Согласно республиканской конституции 1920 г. австрийская столица имела статус федеральной земли, что давало ей известную финансовую самостоятельность, позволяло вводить специальные налоги. Уже мае 1919 г. бургомистром Вены стал социал-демократ Яков Рейман, и в последующее десятилетие его партия имела абсолютное большинство в столичном магистрате, реализуя на коммунальном уровне свои представления о будущем общественном строе. Эксперимент, вошедший в историю под названием «красная Вена», вызвал огромный интерес и породил немало подражателей в западном мире. Главным полем эксперимента стали строительные площадки. Довоенная Вена была городом социальных контрастов, великолепные дворцы имперской знати соседствовали с бедными кварталами, где господствовали скученность и нищета. Туберкулез на рубеже веков нередко называли «венской болезнью». Эти авгиевы конюшни индустриализации и принялись расчищать новые власти австрийской столицы.
В рамках жилищной программы, разработанной в 1923 г., было построено более 60 тыс. квартир. Горожане охотно переселялись в коммунальное жилье, поскольку оно было не только дешевым (после войны сохранялось действие закона 1917 г. о замораживании квартплаты (Mieterschutz), в среднем она составляла 3 % заработка квалифицированного рабочего), но и привлекательным. Архитектурный облик городских окраин стали определять современные многоэтажные дома, прилегающая к ним территория была разбита на скверы, в самих зданиях помещались детские сады, общественные кухни и прачечные. Самое известное из таких сооружений – «Карл-Маркс-Хоф» – протянулось на несколько сотен метров вдоль Дуная и справедливо было названо «архитектурной метафорой классовой борьбы» (Э. Ханиш).
«Красная Вена» добилась искоренения туберкулеза, за одно десятилетие почти в два раза снизилась детская смертность. Строились специальные общежития для молодых рабочих, было введено бесплатное питание детей в школах, большое внимание уделялось организации досуга подрастающего поколения. Один из работников магистрата заметил: «Средства, которые мы вкладываем в клубы для молодежи, позволят нам сэкономить на тюрьмах».
Школьная реформа, начатая в первые годы существования республики на федеральном уровне, последовательно проводилась в жизнь только в Вене. Ее движущей силой был педагог и политик Отто Глекель, выступавший за активное участие самого ребенка в обучении, отказ от зубрежки и приближение учебного процесса к реальной жизни. Максимальное число учащихся в классе было ограничено тридцатью, учебники были дополнены рабочими тетрадями, и те и другие раздавались бесплатно, значительную роль в жизни школ стали играть родительские советы. Многие из этих нововведений представляются теперь само собой разумеющимися, но в 20-е годы они выглядели достаточно революционно.
Серьезное сопротивление реформе образования оказывала католическая церковь. Глекелю так и не удалось добиться введения принципа добровольности в изучении закона божьего в школе. Церковь отказывалась признавать государственную регистрацию брака, которая подразумевала возможность цивилизованного развода. Ее оппонентам приходилось искать обходные пути. Социал-демократические политики земельного уровня своими декретами объявляли тот или иной брак распавшимся, что позволяло бывшим супругам создавать новые семьи. Протесты вызвало даже строительство в Вене первого крематория – столичный епископ официально объявил, что души сожженных никогда не попадут на небеса.
И все же позитивные результаты «Красной Вены» не могли игнорировать даже реакционные политические силы. К концу 20-х гг. уже около 10 % венцев проживали в домах, принадлежавших магистрату. Рабочие, выбравшиеся из казарм и углов, стали самой надежной опорой социал-демократов и были готовы защищать свой новый социальный статус. В 1932 г. из 640 тыс. членов СДПА 400 тыс. являлись жителями австрийской столицы. Для них была создана сеть общедоступных библиотек, а в 1926 г. появился рабочий университет, куда принимали без гимназического образования.
Цель подобных муниципальных экспериментов не в последнюю роль заключалась в том, чтобы лишить почвы буржуазную пропаганду, представлявшую новый общественный строй одной большой казармой. Впрочем, и идеологи социал-демократии выдавали желаемое за действительное. Так, Карл Каутский писал о том, что Венская Коммуна продолжает дело Парижской Коммуны в новых исторических условиях. Будущее показало, сколь непрочен был социализм в границах одного города.
Советско-австрийские отношения
После подписания Брестского мира Австро-Венгрия де-факто признала Советскую Россию, однако до обмена дипломатическими представительствами дела так и не дошло. Между двумя государствами, разделенными фронтами мировой и гражданских войн, больше не было общей границы. В августе 1918 г. в Вене появилась миссия большевика Я.А. Бермана, которой было поручено заниматься репатриацией военнопленных (с 1914 г. в австро-венгерский плен попало 900 тысяч российских солдат и офицеров). Члены миссии находились под постоянным контролем венской полиции, так как считались «разносчиками коммунистического влияния».
Вопреки надеждам большевиков, австрийские социалисты, традиционно считавшиеся одной из самых «левых» партий рабочего Интернационала, не попали под это влияние. Отдавая должное мужеству большевиков, их лидеры не видели смысла в повторении опыта русской революции в Австрии. В октябре 1917 г. Отто Бауэр, только что вернувшийся из русского плена, выпустил брошюру «Русская революция и европейский пролетариат». В ней он признал банкротство демократического эксперимента в крестьянской стране и неспособность думских партий удержать власть в своих руках. Считая большевистский переворот вполне возможным вариантом развития революции в России, он все же отказывал ему в социалистическом характере. Фридрих Адлер во время своего нахождения в тюрьме был даже избран почетным членом Всероссийского Исполкома советов. Однако после того, как он отказался от раскола собственной партии, устами большевистской прессы Адлер был превращен в «блудного сына, вернувшегося в лоно социал-предателей».
После поражения Тройственного союза Советская Россия денонсировала Брестский мир. В Москве 5 ноября 1918 г. был создан совет австро-венгерских солдатских и рабочих депутатов, который вел коммунистическую пропаганду и в то же время координировал процесс отправки на родину австрийских военнопленных (к моменту окончания войны в России их оставалось более 200 тысяч). Многие из «распропагандированных» солдат и офицеров позже оказались в числе ведущих функционеров коммунистических партий стран Центральной Европы. Бела Кун стал одним из лидеров Советской республики в Венгрии, Карл Томан являлся главным редактором газеты «Weltrevolution», издававшейся на немецком языке в Москве. Вена стала одним из важнейших центров деятельности эмиссаров Коминтерна, здесь располагалось Юго-Восточное бюро этой организации, координировавшее связи с балканскими компартиями.
Откат революционной волны и нормализация отношений новой России с окружающим миром открыли новую главу и в советско-австрийских контактах. Договор между двумя странами, подписанный 7 декабря 1921 г. подразумевал обмен дипломатическими миссиями, отказ от враждебной пропаганды и поощрение торговых связей. Стороны были едины во мнении, что они не являются правопреемниками погибших империй и потому не несут ответственности по их обязательствам. «Нулевое решение» в вопросе о взаимных претензиях позволило урегулировать имущественные споры, связанные с национализацией австрийской собственности в России. После долгих проволочек советские представители вернулись в историческое здание российского посольства на Рейснерштрассе, неподалеку от дворца Бельведер.
Отношения двух стран нередко переживали периоды «войны нот» – австрийцы жаловались на подрывную деятельность агентов Коминтерна под прикрытием дипломатического иммунитета работников советского посольства, в свою очередь Наркоминдел обращал внимание на «очернительские репортажи» корреспондентов венских газет, аккредитованных в России. Случались и казусы, достойные исторических анекдотов. Так, провозглашение Советским Союзом в середине 20-х гг. своей зоны интересов в Арктике вызвало настоящий переполох в Вене – в эту зону попали и острова Франца Иосифа, открытые австро-венгерской экспедицией за полвека до этого. Впрочем, до письменных протестов дела не дошло – страна, потерявшая выход к морю, могла только тихо оплакивать потерянное могущество.
Тяжелое экономическое положение Австрии заставляло правящие круги обращать внимание на новые рынки сбыта. 3 июля 1923 было образовано советско-австрийское торговое общество РУСАВСТОРГ. Объем торговли между двумя странами в 20-е гг. достигал 20 млн. золотых рублей в год. В советском экспорте доминировали продукты сельского хозяйства, в австрийском – машины и промышленное оборудование.
