Иудеи, или евреи, стали известны во всём Средиземноморье как сообщество с уникальной преданностью своему Богу. В её основе лежали не только общие своды законов и правила жертвоприношений, но и сага о национальной истории, которая начиналась призванием Авраама в далёком Уре и заканчивалась восстановлением храмовой общины Ездрой и Неемией в послепленный период. С отказом от монархии и рассеянием евреев по всему греко-римскому миру, священный текст еврейской Библии в 3-м и 2-м веках до н.э. был постепенно переведён на греческий язык и стал главным источником идентичности сообщества и руководством для всех тех членов дома Израиля, которые жили далеко от Иерусалимского Храма. Его сага об Исходе и завоевании Земли Обетованной предлагает общее видение солидарности и надежды для каждого человека в сообществе — таким образом, каким царская или героическая мифологии не могли.
Во 2-м веке до н.э. противостояние жреческого руководства Иудеи с эллинистической культурой и религией приведёт к драматическим изменениям. Радикальному движению сопротивления Маккавеев (во многом напоминающему идеологию Девтерономического движения времён Иосии) удалось подчинить большую часть традиционной земли Израиля и навязать законы его жителям. Но самая большая сила Библии не была руководством для военных завоеваний или политических побед, предназначенных только для повышения состояния конкретного правителя или династии.
В 1-м веке до н.э., так как Хасмонейские цари из рода Маккавеев вследствие династических дрязг, в конце концов, пришли в упадок, и к власти в Иудее пришёл римский вассал Ирод, Библия стала объединяющей силой и священным центром угнетённого сообщества. Истории об освобождении из египетского рабства и завоеваниях Иисуса Навина придали особую эмоциональную силу народному движению сопротивления против местных тиранов и римских повелителей в течение 1-го века до н.э., а также 1-го и 2-го веков нашей эры. Нигде в древнем мире не была создана такая мощная, коллективная сага: греческий эпос и мифы говорили только метафорами и примерами; месопотамский и персидский религиозный эпос выражал космические тайны, но не земную историю или практическое руководство к жизни. Еврейская Библия выражает и то, и другое, обеспечивая повествовательную систему, в которой каждый еврей мог определить как родовую, так и национальную историю. Короче говоря, сага об Израиле, который впервые сформировался во времена Иосии, стала первым в мире полностью сформулированным национальным и социальным договором, охватывающим мужчин, женщин и детей, богатых, бедных и обездоленных всего сообщества.
С разрушением Второго Храма в 70 г. н.э. и возникновением христианства, независимая сила Библии зарекомендовала себя как формирующее образование, а не только как блестящее произведение литературы или сборник древних законов и мудрости. Она была основой для постоянно расширяющегося развития в Мишне и Талмуде раввинистического иудаизма и была признана как «Ветхий Завет» формирующимся христианством. Осознание духовного происхождения от Авраама и общее переживание Исхода из рабства стали общим мышлением постоянно растущей сети общин по всей Римской империи и Средиземноморью. Надежда на будущее освобождение, но уже без привязки к потухшей земной династии Давида, сохранилась в пророческих и мессианских ожиданиях иудаизма и в христианской вере в то, что Иисус был потомком Давида. Горькая смерть предполагаемого мессии Иосии за много веков до этого установила шаблон, который будет жить на протяжении всей истории.
В последующие столетия Еврейская Библия будет беспрецедентным источником солидарности и идентичности бесчисленных общин. Подробности её историй, взятых из сокровищницы древних воспоминаний, отрывочных историй и переработанных легенд, имели силу не в качестве объективной хроники событий в крошечной земле на восточном берегу Средиземного моря, а в качестве вневременного выражения того, каким может быть божественное предназначение народа. Так же, как и подданные Карла Великого отдавали ему дань как новому Давиду-завоевателю (а последователи турецкого султана Сулеймана видели в нём мудрость Соломона), другие общины в самых разных ситуациях будут отождествлять свою борьбу с борьбой библейского Израиля. Европейские средневековые общины крестьян поднимались на апокалиптические восстания с образами и героями еврейской Библии в качестве своих боевых знамён. Пуританские поселенцы Новой Англии, воображая себя странствующими в пустыне израильтянами, зашли так далеко, что в своих новообретенных полях и лесах воссоздали Землю Обетованную — с её Салемом, Хевроном, Гошеном и Новым Ханааном. И никто из них не сомневался, что библейский эпос был правдой.
И только тогда, когда еврейская Библия стала расчленённой и изучалась в отрыве от своих мощных функций в общественной жизни, богословы и исследователи Библии стали требовать от неё то, чем она не была. В 18-м веке в эпоху Просвещения поиски тщательно точных, поддающихся проверке, исторических фактов Библии стали (и остаются) предметом ожесточённых дебатов. Понимая, что семидневное создание мира и спонтанные чудеса не могут быть удовлетворительно объяснены наукой и разумом, учёные начали отбирать то, что им в Библии казалось «историческим», а что нет. Возникли теории о различных источниках, содержащихся в тексте Библии, а археологи спорили над доказательствами, которые доказывали или опровергали историческую достоверность определённого библейского отрывка.
Тем не менее, целостность Библии и, по сути, её историчность не зависят от послушного исторического «доказательства» любого из её конкретных событий или личностей, таких как разделение Красного моря, рёв труб, обрушивший стены Иерихона, или убийство Давидом Голиафа одним выстрелом из пращи. Сила библейской саги связана с тем, что она является убедительным и последовательным повествовательным выражением вечной темы освобождения народа, продолжающегося сопротивления угнетению, и поисков социальной справедливости. Она красноречиво выражает глубоко укоренившиеся чувства общего происхождения, переживаний и судьбы, в которых нуждается каждое человеческое сообщество для того, чтобы выжить.
В конкретных исторических условиях, мы теперь знаем, что эпос Библии впервые появился в ответ на лишения, трудности, проблемы и надежды, с которыми сталкивались люди в маленьком Иудейском царстве в течение десятилетий до его разрушения и крошечная храмовая община Иерусалима в послепленный период. Действительно, самым большим вкладом археологии в наше понимание Библии может быть осознание того, что такие небольшие, относительно бедные и удалённые сообщества, такие как Иудея конца монархии и послепленный Йеҳуд, могли создать основные контуры этого длительного эпоса за такой короткий период времени. Такое осознание имеет решающее значение, потому что только тогда, когда мы поймём, когда и почему идеи, образы и события, описанные в Библии, оказались настолько искусно сплетены вместе, мы сможем, наконец, начать ценить истинный гений и дляющуюся силу этого самого влиятельного литературного и духовного произведения в истории человечества.
Приложение 1. Теории об историчности эпохи патриархов
С развитием в библейской земле современной археологии стало ясно, что Ханаан 3-го тысячелетия до н.э. (раннего бронзового века) отличался развитой городской жизнью. Это явно не соответствовало историческому фону историй о странствиях патриархов, которые имели только несколько упоминаний городов. В этом первом городском периоде бронзового века крупные города, некоторые из которых достигали площади 20 га и вмещали несколько тысяч человек, развивались в низинах. Они были окружены грозными укреплениями и содержали дворцы и храмы. Хотя у нас нет никаких текстов из этого периода, но сравнение обстановки в 3-м тысячелетии до н.э. с обстановкой во втором городском периоде (во 2-м тысячелетии до н.э., тексты из которого у нас есть) предполагает, что крупные города были центрами городов-государств, а сельское население подчинялось этим центрам. Материальная культура была характерной для высокоорганизованных оседлых людей. Но в конце 3-го тысячелетия до н.э. эта процветающая городская система рухнула. Города были разрушены, а многие из них стали руинами, никогда не оправившимися от шока. И многие деревни вокруг них были заброшены. После этого на несколько веков (в конце 3-го тысячелетия и, возможно, в начале 2-го тысячелетия) последовал период совсем другой культуры, без больших городов, то есть, без городской жизни. Большая часть населения Палестины, как считали археологи в 1950-х и 1960-х годах, вела способ жизни кочевников-скотоводов до того времени, когда городская жизнь постепенно восстановилась, и в начале 2-го тысячелетия до н.э. в Ханаане наступил второй городской период, т.е. средний бронзовый век.
