259 Если быть скрупулезно точным, надо сказать о том, что поколение Революции вытолкнуло из России не только людей Серебряного века, но и проигравшую часть собственного поколения. В России остались большевики, победившие в Гражданской войне. Эсеры, националисты, меньшевики, анархисты и т. д. ушли в эмиграцию. Эта часть поколения Революции, так же как и люди Серебряного века, в своем дальнейшем развитии вошли в историю русского зарубежья.
260 Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека. М., 1996.
261 Подробнее см.: Яковенко И.Г. Новые русские // Кругосвет / http:/www.knigosvet.ru, 2005.
262 Здесь мы сталкиваемся с интереснейшим явлением. В униформу поколения Революции облачаются сталинские чиновники и палачи, уничтожившие это поколение, Френч — отсылка к Гражданской войне, зримое удостоверение континуитета ленинской и сталинской гвардии. Щеголявший во френче в середине 50-х провинциальный партийно-хозяйственный начальник зачастую не участвовал ни только в Гражданской, но и в Отечественной войне. Переоблачение «начальников» в цивильную униформу закрывает классический этап советской истории и открывает тридцатилетие угасания и распада коммунистической эсхатологии.
Эволюция, переживаемая российским обществом и государством с начала 90-х годов, дает пищу для самых серьезных размышлений. Эта эволюция убедительно демонстрирует мощь исторической инерции. Наше убеждение состоит в том, что любые объяснения современных российских процессов, исчерпывающиеся политологической либо экономической логикой, поверхностны. Мы сталкиваемся с процессами самовосстановления устойчивого, системного качества, социокультурного целого. Это показывает важность познания глубинных характеристик русской культуры. Вне такого движения теоретической мысли бесперспективны не только любые попытки изменений российской реальности, но и сколько-нибудь адекватное понимание происходящего, невозможно постижение логики отечественной истории.
Во все времена ситуация кризиса рождает всплеск мифологизации, провоцирует мощный груз идеологических извращений реальности. Все эти конструкции объективно носят психотерапевтический характер, а потому востребованы широкими массами, активно продуцируются и курсируют в культурном пространстве. Неадекватные модели пронизывают собой все уровни культуры, создают социально-психологический пресс, который давит на стремящегося к непредубежденному анализу исследователя. Инерция мифологизированного кризисного мышления препятствует не только принятию, но и пониманию новых и непривычных идей, разрушающих устойчивые схемы и посягающих на привычные нормативно-ценностные модели.
Между тем, переломные эпохи настоятельно требуют обновления парадигматики и смены картины мира. По существу, задача обновления парадигматики задана императивом исторического выживания. Она может быть решена только напряженными усилиями всего общества, прежде всего его профессиональной и интеллектуальной элиты. Наше убеждение состоит в том, что создание нового языка, способного описать преобразившийся мир и указать на место России в преображенном мире, в качестве необходимой предпосылки требует немифологизированного, вынесенного за рамки любой конъюнктуры познания исходной реальности. Без постижения сути российского универсума, без познания природы российской цивилизации не возможно понять ни нашего прошлого, ни настоящего, ни, тем более, будущего.
В последнее время понятие «российская цивилизация» активно утверждается в общественном сознании. К нему обращаются государственные деятели, политики, обществоведы. Цивилизационная рефлексия очевидно востребована эпохой. Актуализация цивилизационного видения российских проблем несет в себе как позитивные моменты, так и таит опасности. К безусловному позитиву следует отнести расширение научной и мировоззренческой парадигматики. Цивилизационный подход позволяет описать феномен России в особом языке, вписать Россию в систему локальных цивилизаций, определить ее место в этой системе, проследить как эволюцию системы локальных цивилизаций, так и эволюцию цивилизации российской. В результате обновляется видение и глобальных, и собственно российских проблем, идет формирование новых методологических и познавательных возможностей.
Опасности острой востребованности цивилизационного подхода связаны с неизбежными издержками активного вовлечения новой парадигмы в поле общественного сознания. Часто к проблеме цивилизационной специфики России подходят исходя из здравого смысла, вне какой-либо теории. Те или иные характеристики приписываются объекту исследования априорно. В подобных построениях читателю открывается не только незамутненность авторского сознания какими-либо теоретическими и общенаучными соображениями, но и влияние идеологической конъюнктуры. Понятие «российская цивилизация» превращается в универсальную отмычку, позволяющую обосновать те или иные идеологические позиции.
В результате такого обращения с понятием «цивилизация» может произойти его девальвация. Цивилизационный взгляд на Россию, который только утверждается в научном сообществе, рискует утратить кредит не только научного, но и общественного доверия.
В подобной ситуации особенно важно предлагать систематизированный подход, целостную позицию, в которой прописаны теоретические основания. Формирование традиции цивилизационного анализа России только разворачивается. Существенной компонентой всякой научной традиции является то, что можно назвать стандартом исследования. Мы имеем в виду: утверждение критериев научной обоснованности и системности выводов, соразмерности итоговых суждений объему привлекаемого эмпирического материала, методологической рефлексии, адекватного сверхсложному объекту исследований междисциплинарного подхода и т. д. В своей работе автор руководствовался этими соображениями.
В название настоящей монографии вынесено слово «познание». Предлагая вниманию читателя результаты исследований, автор сознательно фиксируется на процессе познания. Объект наших исследований безграничен и неисчерпаем. Мы находимся в начале пути собственно научного постижения российского универсума. В таком случае разумнее вести речь не столько о результатах, которые носят предварительный характер, сколько центрировать внимание на познании, ибо оно не имеет логических пределов.
