статьях «Православной энциклопедии», в которой изложена религиозная политика Александра I и Николая I. Также там даны сноски на источники.
Современные определения и классификацию сект дает «Российский энциклопедический словарь»[72]. На наш взгляд, эти определения научны и объективны.
Таким образом, справочная литература дополняет сведения, полученные от источников и основной литературы, и нужна для определения исследователем ключевых слов и понятий.
Источники, используемые автором данной книги, можно разделить на несколько групп: законодательные акты (правительственные указы, постановления, положения, уложения, законы), статистические данные, документы личного происхождения (переписка, автобиографии и т. д.), делопроизводственные документы (донесения чиновников, записки агентов в секретный комитет по делам расколов и т. д.), нарративные (повествовательные) источники.
К законодательным актам мы отнесем законы Российской империи, выходившие с 1800 по 1861 год[73], которые впоследствии переиздавались. В них содержатся сведения о мерах правительства в отношении различных сект, в том числе духоборцев, молокан, скопцов, хлыстов. В царствование императора Александра I политика в отношении сект была веротерпимей, что также частично отражалось в документах. Религиозный вопрос становился прерогативой скорее государственной власти, нежели церкви. Об этом говорят и архивные документы[74], где содержатся правительственные постановления и указы по данному вопросу. В работе использовались также постановления Святейшего Синода, в которых прописывались меры борьбы с сектантами[75].
Правительственная политика по отношению к сектам и религиозный вопрос в целом занимали важное место в царствование императора Николая I. Данный период отмечен репрессиями и гонениями в отношении раскольников. Естественно, многие положения и указы содержат специальный материал о правах сектантов[76]. Но надо сказать, что сектанты были во многом ограничены по сравнению с другими гражданами Российской империи[77] в царствование Николая I.
Многие указы по сектантскому вопросу встречаются в труде архиепископа Филарета (Гумилевского), но большая их часть относится хронологически к первой четверти XIX века, т. е. к правлению императора Александра I[78].
Особую ценность представляет сборник Н. Александрова о религиозной политике Николая I[79]. В нем опубликованы различные указы, постановления, положения и статьи уложений и т. п. по правам рассматриваемых нами сектантов. Законодательные акты относят данные секты к вредным, ограничивают их права, а за пропаганду их учения предписывают различные меры наказания, вплоть до каторги. Важную роль в создании законов, как видно из сборника, играла Русская православная церковь. Также там прописаны права иноверцев.
В 1845 году выходит в печать специальное Уложение, где перечислены причины, по которым раскольникам (старообрядцам, сектантам) мог грозить суд, что также важно для исследователей-историков в плане понимания религиозных процессов того времени[80].
Следующую группу источников представляют статистические документы. Статистические данные представлены как по Санкт-Петербургской епархии первой половины XIX века[81], где проживали скопцы и хлысты, так и по некоторым другим регионам[82].
Сборник В. Кельсиева включает в себя отчеты, переписку, дневники государственных чиновников, распоряжения правительства, которые содержат информацию о разного рода сектантских направлениях в губерниях России, количестве сектантов, их образе жизни, их отношении к власти и т. д. Сборник является очень ценным исследовательским материалом. По классификации его следует причислить к делопроизводственным документам.
К делопроизводственным документам также следует отнести записку Ф. М. Глинки о скопцах, сделанную им по заказу Секретного Комитета по делам раскола[83]. Автор приводит сведения об их численности в Центральном регионе России, их организации и деятельности. К подобного вида документациям можно отнести записку калужского священника Иоанна Сергеева[84].
В этот же раздел документов отнесем записки архимандрита Фотия о скопцах и хлыстах, где автор выражает недовольство, обращаясь к властям, по поводу появления и бурного распространения этих сект в Петербурге в царствование Александра I[85].
Данные о сектах и старообрядцах, содержащиеся в труде Н. Варадинова, − тоже документы делопроизводства, так как они числятся за Министерством внутренних дел Российской империи[86]. Оценка автора субъективна в отношении раскола, так как он был сотрудником МВД и сторонником самодержавия и православия. В эту же группу источников отнесем донесение московского генерал-губернатора, где автор обеспокоен появлением новой изуверской секты скопцов[87].
Документы личного происхождения представлены письмами, перепиской, автобиографиями, воспоминаниями и дневниками духовных и светских лиц первой половины XIX века. Автобиография Юрьевского архимандрита Фотия изобилует обличениями разного рода сект, в том числе хлыстов, скопцов и других. Автор занимает процерковную позицию, что естественно, и с негодованием относится к веротерпимости властей Александровской эпохи[88].
Важное упоминание о духоборцах и молоканах содержится в личных дневниках И. Зайцева[89], где он описывает как очевидец их быт, нравы, религиозные обряды.
Много важнейшей информации можно почерпнуть из собрания писем А. Н. Львова[90], в котором приводятся сведения от духовных и светских лиц в отношении сектантов, приводятся факты и редкие данные.
В эту группу источников входит труд И. Костомарова, рассказывающий о молоканах[91], сочинение соловецкого архимандрита Досифея Немчинова[92], которое основано на показаниях узников − скопцов, что особенно ценно для историка.
Рассказы А. Н. Голицына содержат информацию о религиозной политике Александра I, направленной на примирение всех религиозных толков христианства; при этом надо отметить, что А. Н. Голицын, будучи обер-прокурором Св. Синода, министром духовных дел и народного просвещения, в немалой степени способствовал воплощению мыслей царя в жизнь. Данный источник важен для понимания религиозной политики в России в первой четверти XIX столетия[93].
Интересны мемуары Шуазель-Гуффье, которая была лично знакома с императором и часто переписывалась с ним[94]. В них также встречается упоминание о мистических настроениях императора, что объясняет нам его мотивы в проведении религиозной политики.
Послание К. Селиванова, лидера скопческой секты, является также важным документом и информирует исследователя о догматах секты и ее отношении к власти[95].
Вопросы взаимоотношения государства и сект стали беспокоить публицистов с середины XIX века. Периодическая печать проявляла интерес к быту раскольников, их образу жизни, догматике и т. д.
В данном труде периодические источники представлены журналами «Вестник Европы»[96], «Русский архив»[97], «Отечественные записки»[98], «Странник»[99]. Статьи вызывали большой общественный интерес и поднимали эти проблемы среди широкой публики. К группе ценнейших источников можно отнести издание А. П. Лопухина с его богатейшим материалом по взаимоотношению церкви и власти, церкви и расколов, и, наконец, власти с сектами[100]8.
Важным повествовательным источником по истории секты духоборцев является их «Животная Книга» («Животная» значит «живая», способная оживить человеческий дух), опубликованная впервые в 1909 году Бонч-Бруевичем, исследователем сектантства. Книга включает обширный материал по догматике и истории секты в XVIII–XIX веках и была своего рода Библией для духоборцев[101]. Источником по хлыстовской догматике служит сборник стихов О. М. Поспелова[102], анализируя которые можно составить представление о внутреннем мире хлыстов и их отношении к окружающему миру.
