«Будучи несколько знакомым с коммерческим строительством по работе, связанной с прокладкой подводного газопровода в Северном море, я придумал устройство, которое можно было бы построить на шельфе. Оно размещается на плотах. Вынужденное движение понтона вращает турбину — нечто вроде колеса Пелтона[22]. Чтобы удостовериться, что система не станет объектом серьезной критики, я наглотался сведений о волнах. Я прочувствовал их. От них я сам научился кое-чему. Я понял, как технически оценить волновую энергию. Прежде всего, требовалось вычислить содержащуюся в волнах энергию. Цифра оказалась настолько огромной, что я подумал, что ошибся раз в десять или что-то вроде этого. Я стал считать другими способами и пришел к убеждению, что волны представляют собой значительный естественный энергоисточник. Закончив отчет, я переключился на другие дела. Затем началась война на Ближнем Востоке и пришло письмо от Солтера».
М-р Гудвин не знал тогда, что Солтер обладает достаточным воображением, чтобы представить, как может быть воспринято его письмо. Солтер рассказывал об этом так: «Около 10% населения нашей страны подвержены в тот или иной период какой-нибудь форме умственного расстройства. У значительной части людей болезнь проявляется в составлении писем кабинету министров. В обычные времена такая почта распределяется случайным образом среди различных министерств. Однако к концу 1973 г. корреспонденции типа «подштанники-для-собак» и «верните-назад-кошку» стали иссякать и корреспонденты все как один целеустремленно переключились на рекомендации по выходу из энергетического кризиса: использование толстых бизнесменов для выполнения механической работы; автомобили, приводимые в движение сточными водами… Я присоединился к этому потоку, отправив короткое письмо Питеру Уолкеру, который тогда был ответствен за энергию, и получил в официальном ответе вежливую благодарность. Дело в том, что моя записка исходила из Школы искусственного интеллекта, и это вместе с некоторой странностью литературного стиля позволяло предположить, что она является примитивным розыгрышем Питера Уолкера в тот момент, когда он борется с Джо Кормли и Арабами. Их первоначальная реакция была очень неопределенной. Но вскоре они оказались в Эдинбурге…»
«Они» — относятся к Гудвину. Я встретился с ним в его большом приятном офисе в Милбэнке. Помещение удобно и элегантно. Исключение составляет одна деталь. Старая жестяная мусорная коробка для использованной бумаги держит дверь открытой в коридор. Он извинился, объяснив, что страдает клаустрофобией. Это объяснимо. Комбинация ролей уединенного ученого, эксперта по эксцентричным предложениям и правительственного чиновника дает достаточное основание для любого психического выверта. Он инженер-химик и утверждает, что такое образование является идеальной основой, ибо охватывает любую инженерную область и позволяет разговаривать с механиками, конструкторами и электриками на их языке. Он имеет также степень по биологии, работал на компьютерах и в течение 12 лет служил в промышленности — в Англии, в Европе и в Нью-Йорке, — до того как поступить на правительственную службу. «Я пришел работать в департамент энергетики (как он тогда назывался) на основе своего промышленно-экономического опыта, — говорит он. — И первое, что они сделали, — отстранили меня от экономики». Кое-кто кое-где решил не допускать никаких новых идей, покушающихся на установленный порядок…
Убедившись, что Солтер кое-что знает о волнах, м-р Гудвин спросил его: «Вы разработали устройство, функционирующее в лотке и поглощающее волновую энергию?» Он ждал, что Солтер ответит отрицательно, но тот сказал: «Да, разработал». Тогда м-р Гудвин сказал, что он хотел бы приехать повидаться с ним, и тут же сел в подходящий поезд на Эдинбург. Он ознакомился с тем, как Солтер испытывал различные формы, прежде чем подошел к тому, что сейчас называют утиным носом, — устройству с закругленным днищем, поглощающему энергию, не выталкивая воду и не растрачивая поступающую энергию за счет создания собственных волн. Он увидел работу устройства в лотке. М-р Гудвин рассказывал:
«Впечатление от большой важности увиденного не проходило в течение суток. Я возвращался в Лондон, а перед глазами была искусственная волна, приходящая к «утиному носу», и спокойная вода за ним. Не получалось также и сильной отраженной волны, как в случае волнолома. Это означало, что энергия почти полностью поглощается. Можно было оценить, какая часть приходящей энергии поглощалась: результат составил 90%, в то время как раньше рассчитывали на получение лишь 30% волновой энергии. И эта оценка относилась к невозмущенной воде, на подветренной стороне устройства, поэтому показаниям приборов можно было доверять. Происходил полный энергетический захват. Впервые была продемонстрирована замеренная высокая эффективность волнового генератора. Это было поразительное зрелище, и я был единственным человеком, наблюдавшим его, за исключением Солтера и его коллег.
Нечто такое, способное производить работу, следовало уже принимать всерьез. Оно полностью изменило мою точку зрения на предмет. Но на данной стадии вряд ли нашлась бы хоть одна душа, способная на поддержку. Все смеялись над этим, за исключением Дона Горэ, которому я подчинялся. Он всегда чувствовал, что волновая энергетика заслуживает доверия, и нелепо было то, что при бурном развитии современной техники мы ничего не могли предпринять. Но когда я рассказал, что меня озадачил слишком высокий уровень отбора энергии, Горэ не поверил, что такое уже возможно.
Итак, обдумав все, я позвонил Солтеру снова. Я попросил его сфотографировать свое устройство. Он ответил, что у него нет камеры. Я сказал, чтобы он достал, одолжил у кого-нибудь. Он ответил, что не знает никого, кто имел бы камеру. Я сказал, что видел в университете кого-то, несущего камеру, когда был там. Он сказал, что не знает, кто бы это мог быть! И во всяком случае у него нет денег, чтобы покупать кинокамеру. Я сказал, чтобы он украл деньги или занял их, но мне надо иметь фотографии. Тогда он сделал их. В министерстве энергетики впервые увидели такую штуку.
Затем я сказал, что мне нужен фильм. Он отснял его. Нам посчастливилось: в министерстве имелся проектор, который можно было останавливать, и крутить ленту назад. И когда мы проделали это с волной, падающей на утку, но увидели весьма удивительные вещи. Увидели, что именно происходит, как поглощается энергия волны.
Солтер достиг успеха, сделав очень умную вещь. До него люди работали либо на бумаге, либо в воде. Он же пошел между теорией и экспериментом. В его лаборатории был лоток с водой. Он смотрел па работу устройства, ставил опыты и наконец нащупал удачный профиль.
Куча институтов обеспокоена кризисом, но ни один из них не внес ни малейшего вклада в волновую энергетику. А совершенный чужак, каким является Солтер, пошел на угол на Уолл-ворт, купил шестипенсовую плавающую игрушку и натянул им всем нос. Такой оборот дела может производить впечатление на людей, но не делает их друзьями, что поясняют косые взгляды, бросаемые на Солтера в Центральном электроэнергетическом управлении и Национальной инженерной лаборатории.
В течение всего этого времени Солтер использовался на работе, субсидировавшейся Научно-исследовательским советом; это было естественно, поскольку он занимался исследованиями при университете. К несчастью, он совсем недавно работал над проектом, ставившим целью сборку мотора при помощи робота. Они там у себя, в Школе искусственного интеллекта, построили робота, который из отдельных частей собирал игрушечный паровой котел. Можно расположить части произвольным образом — игрушка будет собрана. Солтер собственными руками сконструировал один из узлов робота. Это был удачный узел. Но туда вкралась ошибка. По приказу: убрать все части, компьютер робота осуществлял демонтаж котла и складывал части в ящик, а затем старался всунуть ящик внутрь другого ящика! В лаборатории имелись необходимые для компьютера подпрограммы, чтобы довести работу до конца. Но к тому времени Научно-исследовательский совет уже израсходовал 2,5 миллиона фунтов на эту штуку и решил ее прикрыть.
Поэтому стоило лишь упомянуть в совете, что Солтер работает в Школе искусственного интеллекта, из-за этой печальной истории перед вами сразу захлопывали окошко».
М-р Гудвин ухитрился рассказать об этом, не разразившись хохотом, и я тоже сохраню серьезное лицо. Он, однако, ввязался в битву с советом, настаивая на том, что министерство энергетики заинтересовано в финансировании Солтера. В конце концов он добился темы для Солтера «на несколько тысяч фунтов», которые не дошли по адресу. Можно понять его чувства.
Солтер обрел в лице Гордона Гудвина стойкого союзника, который занялся затем другой областью управления, связанной с деятельностью совета по запросам инженерной механики и машинного оборудования при министерстве торговли и промышленности; этой инстанции волновая энергия обязана признанию. Совет по запросам является интереснейшим правительственным учреждением. Он был учрежден в 1972 г., чтобы координировать исследования в институтах и промышленности, там, где, по мнению совета, работа обладала вероятностью практического внедрения. Сфера интересов совета была очень широкой, туда входили вопросы и снижения загрязнения среды, и экономии энергии. Восемь таких советов охватывают большую часть промышленных направлений и противостоят представлениям м-ра Ведгвуда Бенна в одном важном отношении: если они помогают проектам, обещающим стать выгодными, то они могут потребовать своей доли прибыли. И все же оказалось, что проект приняло консервативное правительство.
