Это не только гностический текст, в нем присутствуют многочисленные связи с разнообразными текстами различных христианских гностических групп. Больше всего специфических сходных черт у него с сифианскими гностическими текстами, однако есть параллели с несифианскими гностическими сочинениями, такими как Евангелие от Фомы или Коптский апокалипсис Петра. У него также есть интересные связи с негностическими формами христианства, такими как маркионизм или еврейское апокалиптическое христианство.
Таким образом, этот текст дополнительно и убедительно подтверждает, что христианство в ранние века Церкви было крайне разнородным. Существовали многочисленные формы христианства, и границы между этими христианскими группами не были прочными и крепкими. Напротив, различные группы и взгляды, которые они представляли, интенсивно влияли друг на друга; многие из этих границ были проницаемы.
Больший интерес, однако, представляют специфические учения Евангелия от Иуды. С одной стороны, это гностическое откровение, раскрывающее тайны, необходимые для спасения. Согласно Евангелию, некоторые из нас находятся в материальном теле как в ловушке, и мы должны знать, как мы сюда пришли, кем на самом деле являемся и как мы можем спастись и вернуться в небесный дом. Иисус открывает нам правду; он показывает природу реальности, он говорит нам, что этот мир — это не все, что мы видим. Более того, этот мир — следствие космической катастрофы, создание кровожадного бунтовщика и дурака. Мы должны избежать ловушки этого мира, чтобы вернуться в священное царство, из которого мы вышли. Иуда узнал правду этого откровения, и он один из тех, кто указывает путь.
Это гностическое откровение непохоже на другие потому, что оно дано именно Иуде Искариоту. Во всей христианской традиции Иуду описывали как паршивую овцу в апостольском стаде. Многие годы некоторые христиане считали, что он с радостью предал своего учителя за ничтожную сумму денег. Другие описывали его как одержимого дьяволом; третьи считали, что зло было просто присуще ему по природе. Люди, использовавшие образ Иуды для антисемитской пропаганды, изображали его как прототипического еврея, отвергающего Бога, алчного вора и убийцу Христа.
Евангелие от Иуды представляет другой взгляд, утверждая, что Иуда был единственным учеником, который понял своего Господа. Иисус пришел не от бога-творца, но из «царствия Барбело». Как и некоторые из нас. Некоторые из нас заключены в свои тела как в ловушки, но с того момента, как мы узнаем правду, которую Иисус передал самому верному из своих учеников, мы сможем спастись и вернуться в свой небесный дом. Иуда показывает нам путь. Он «тринадцатый», потому что он стоит вне двенадцати учеников, которые так и не поняли учения Иисуса, так и не осознали, что их преданность богу-творцу неуместна. Только Иуда осознал истину. И только ему Иисус открыл то, что надо знать. Взамен Иуда сослужил самую большую службу, которую только можно было вообразить. Его предательство нельзя рассматривать как действие предателя по отношению к своей жертве. Это было доброе дело, которое он сделал для своего Господа. Он передал Иисуса властям, так, чтобы Иисус был убит и избегнул ловушки своего тела. Сделав это, Иуда стал величайшим из апостолов. Иисус почтил его словами: «Но ты превзойдешь их всех, ибо ты принесешь в жертву человека, чьим телом я облечен».
См. мою недавнюю книгу «Peter, Paul and Магу Magdalene: The Followers of Jesus in History and Legend» (New York: Oxford University Press, 2006).
Лука 8:1–3. В этих строках также утверждается, что из Марии Магдалины было изгнано семь бесов. Однако ничего не позволяет предположить, что бесы побуждали Марию к занятию проституцией — в Новом Завете обычно о деятельности бесов подробно не рассказывается.
О том, насколько много знал Павел о жизни Иисуса, см. «The New Testament: A Historical Introduction to the Early Christian Writings», 3rd ed. (New York: Oxford University Press, 2004), гл. 22. Более подробно см. Victor Paul Furnish, «Jesus According to Paul» (Cambridge: Cambridge University Press, 1993).
Сейчас ученые не считают, что Павел написал все Послания, которые приписываются ему в Новом Завете. Рассуждения об авторстве посланий к Ефесянам, Колоссянам, 2 Фессалоникийцам, 1 и 2 к Тимофею и к Титу см. Ehrman, «The New Testament», гл. 23.
Я не буду углубляться в дебри рассуждений по поводу описаний Иуды в каждом из Евангелий, вместо этого отмечу то, что поразило меня больше всего. Основания для предположения, что Евангелие от Марка было первым из написанных и что Матфей и Лука использовали его как источник для своих Евангелий, а также что Евангелие от Иоанна было последним, см. в Ehrman, «The New Testament», гл. 5–8, 10.
См. предыдущую сноску.
Одним из первых, кто это признал, был William Wrede; см. его книгу «The Messianic Secret», пер. J. C. G. Greig (Cambridge: J. Clark, 1971; немецкий оригинал был издан в 1901 г.).
См. John Collins, «The Scepter and the Star: The Messiahs of the Dead Sea Scrolls and Other Ancient Literature» (New York: Doubleday, 1995).
Именно в этом месте первоначально заканчивалось Евангелие от Марка — внезапно, на молчании женщин. Позднейшие писцы думали, что это слишком неожиданное окончание, и дописали еще двенадцать фраз, чтобы выставить апостолов в более выгодном свете. По поводу такого завершения см. мою книгу «Misquoting Jesus: The Story Behind Who Changed the Bible and Why» (San Francisco: HarperSanFrancisco, 2005), 66–67.
Здесь и далее в моих переводах «предавать» используется вместо греческого слова «передавать» — paradidomi. Но судя по тем ужасным вещам, которые Иисус говорит о том, кто его предаст: «лучше было тому человеку не родиться» — ясно, что предательство расценивается как злое деяние, а не как нейтральное.
Некоторых читателей интересовало, имеет ли значение связность повествования. Еврейские власти не хотели арестовывать его во время праздника, но все равно это сделали. И они боялись, что толпа восстанет в поддержку Иисуса, но во время суда им без труда удалось восстановить толпу против него. И почему толпа должна взбунтоваться во время ареста, но не во время суда? Соблюдает ли Марк историческую точность?
Этот подход к Евангелию от Матфея, который также можно применить и к Евангелию от Луки (он также использовал Марка как источник), называется редакторской критикой. Этот метод показывает, как более поздние авторы редактировали источник — Евангелие от Марка, — который, как мы уверены, был у них в распоряжении. См. Ehrman, «The New Testament», гл. 7.
Хотя, как мы видим, он по какой-то причине ошибочно приписывает цитату Иеремии.
Самое лучшее и самое полное изложение можно найти в Dale Allison и W. D. Davies, «The Gospel According to Saint Matthew» (Edinburgh: T&T Clark, 1997), 3:557–573.
См., например, Марк 1:2 (Малахия 3:1 и Исайя 40:3) и Римляне 9:27 (Осия 2:1 и Исаия 10:22).
Более подробное описание см. Ehrmann, «The New Testament», гл. 8.
Одно из ключевых различий между Марком и Лукой проявляется, когда Иисус призывает учеников в число двенадцати апостолов, потому что у Луки прямо сказано, что Иуда будет тем, кто «предаст» Иисуса. Это греческое слово prodidomi, а не слово, встречавшееся раньше, paradidomi, которое обычно означает просто «передать». У Луки Иуда прямо назван предателем.
Предполагается, что они заимствованы из источника, который ученые назвали Q. Это не сохранившийся (то есть предполагаемый) источник, который использовали Матфей и Лука, рассказывая истории, которых нет у Марка, среди них заповеди блаженств, молитва «Отче наш», а также история о трех искушениях в пустыне. См. Ehrman, The New Testament, гл. 6.
См. фундаментальные работы Albert Bates Lord, «The Singer of Tales» (Cambridge, Mass.: Hanard University Press, 1960) и Walter Ong, «Orality and Literacy: The Technologizing of the Word» (New York: Methuen, 1982).
С другой стороны, даже до изобретения печатного станка авторы написанных текстов были заинтересованы в том, чтобы их рассказы не были изменены писцами осознанно или по небрежности. Про это см. мою книгу «Misquoting Jesus: The Story Behind Who Changed the Bible and Why» (San Francisco: HarperSanFrancisco, 2006), гл. 2.
Подробное обсуждение отношений Иоанна с синоптиками см. Ehrman, «The New Testament», гл. 10.
См. в особенности Hyam Maccoby, «Judas and the Myth of Jewish Evil» (New York: Free Press, 1992), который заходит так далеко, что утверждает, что не было никакого исторического Иуды, а что это была выдумка христиан, которые хотели оправдать враждебность к евреям, рассказывая истории про врага и предателя Иисуса.
