движением руки остановил их, волки замерли на месте, продолжая внимательно следить за чужаком, втягивая воздух ноздрями.
Проследовав к месту, где был вкопан столб, окруженный кострищами, и отвязав Александра от седла, привязали к столбу, крепко затянув веревку.
– У нас тоже есть место, где мы приносим жертву своим богам, – сказал один из воинов племени и скоро ты удостоишься этой чести. И, оставив его одного, они удалились к своим шатрам, дожидаться справедливого решения своего правителя.
В сердце воина не было страха, он знал, на что шел, и сейчас, стоя у столба, где ему суждено погибнуть, он думал только об одном, хоть на мгновенье еще раз увидеть свою любимую, убедиться, что она жива. Ведь войско царя скоро должно подойти и ее обязательно спасут.
В этот момент к нему подошел волк, обнюхал его и, лизнув кровь на ноге, оскалил зубы, но чей-то окрик остановил его. Это была пожилая женщина, волк нехотя подошел к ней и они вместе скрылись в шатре, расположенном неподалеку от столба.
Утренний, первый свет начал пробиваться из- за горизонта, постепенно окрашивая верхушки скал багровым цветом. Факела на стенах пещер чадили черным дымом, который поднимался высоко в утреннее небо. Изо всех шатров выходили люди, собираясь у подножья скалы, явно ожидая кого-то.
Через некоторое время из верхней пещеры, по приставной лестнице начал спускаться предводитель племени, в тяжелых шкурах, одетых поверх легких доспехов. За ним из ниш поменьше спускались приближенные воины, украшенные татуировками на лице и на руках, одетые в толстые кожаные жилеты, перевязанные ремнями из грубой кожи. На поясе у каждого висели короткие боевые мечи.
Спустившись вниз, они направились к столбу, вслед за ними шли остальные воины и жители племени, рассчитывая на кровавое зрелище.
Окружив столб плотным кольцом, они стали ждать.
Первым подошел вождь и, глядя в глаза, в которых пытался найти хоть тень страха, спросил:
– Ты помнишь меня?
– Да, Минос, отверженный царь, я помню тебя.
– И я помню тебя, Александр, мы уже встречались на поле битвы, я наслышан о твоей храбрости.
– И я наслышан о твоей жестокости, – ответил Александр.
– Тебе еще предстоит в этом убедиться, – пытаясь сломить волю, с раздражением произнес Минос. – Разве мог ты подумать, что, убив стольких моих воинов, ты так бесславно окончишь свой путь у этого столба, – спросил он, глядя на измученного и обессиленного воина, которого боялся в открытом бою.
– Мой путь пройден, – ответил Александр, – и каким он был, будут судить боги, а как он закончится, не важно, важно, каким меня запомнят.
– Ну что ж, если ты совсем не ценишь свою жизнь, может, тебе дорога жизнь той, ради которой ты пришел сюда. Махнув рукой в сторону шатра, в который ночью зашла женщина с волком, он дал знак, чтоб привели кого-то.
Распахнув полог, из шатра вывели Кассандру. Она жива! Слава богам! Сердце с силой забилось, наполняя каждый мускул кровью, а в душе забрезжила слабая надежда.
Схватив ее, Минос с силой толкнул ее к столбу.
– Ты пришел за ней, так забери ее, если сможешь.
Кассандра обняла израненное тело Александра, пытаясь защитить его от боли, из ее глаз потекли слезы, которые, падая, смешивались с его кровью.
– Не плачь, любимая, тебя скоро спасут, сюда идет твой отец с войском, а обо мне не беспокойся, я жил воином и умру им. Я больше сожалею, что потеряю тебя, но не свою жизнь.
Минос резко отдернул Кассандру, отшвырнув ее в сторону.
– Я сначала казню ее, чтобы увидеть ужас в твоих глазах, а потом покончу с тобой, правда, неплохая мысль?
– Для такого человека как ты, без чести и сострадания, с душой зверя, это, может, и хорошая мысль, но разве ты насытишься простым убийством невинного существа и воина, не имеющего возможности постоять за себя с мечом в руке. Этим людям, – Александр окинул взглядом собравшуюся толпу, жаждущую его смерти, – нужно больше, чем просто убийство, которое уже не приносит им такого удовольствия.
Позволь увидеть им последний бой раненого льва со стаей волков.
– Да, я знаю, на вашем гербе изображен лев, а нас вы считаете волками, но мы выживаем как можем, и если для этого нужно держаться в стае, то таковой мы и будем. Ты хочешь доставить удовольствие убить тебя сразу многим моим воинам, ну что же, это будет даже лучше, чем просто казнь. Так мы сможем убить тебя много раз, каждый из тех, кто будет сражаться с тобой, заберет часть твоей жизни, пока она не иссякнет.
– Чтобы в этой битве был какой-то смысл, дай мне надежду, за которую я могу умереть, сражаясь. Если я выживу в этом бою, разреши мне забрать мою любимую и отвезти к ее отцу, а если нет, то хотя бы сохрани ей жизнь.
– Во мне нет сострадания и жалости, – произнес Минос, но я знаю, что такое воинская честь, и если ты сможешь выжить, я сделаю так, как ты хочешь. Но чтобы этого не произошло, я поставлю против тебя десять лучших воинов.
– Не много ли на одного умирающего льва?
– Вот и посмотрим, много ли в тебе от льва и на что ты способен, или может, вам пора сменить герб.
– Хорошо, я принимаю твои условия, но прошу, сохрани ей жизнь, хотя бы ценой моей жизни.
– Я уже дал тебе слово, теперь все будет зависить только от тебя.
Двое воинов племени отвязали Александра от столба, освободили руки и толкнули в центр, окруженный толпой.
– Верните мне мой меч, – попросил Александр, – и пусть тот, кто нанесет мне последний, смертельный удар, заберет его себе вместе с моей жизнью.
Минос приказал принести меч.
Десять воинов окружили Александра плотным кольцом с хищной жаждой крови в глазах. Он понимал, что выжить в этом бою вряд ли удастся, но, по крайней мере, он умрет с мечом в руках и постарается как можно дороже отдать свою жизнь. А мысль, что Кассандра будет жить, наполняла сердце радостью и придавала сил. Его единственной возможностью продлить свою жизнь как можно дольше было нападать первым, сохраняя хладнокровие, не оставляя силы на потом, которого уже не будет, не жалея жизни, которую все равно отнимут.
Сжав рукоятку меча, он привычно бросился вперед, делая то, что он умел делать лучше всего.
Пытаясь прорваться за круг, он нанес удар первым. Сразу трое воинов встретили его мечами. Отбив удар того, кто был по центру и встав с ним на одну линию, он нанес удар стоящему слева и
