седоками покинул поселение племени в сопровождении крупного волка, которого манил сладкий запах крови.
Александр, повернувшись к нему, произнес:
– Нам больше нечего делить, мы с тобой не враги.
Волк остановился и вскоре повернул обратно в логово на зов стаи.
Кассандра прижималась к мокрой от крови спине, с трудом удерживая слабеющее тело.
Вскоре Александр остановил коня и, собрав последние силы, опустился с него на камни, с каждой секундой теряя последние искорки жизни. Кассандра села рядом, поддерживая его голову. В ее глазах блестели слезы в лучах восходящего солнца, а губы шептали молитву богам, которые уже давно все решили. Пытаясь согреть его холодные губы горячими поцелуями, она отдавала свою любовь в обмен на жизнь, отданную за нее.
Александр почувствовал знакомый холод и туман, обвалакивающий сознание, и понял, что умирает, и вот-вот его душа уйдет из этого мира, покинув это бренное, измученное тело, но не это волновало его в эти последние мгновения, потеря связи с любимой терзала его затухающее сознание.
– Не плачь, любимая, я нашел тебя, пройдя сквозь время, – сказал он, глядя в ее прекрасные глаза, стараясь запомнить каждое мгновение оставшегося счастья, которое ускользало, растворяясь в тумане забытья.
– Я пришел к тебе из мира, где мы снова будем вместе. Наши души неразрывно связаны узами нашей любви, которая соединяет нас через века. И в каком бы из миров мы не встретились, наши души всегда узнают друг друга.
Я счастлив, что был с тобой и эти мгновения стоят целой жизни, проведенной без тебя.
– Я люблю тебя!
И уже уходя на свет звезды, манящей душу из одного мира в другой, он слышал ее крик.
– Я люблю тебя! Ты часть моей души, найди меня в каком бы из миров ты ни был. Я люблю тебя!
На тропе, где лежало мертвое тело Александра, над которым плакала Кассандра, появились воины во главе с царем Приамом и его сыном Иланием.
Подняв на щиты тело, часть воинов отправилась во дворец, сопровождая Кассандру и погибшего воина, сердце которого остановилось, наполненное любовью, а другая, большая часть, отправилась дальше, в логово племени волков.
Глава четвертая
ХЛОЯ
Открыв глаза, он увидел, что снова находится в храме Изиды и вокруг никого, только он, стоящий на коленях перед статуей богини.
Он еще остро ощущал боль от ран и горячие слезы на своем лице, прошлая реальность так глубоко проникла, что он не сразу смог вспомнить, кто он и в каком мире он сейчас находился. Но постепенно память этой реальности заполнила сознание и он все вспомнил, вспомнил, зачем пришел в этот храм и имя той, ради которой он прошел весь этот путь.
– Хлоя, любовь моя, в каком из миров ты теперь, как я смогу найти тебя и сколько жизней мне для этого потребуется.
Все прошедшие события заполнили разум и память вернулась вместе с болью потери. В этом мире уже нет ее, смерть ее была нелепой и трагической, он ничего не смог сделать, и она умерла на его руках, и этот последний взгляд ее бездонных глаз, в которых отразилось небо, будет вечно жечь огнем его душу.
Он встал с колен и направился к выходу из храма с глубокой холодной пустотой в сердце, с которой теперь придется жить, не имея возможности заполнить её.
Выйдя наружу, он остановился, ослепленный ярким полуденным солнцем, а ведь когда он впервые вошел в храм, была глубокая ночь. Но, не придав значения столь незначительному расхождению, в сравнении с тем океаном времени, что ему довелось пересечь, постояв немного, привыкнув к яркому свету, он направился вниз по ступеням к основанию храма.
Вдалеке, извиваясь, сверкая на солнце, как гигантская змея, несла свои вечные воды река, обожествляемая тысячами поколений, а на другой стороне, сверкая золочеными верхушками, виднелись пирамиды, которым суждено пережить людей, но не время, стерающее в пыль все на своем пути.
Спустившись вниз, он направился к дому, где был так счастлив, и в котором все напоминало о Хлое, где еще оставался ее запах, ее тепло, где каждый уголок был наполнен ее светом.
Пройдя хорошо знакомым путем, которым ходил сотни раз, не задумываясь о том, что однажды этот путь станет пыткой, он подошел к дому и остановился в нерешительности. Увидеть этот дом пустым, это ли не большая мука, чем сохранить в памяти его живое тепло. Память способна сохранить не только все нам дорогое, но и то, что причиняет нестерпимую боль. Эта двойственность памяти и составляет нашу основу, от жизни к жизни обволакивая ядро памяти нашей души.
Его размышления прервал голос, назвавший его по имени, голос, который заставил вздрогнуть все его естество.
– Акил, почему ты не заходишь в дом? Тебя так долго не было, я волновалась за тебя.
Это был ее голос, той, к которой он стремился сквозь толщу минувших веков.
Боги, или то, что мы считаем за божество, часто играют нашими судьбами, помещая наше сознание в уже однажды прожитую реальность, как бы давая еще один шанс что-то исправить или постичь ранее не доступное для нас. Так случилось и теперь: он вернулся в свой мир раньше во времени того мгновения, когда уходил из него. Хлоя была жива и теперь он не допустит ничего плохого, он может изменить ход событий, опираясь на память и опыт прошлого.
Войдя в дом, он увидел свою любимую и прижал к себе, как самое родное существо, соединяя в одно целое две половинки одной души, наполняя теплом и счастьем окружающий мир, объединивший в себе все реальности, в которых они уже были счастливы.
Сохраняя память о прошлом, сохраняешь и всю боль пережитого, а это давольно тяжелый груз. Может, мудрость мироздания и заключается в том, что мы проходим очищение, избавляясь от лишнего груза в моменты перерождения, формируя наши духовные события с чистого листа, опираясь только лишь на незыблемость нашего духовного ядра, каждый раз создавая для него новые оболочки, из которых оно вбирает только самое чистое и важное для дальнейшего развития.
Акил помнил боль потери, он знал, что однажды Хлоя уже умерла на его руках, и был готов сделать все, чтобы это не повторилось.
Хлоя была жрицей в храме Осириса, ее еще маленькой девочкой привезли из Греции, когда она осталась совсем одна, и с тех пор она посвятила свою жизнь храму.
Акил был хранителем знаний библиотеки, расположенной в лабиринте под пирамидами на глубине около ста метров. В его обязанности входило обобщение и
