Последней заметной фигурой в китайском буддизме был Тай-сюй (1889 – 1947), с именем которого связана титаническая по затратам энергии попытка в условиях начала XX века с его революционными потрясениями возродить в Китае буддийское влияние [282]. Тай-сюй собрал вокруг себя значительное количество сторонников и сочувствующих, издал немало буддийских текстов, основал ряд газет и журналов. Однако его усилия результата не принесли.
Буддизм и китайская культура
Буддизм просуществовал в Китае около двух тысяч лет и в виде остаточных явлений сохраняется и по сей день [770]. На протяжении двух тысячелетий он коренным образом изменил свой характер, окитаился, приобрел ряд совершенно новых черт и особенностей. Вместе с тем буддизм оказал большое влияние на традиционную китайскую культуру. Это проявилось в разных сферах.
Многочисленные храмы и монастыри, величественные комплексы и пещерные дворцы, бесчисленные пагоды преобразили облик Китая. Особенно это заметно на примере пагод, которые и поныне являются наиболее известными и обращающими на себя внимание памятниками древней китайской архитектуры. Восходящие к древнеиндийским ступам, они обычно представляют собой многоярусные сооружения, квадратные, круглые или многоугольные в плане. Каждый из ярусов призван символизировать одно из небес буддийской космогонии. Независимо от того, что идея подобных сооружений была привнесена извне, пагоды за долгие века существования на китайской почве превратились в часть уже именно китайской архитектуры и являются, как и церковная архитектура других народов, ярчайшим свидетельством творческого гения многих тысяч безымянных местных мастеров [903].
Еще в большей степени буддизм преобразил облик китайского искусства. Благодаря ему в Китае получила широкое распространение до того почти не существовавшая скульптурная иконография; ныне подавляющая часть скульптурного наследия Китая приходится на долю сооружений, так или иначе связанных с буддизмом, с его идеями, пантеоном, мифологией. В результате многовековой китаизации здесь сложился особенный, в высшей степени оригинальный синтетический стиль скульптуры, в котором заметно множество культурных влияний и традиций, но в то же время это стиль, безусловно, национальный, китайский.
В расцвете всемирно известной китайской пейзажной живописи мастеров эпохи Сун и последующих периодов важнейшую роль сыграла буддийская секта «Чань». Учение секты о том, что Будда везде и во всем – в молчании гор, в пении птиц, в шепоте шевелящейся от ветерка листвы, – оказало сильнейшее воздействие на мастеров живописи. Для них не существовало законов перспективы, ибо в обилии располагавшиеся на ландшафтных свитках горы не имели реального содержания, а лишь иллюстрировали великую пустоту природы, заполненную Буддой. Даже процесс создания свитка был полон мистики и таинства: художник проводил длительное время как бы в прострации, в молчаливой медитации, пытаясь схватить и уяснить внутреннюю сущность, духовную эссенцию вещей, скрытую внешней оболочкой. Дождавшись озарения, он сразу же, не теряя ни минуты, начинал работать. Кисть его летала свободно, вдохновенно, почти автоматически, ибо моменты вдохновения приходят редко, а именно в них – талант и мастерство художника.
Буддизм оказал немалое влияние на китайскую культуру также в сфере языка, письменности и литературы. Благодаря буддизму в китайский язык было внесено множество новых слов и терминов. Древнесанскритские звуки и слоги, зафиксированные в китайской транскрипции раннего Средневековья, позволяют ученым сегодня вскрывать некоторые закономерности эволюции китайской фонетики. Буддийские тексты сыграли решающую роль в возникновении в китайской литературе некоторых новых жанров (бяньвэнь). Наконец, именно в недрах буддийских монастырей впервые зародилось, по мнению специалистов, искусство книгопечатания, ксилографии [155, 28]. Буддийские монастыри имели библиотеки, хранившие десятки и сотни буддийских сутр, которые на протяжении веков добросовестно переводились, компилировались и размножались в большом количестве копий усилиями трудолюбивых монахов. Эти библиотеки сыграли важную роль в истории мировой культуры. Нужно сказать, что некоторые из ныне высоко почитаемых буддистами всех стран древних текстов дожили до наших дней только в китайских переводах. Уже в 972 – 983 годах было напечатано полное собрание буддийских текстов Трипитака («Дацанцзин» [848; 292]), состоявшее из 5048 цзюаней [155, 71 – 72; 573].
Буддизм внес определенный вклад и в китайскую науку. Буддийские ученые реформировали китайский календарь, занимались астрономией и математикой. Буддийские идеи метемпсихоза дали толчок изучению метаморфоз в мире животных и растений. На китайских врачей оказала влияние индо-буддийская медицина с ее культом умиротворения, спокойствия, милосердия, непредвзятого отношения к любому живому существу. Наконец, очень много нового привнес буддизм в китайскую философию. Не говоря о конкретных идеях и направлениях мышления, можно заметить, что с буддизмом в Китай пришло довольно развитое учение о логике, как формальной, так и диалектической. Весьма сильное влияние философии буддизма испытало сунское неоконфуцианство.
Словом, буддизм сильно модифицировал китайскую цивилизацию, однако в конечном счете именно он сам подвергся еще большей трансформации, китаизации [393, 270]. Показательно, что как раз те его направления, которые прочнее других утвердились на китайской почве (амидизм и «Чань»), были в значительной степени именно китайскими. Важно отметить и еще одно обстоятельство. По своей интеллектуальной мощи, силе приспособляемости и довольно совершенным формам организации буддизм мог претендовать (и одно время действительно претендовал) на роль самостоятельной, даже основной религии в Китае. Однако эти претензии буддизма вступили в решительное противоречие с давно сложившейся структурой конфуцианского государства и общества. И если в других случаях победа буддизму доставалась сравнительно легко (вспомним хотя бы успехи ламаизма в Тибете и Монголии), то здесь коса нашла на камень. Китайское конфуцианское государство, отнюдь не уничтожая буддизма как институт, сумело пресечь его притязания, поставить его под свой контроль и даже заставить его служить своим интересам.
Практически это нашло свое выражение в том, что вскоре после разгрома 845 года и начавшегося наступления на буддизм все важнейшие для Китая буддийские идеи и институты «народного буддизма» были вписаны в общекитайскую религиозно-синкретическую систему. Буддизм лишился своего былого статуса «государства в государстве», все его храмы и культы, проповедники и монахи, догматы и сутры превратились в неотъемлемую часть общекитайской идеологии и культуры. Потеряв свою независимость, буддизм сразу же перестал представлять какую‐либо опасность для конфуцианской верхушки китайского государства. Продолжавшие свое существование секты уже не могли претендовать на какое‐либо исключительное положение. Вот почему, начиная с Сун и параллельно с процессом сложения и укрепления системы религиозного синкретизма в стране, буддизм как самостоятельная религия постепенно приходит в упадок.
Добившись победы над буддизмом, конфуцианство сумело заставить своего поверженного противника работать на себя. Создав и возглавив предназначавшуюся для народных масс систему религиозного синкретизма, китайское конфуцианство использовало обе соперничавшие с ним в прошлом идеологические религиозные системы – буддизм и даосизм – для усиления своего идейно-политического влияния.
Глава шестая
Религиозный синкретизм и традиции китайской культуры
Китайская система религиозного синкретизма, явившаяся результатом сложного процесса синтеза всех трех учений: конфуцианства, даосизма и буддизма, – складывалась медленно и постепенно, на протяжении ряда столетий. Главенствующим в этом сложном процессе всегда было конфуцианство. Однако даже после провозглашения его в Хань официальной государственной идеологией конфуцианству далеко не сразу удалось доказать и отстоять свой бесспорный приоритет в духовной культуре Китая. Дело в том, что после крушения Хань в конце II века н. э. Китай целых четыре столетия был раздроблен на независимые государства, управлявшиеся императорами как китайских, так и некитайских династий. В этот период раздробленности, смут и междоусобиц обстановка в стране отнюдь не способствовала успеху конфуцианства. Конечно, в сфере государственного управления и административно-политической структуры, так же как и в области общественных отношений и в системе этики, выработанные в Хань конфуцианские стандарты продолжали существовать и даже определять характер и развитие китайского общества. Однако многочисленные иноземные вторжения расшатывали только что установившиеся общекитайские социальные нормы и традиции, децентрализация ослабляла роль конфуцианской бюрократической структуры и рождала локальные центробежные тенденции феодальной знати.
