Всякое недофинансирование той или иной составляющей приведет к тому, что цепочка распадется и продукт не будет создан. Особо надо отметить важность развития фундаментальных наук при создании новых наукоемких технологий. Только понимание глубинных процессов на основе фундаментальных знаний о природе позволяет делать качественные прорывы при создании новых технологий.
Иногда приводят в пример Южную Корею или страны Юго-Восточной Азии, где практически нет фундаментальной науки, а технологии прекрасные, налажен выпуск наукоемкой продукции: электроники, компьютерной техники, автомобилей и т. д. Ну, так эти страны полностью и зависят от «мозгов» высокоразвитых стран. Они вкладывают значительные средства в создание технологий и производства, но качественные технологические скачки происходят там, где есть фундаментальная наука. Недаром высокоразвитые страны стремятся монополизировать именно фундаментальные исследования, прикладную науку и создание пилотных технологий, а само производство спокойно отдают «на сторону», как экологически грязное, да и менее прибыльное. Причем глобализация производственных цепочек в том и состоит, что в рамках транснациональных компаний сохраняется участие высокоразвитых стран в получении дивидендов и от выпуска конечного продукта. Что же касается разработки вооружений и выпуска военной продукции, здесь высокоразвитые страны всю производственную цепочку замыкают в национальных границах.
В России, да частично и в СССР, не всегда было сбалансированное развитие производственных цепочек. Со стороны чиновников разных ведомств, да и средств массовой информации все время идет критика в связи с недостаточной эффективностью внедрения результатов фундаментальных и прикладных исследований в практику, в создание конечного продукта, но не учитывается при этом, что причина лежит чаще всего в недостаточном финансировании создания технологий и необходимого производства. В современной же России сложилась просто недопустимая обстановка. Прекратились инвестиции не только в технологическую базу: финансирование практически всех прикладных исследований значительно уменьшилось по сравнению с фундаментальными.
Я вовсе не хочу сказать, что фундаментальные науки финансируются на должном уровне, а тем более с избытком, отнимая средства от прикладных исследований, - нет, конечно. Фундаментальная наука тоже находится в сложном положении, но благодаря Президиуму Российской академии наук, ее президенту, активной кампании в средствах массовой информации удается поддерживать научный уровень фундаментальных исследований. Что же касается прикладной науки, то после отказа от отраслевого управления она практически стала ничьей. Государство потеряло контроль над ней. В развитие прикладных исследований, в создание новых технологий, особенно базовых, лежащих в основе широкого спектра наукоемкой продукции, перестали вкладываться сколько-нибудь значительные средства. Это привело к разрушению технологической базы страны.
Результат не заставил себя долго ждать. Сегодня на мировом рынке наукоемкого продукта доля России составляет всего 0,3 процента! США имеют 39 процентов, Япония - 19, Германия - 16.
Сейчас, чтобы оправдать сложившееся положение, пытаются утверждать, что СССР держался на продаже нефти и угасание наукоемкого производства - наследие времен «застоя». Это неправда. Союз продавал нефть, но в значительно меньших объемах, чем сейчас. СССР лидировал в самолетостроении. Практически каждый второй самолет, летавший в мире, был сделан в СССР. Мы задавали тон в ракетно-космической области, в гидромашиностроении (вспомним наше участие в создании Асуанского гидрокомплекса), в металлургии (металлургические заводы в Бхилаи), тяжелом машиностроении (прессы, изготовленные на Уралмаше, до сих пор надежно работают во французском авиационном комплексе в Тулузе и в ряде других стран). Мы имели самое передовое в мире титановое производство, достаточно развитое энергомашиностроение, не говоря уже об атомном машиностроении, и т. д. Тот факт, что Россия до сих пор уверенно держится на рынке вооружений - это заслуга СССР, и отнюдь не его «нефтедолларов», а его умов. Вся военная продукция, которая сохраняет конкурентоспособность на рынке вооружений, была разработана в период до 1990 года.
Итак, чтобы подойти к созданию нового поколения вооружений и прежде всего высокоточного оружия, необходимо развернуть современные наукоемкие технологии, особенно в области радиоэлектроники, оптоэлектроники, компьютерной техники, информационных и телекоммуникационных систем, создания новых конструкционных материалов. Иными словами, на повестку дня встала задача создания новой национальной технологической базы.
Я входил в состав Совета по научно-технической политике при Президенте Российской Федерации. Совет был достаточно представительным. В него входили президент РАН, президенты Академии сельскохозяйственных наук, Академии медицинских наук, Академии архитектуры и градостроительства, ряд крупнейших ученых, работающих в области фундаментальных и прикладных исследований. Возглавлял Совет президент РФ Б. Н. Ельцин, а заместителями его были премьер-министр В. С. Черномырдин и президент РАН Ю. С. Осипов. Ученым секретарем Совета был член-корреспондент РАН Н. Г. Малышев. Кроме Ельцина и Черномырдина в составе Совета больше никого не было из представителей государственных структур. На первом заседании Совета Борис Николаевич, обращаясь к нам, высказал пожелание, чтобы предметом рассмотрения на Совете стали насущные вопросы экономики России, состояние науки и техники, образования и здравоохранения, положение в социальной сфере, и предложил высказаться в течение трех минут каждому члену Совета, чтобы обозначить наиболее ключевые проблемы, которые по мнению каждого выступающего, стоят перед страной. Академики, лауреаты Нобелевской премии А. М. Прохоров и Н. Г. Басов, академики Н. А. Анфимов и я, не сговариваясь, высказались о том, что страна практически перестала развивать высокие технологии. Нас поддержали президенты Сельскохозяйственной и Медицинской академий наук в части биотехнологий, генной инженерии и фармакологии. Академики Е. П. Велихов и В. М. Пашин высказали предложения об использовании в гражданском секторе экономики технологий по созданию вооружений - так называемые двойные технологии. В результате было принято решение создать две президентские программы: программу по высоким технологиям и программу разработки ряда проектов на базе двойных технологий.
Подготовку первой программы поручили мне, а второй - академику Е. П. Велихову. Это произошло осенью 1995 года. Я предложил назвать технологическую программу «Национальная технологическая база». Это название оказалось удачным и закрепилось за ней в дальнейшем. К созданию программы было привлечено более трехсот ведущих ученых и специалистов страны, в том числе двадцать пять действительных членов и членов-корреспондентов Российской академии наук. Было выбрано пятнадцать направлений. При их выборе принимались в расчет два главных момента.
Первый момент - базовость. Дело в том, что всевозможных технологий существует огромное количество, и в производстве любого продукта используются многие из них. Но есть некие технологии, которые являются основополагающими для создания самых различных сложных изделий. Так, например, если говорить о создании самолета, корабля, космического аппарата, то в них заложены последние достижения в области материаловедения, электронных технологий, механики и т. д. И если по иерархии технологических процессов спускаться все глубже к основам, то можно прийти к тем технологиям, которые являются общими для создания многих продуктов. Они и являются базовыми.
Второй момент - это «критические» технологии. Они являются определяющими при создании оборонного продукта. «Критические» технологии держатся в секрете, так как они определяют либо обороноспособность государства, либо сохраняют конкурентоспособность на рынке наукоемкого продукта. Если фирма захватила рынок по какому-либо продукту, она стремится к тому, чтобы оригинальная технология, лежащая в основе создания этого продукта, как можно дольше не становилась известной ее конкурентам. Это не дает бессрочной гарантии лидерства, но какой-то период времени можно оставаться «на коне».
Мы старались разработать программу развития прежде всего базовых технологий по выбранным пятнадцати направлениям и, в значительной мере, «критических». При этом предполагалось, что Россия будет максимально интегрироваться в мировую экономику, в том числе и в части технологий.
Программа включала прежде всего те технологии, допуск к которым для России закрыт, или которые могут обеспечить России возможность удерживать приоритет на мировом рынке. Программа была сформирована к августу 1996 года и утверждена правительством, а затем и президентом. Таким образом, она получила высший приоритет. Программа формировалась через аппарат Управления делами Президента. Мы плохо ориентировались в подковерной борьбе, которая существовала между аппаратами президента и правительства, но очень быстро это почувствовали. Правительство подготовило проект бюджета на 1997 год еще в июне. Мы подготовили бюджетную заявку в мае согласно предполагаемому объему финансирования программы до миллиарда рублей в год. Кстати, именно такие объемы и были утверждены правительством. Но чиновники Минфина заявку проигнорировали, ссылаясь на то, что программа еще не была утверждена на момент подачи бюджетной заявки. Со стороны Минэкономики и Миннауки мы все время чувствовали скрытую оппозицию. Чиновники Миннауки проявляли элементарную ревность потому, что программа родилась не по их инициативе.
