БЕЗ РАДОСТИ
Говорил равви Шеломо из Карлина: «Когда тот, кто исполнял все заповеди Торы, но не чувствовал при этом священной радости, приходит в иной мир, то перед ним открываются врата рая, но так как он в этом мире не испытал истинной радости, то и в раю не чувствует ее. Если он глуп, то ворчит и ругается: «И чего так хвалят этот рай?» – и тотчас низвергается оттуда. Но если он умен, то сам оставляет рай и идет к цадику, и тот учит этого беднягу чувствовать истинную радость».
«Когда можно узреть малый свет?» – спрашивал равви Шеломо и сам же отвечал: «Если всячески себя уничижаешь, как сказано: “Сойду ли в преисподнюю, и там Ты”*[241]».
Говорил равви Шеломо: «Если ты хочешь поднять человека из скверны и грязи, не думай, что тебе достаточно лишь протянуть к нему руку, самому оставаясь наверху. Ты сам должен сойти вниз, в скверну и грязь. И тогда крепко обхвати руками этого человека и тяни его и себя к свету».
Равви Шеломо из Карлина сказал одному человеку: «У меня нет ключа, чтобы раскрыть тебя».
А человек взмолился: «Тогда распори меня хоть гвоздем!» С тех пор равви очень хвалил этого человека.
Рассказывал внук равви Шеломо: «К одному цадику пришел человек, душа которого была опутана клубком низких страстей, которые невозможно даже описать. «Я не могу помочь тебе, – сказал цадик. – Ступай к равви Шеломо в Карлин».
Итак, этот человек пришел к моему деду как раз в тот час, когда он зажигал светильники на Ханукку, читая при этом псалмы. Такое у моего деда было правило, которого он всегда придерживался. Проситель встал и стал слушать. Дед говорил, не глядя по сторонам, но дойдя до слов «И Ты избавил нас от угнетателей наших», – повернулся к гостю, взял его за плечи и спросил: «Веришь ли ты, что Господь способен освободить нас от всех угнетений?» – «Верю», – ответил проситель. И тут же все низкие страсти, угнетавшие этого человека, оставили его».
Равви Ашер из Штолина говорил о своем учителе, равви Шеломо: «Когда он молился, то одной ногой стоял в этом мире, а другой ногой – в ином мире, и на той ноге, что стояла в этом мире, он отдыхал. Все это следует понимать духовно, как сказано: «И следы Твои неведомы»*[242]».
Однажды Ашер вошел в комнату к равви Шеломо и сказал: «Равви, «следы твои неведомы». – «Так как же ты сумел так долго следовать за мной? – произнес в ответ равви. – Пойдем, я покажу тебе, куда ты сможешь дойти, а куда – нет».
Об этом Ашер говорил так: «Как только он мне все показал, я уже не мог за ним следовать, как прежде. Лучше бы я ничего не слышал».
Равви Ашер из Штолина, ученик равви Шеломо, так отзывался о хасидим своего времени: «Чумазые они крестьяне и соломенные казаки! Приходя к равви, они показывают ему только хорошее, а плохое от него скрывают. Когда же я приходил к своему сладчайшему, святому, дражайшему равви (говоря это, он целовал кончики пальцев), то скрывал от него все хорошее, а плохое показывал. Ибо сказано, что священник призрит на бедствия твои».
Однажды равви Шеломо спросил своего ученика равви Ашера: «Когда ты придешь помолиться?» – «О справедливейший! – отвечал ученик. – Сейчас мне нужно ехать на постоялый двор под названием «Веселый». – «Что ж, поезжай, если нужно, – сказал цадик. – Но когда поедешь, не останавливайся, а если остановишься, то оглянись вокруг и посмотри, все ли хорошо. Ибо, остановившись на полпути, ты можешь легко сбиться с дороги».
Вот что рассказывал равви Ури о своем учителе равви Шеломо: «Когда я прожил у него уже много времени, равви все еще не спросил у меня имени моей матери*[243], как это полагается по обычаю. И вот однажды я набрался смелости и спросил его, почему он этого не делает. Равви ответил: «Бык, лев, орел, человек». И ничего более. Я же не решился просить его объяснить мне смысл этих слов. Только годы спустя пришел я к пониманию того, что великие цадиким, врачеватели душ, хотят знать лишь то, от какого из четырех существ, везущих Небесную колесницу – трон Бога, происходит душа человека, а не то, в какой земной утробе она обрела свое тело».
Однажды музыканты играли перед равви Ури из Стрелиска, которого называли Сераф (Серафим). Когда музыка стихла, равви сказал хасидим: «Говорят, в музыке соединены три начала: жизнь, разумная душа и дух (нефеш, руах и нешама). Но в игре этих музыкантов есть только первый из них – жизнь».
Немного погодя он продолжил: «Из всех дворцов небесных дворец музыки – наименьший и низший. Но тот, кто хочет приблизиться к Богу, должен в него войти. Впрочем, мой учитель, равви Шеломо из Карлина, в этом не нуждался».
Говорил равви Ури: «У моего учителя, равви Шеломо из Карлина, была душа Авеля. Теперь же встречаются люди лишь с душой Каина, и таких людей очень много».
Равви Шеломо и его ученик равви Мордехай из Леховиц путешествовали как–то по стране. Близился конец срока, когда можно было произносить благословение новой луны, но луны почти не было видно за облаками, и поэтому учитель и ученик решили не ждать, пока тучи развеются, и выполнили священный ритуал. Но возница отказался присоединиться к ним. Он дождался, когда появится чистая луна, положил свои руки на край колеса и произнес благословение. Равви Мордехай лишь улыбнулся на это, но учитель серьезно сказал ему:
«Некий царь приказал своим солдатам собирать все остатки недоеденной ими пищи и складывать в одном месте. Никто не понимал, зачем это делается. Но вот началась война, армию окружили враги, лишив ее возможности подвозить продовольствие. Тогда царь накормил своих солдат остатками их прежней пищи. Армия насытилась, обрела свою мощь и победила врага».
Однажды на исходе Йом–Кипура, когда равви Шеломо был в шутливом настроении, он сказал, что может сообщить каждому, о чем тот просил Небеса в эти святые дни и что ему ответили. Одному из своих учеников равви сказал следующее: «Ты просил Господа облегчить тебе жизнь и послать нетрудную работу, дабы не пренебрегать служением Ему. И ответили тебе, что Господь желает от тебя не учения или молитвы, но сокрушения сердечного о том, что тяжелые труды ради пропитания отвлекают тебя от служения Богу».
Говорил равви Шеломо своим ученикам: «После смерти, когда человек приходит в мир истины, его спрашивают: «Кто был твоим учителем?» И когда он называет имя учителя, его снова спрашивают: «А чему ты у него научился?» Именно это означают слова мидраша: «В будущем восстанет каждый и скажет, чему научился».
Один из учеников воскликнул: «Я уже знаю, что скажу о своем учителе. Я скажу, что научился у него вот чему: «Желаю, чтобы Бог даровал вам чистое сердце и чистые мысли и чтобы от ваших чистых мыслей чистота распространилась на все ваше существо, чтобы могло исполниться реченное: «Прежде чем взывают они, Я отвечаю им».
Равви Шеломо из Карлина не мог носить деньги в кошельке или хранить их в ящике стола: они тяготили ему душу, покуда он не раздавал их кому–нибудь из нуждающихся.
Пришло время, и равви Шеломо сосватал своему сыну дочь равви Баруха из Мезбижа, внука Баал Шем Това. Равви Барух был человеком ревностным и усердным в вере, мудрым, но в то же время всегда настаивал на получении того, что ему причитается. Когда срок уплаты, обозначенный в брачном договоре, истек, а деньги уплачены не были, он написал равви Шеломо, что отменяет брачный договор и расторгает помолвку. Карпинский равви попросил равви Баруха назначить новый срок, а тем временем послал двух своих учеников проехать по селениям и собрать среди хасидим необходимую для уплаты брачного дара сумму. Но когда эти деньги были уже у него на руках, а во дворе его дома собрались нищие, равви Шеломо оказался не в состоянии смириться с мыслью, что где–то есть нищие, тогда как у него много денег: он вышел во двор и раздал все деньги. И вновь равви Барух прислал суровое письмо. Карлинский равви ответил, что пусть пока готовятся к свадьбе, а он сам привезет брачный дар. И снова послал двух людей собрать нужную сумму. Деньги были собраны, но теперь ученики поумнели и не передавали их равви, покуда он не сел с сыном в повозку.
Их путь пролегал через город, где по наветам противников хасидим (митнагдим) был заключен в темнице равви Нахум из Чернобыля. Карлинский равви испросил у начальства разрешение ненадолго повидаться со своим другом. Когда они стояли друг перед другом, равви Шеломо взглянул на равви Нахума и понял, что он принял муки за Израиль, а равви Нахум, в свою очередь взглянув на равви Шеломо, понял, что тому стало известно. «Как ты узнал? – спросил равви Нахум. – Ведь я молил Бога о том, чтобы ни ангел, ни серафим об этом не знали».
