Однако фон Браун не потерял своего традиционного оптимизма. Он предложил продолжить работу над верхней ступенью носителя типа «Юпитер-С», который представлял из себя модифицированную ракету «Редстоун». Ступень эта разрабатывалась для испытания носового обтекателя «Юпитера». И вот когда придет время и их снова попросят подключиться к работам по ИСЗ (а фон Браун не сомневался, что это скоро произойдет), то они быстренько возьмут эту третью ступень, «посадят» на нее спутник, слегка модифицируют систему управления носителем и… готово дело! Первый рукотворный объект отправится на орбиту.
Когда изучаешь историю создания предтечи всех прочих американских ИСЗ, порой отказываешься верить в правдоподобность событий, вокруг него разворачивавшихся. Так, американские военные были куда больше озабочены тем, чтобы соблюсти все приказы и инструкции, чем тем, чтобы первыми запустить в космос спутник. Классический пример: 20 сентября 1956 г. от земли оторвался двухступенчатый «Юпитер-С». Но это случилось лишь после того, как представитель Пентагона убедился — под носовым обтекателем не скрывается третья ступень, способная «невзначай» запуститься и вывести полезную нагрузку на круговую околоземную орбиту.
Надо отдать должное способности фон Брауна подчинить личные амбиции пользе дела: когда стало ясно, что ВМС не «вытягивают» свой «Авангард», он и его коллеги стали (причем неоднократно) предлагать морякам свою помощь. Более того, они даже соглашались с тем, чтобы проект по-прежнему назывался «Авангард» и считался военно-морским. Но ВМС ответили «нет».
Когда фон Браун узнал о запуске ИСЗ в СССР, то был чрезвычайно удручен — если б не организационные просчеты военного командования и политиков, его носитель вывел бы искусственный спутник на орбиту Земли за два года до советского. В качестве объяснения причин проигрыша Советам начального, «спутникового» этапа «космической гонки», он привел выдержку из доклада, написанного одним из американских участников Международного астронавтического конгресса в Барселоне. Конгресс этот открылся в день запуска первого советского ИСЗ. В докладе содержалось изложение беседы этого делегата с профессором Леонидом Седовым — советским участником конгресса и одним из «околоспутниковых» персонажей (о нем пойдет речь далее). Вот, что сказал Седов:
«Одно мы [в Советском Союзе] не могли понять: почему вы выбрали такой сложный, трудный и [не связанный с уже имевшимися у вас разработками] путь создания носителя для вашего спутника. Ведь вам же пришлось все проектировать с нуля! И потом, у него же нет потенциала для развития. Все, что вы надеетесь запустить — это небольшое устройство весом в 20 фунтов (9 кг. — Ю. К.)… Почему, ради всего святого, вы не взяли один из ваших мощных двигателей, которые к тому времени были уже многократно испытаны в полетах? Это было бы как раз то, что нужно для вашего спутникового проекта… Мы просто не могли понять, почему вы не выбрали этот простой и наиболее целесообразный подход… Мы в России рассматривали спутник как проект исключительной важности для нашей страны, не только с научной, но и с политической точки зрения, — развивая свою мысль, добавил Седов. — Для нас это была первостепенная национальная задача… [И чтобы ее успешно решить] мы старались по возможности избегать экспериментов с новыми разработками. Мы просто не могли понять, почему вы не сделали то же самое. Вы бы сейчас находились в отличном положении [для запуска ИСЗ]».
Обратим внимание на один момент: практически дав понять, что советский спутник стал «побочным продуктом» создания ракетно-ядерного щита СССР, профессор Седов, тем не менее, не признал этого факта, заявив, что ИСЗ был самостоятельной программой его страны. Комментируя слова Седова, фон Браун отметил: «Русские прочитали нам, американцам, бесплатную лекцию. Нам следует использовать ее с максимальной пользой для дела… Истинная трагедия [для США] победы спутника состоит в том, что данную ситуацию можно было предвидеть два года назад, когда была учреждена самостоятельная (в смысле — независимая от уже имевшейся военной ракетной техники. — Ю. К.) программа запуска американского сателлита». Однако, с присущим ему оптимизмом, фон Браун добавил: «Мы проиграли битву и, может быть, проиграем еще несколько [сражений], но пока мы не потерпели поражения в войне. Если мы только будем помнить, что запустить спутник от имени всей Америки куда важнее, чем под эгидой сухопутных, военно-морских или военно-воздушных сил, то скоро вновь будем в хорошей форме [для выведения на орбиту ИСЗ]».
Уверенность фон Брауна в том, что, когда запуск в космос первого рукотворного объекта США станет общенациональной, поставленной выше амбиций отдельных лиц и организаций задачей, именно его команде поручат ее решить, оправдалась. Носитель «Юпитер-С» (известный еще под названием «Юно-1»), «выращенный» немецким конструктором из разработанного под его же руководством «Редстоуна», доставил 31 января 1958 г. первый американский автоматический аппарат «Эксплорер-1» в космос. Он весил 13,9 кг, или почти на 70 кг меньше первого советского ИСЗ (83,6 кг), запущенного на орбиту 4 октября 1957 г. Подобное соотношение масс двух аппаратов дало основание премьеру Хрущеву насмешливо сравнивать первый искусственный спутник США с апельсином, хотя по форме тот больше напоминал карандаш. Впоследствии с помощью «Редстоунов» было осуществлено два первых полета американских астронавтов: Алана Шеппарда в мае и Гаса Гриссома — в июле 1961 г. Оба полета были совершены по суборбитальной траектории и представляли собой подъем в корабле до высоты порядка 200 км, а после — практически отвесный спуск. Каждый из них длился около 15 мин. Отправить «звездоплавателей» США по круговой околоземной орбите, как это сделал «Восток» с кораблем Гагарина в апреле 1961 г., у «Редстоуна» просто не хватило бы мощи.
Эпилог же (более похожий на эпитафию) программы «Авангард» был такой. Спутник «Авангард-1» попробовали вывести на орбиту 6 декабря 1957 г., или примерно через два месяца после успешного запуска в СССР первого спутника. Попытка эта, как и следующая за ней — 5 февраля 1958 г., закончилась провалом. В первом случае носитель взорвался через две секунды после старта, а во втором — потерял управление на 57-й секунде полета. После этого ИСЗ «Авангард» приобрели в США созвучное российскому «спутник» насмешливое прозвище «флопник» — от английского слова «флоп» (flop), одновременно обозначающего провал и хлопок.
Успех улыбнулся программе «Авангард», начатой в марте 1955 г. (т. е. почти на 10 месяцев раньше выхода в Советском Союзе правительственного постановления, придавшего созданию спутника статус государственной задачи), лишь 17 марта 1958 т. В тот день одноименный носитель вывел на орбиту «Авангард-1» весом в один килограмм. Впрочем, американские ВМС могли и не спешить. К этому времени в космосе летали уже три спутника — два советских и один американский, запущенный командой фон Брауна за полтора месяца до «Авангарда-1». Вообще, РН типа «Авангард» оказался весьма ненадежной машиной. Из 11 запусков 8 закончились неудачей.
В 1960 г. фон Браун с командой переходят под юрисдикцию созданного в 1958 г. Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА), или, проще говоря, американского космического агентства, и приобретают статус гражданских служащих. Вернер становится директором одной из крупнейших научно-исследовательских организаций нового ведомства — Центра космических полетов имени Маршалла, расположенного в Хантсвилле. В том же году в Белый дом приходит сорокатрехлетний Джон Кеннеди — самый молодой президент за всю историю США, который принимает вызов, брошенный Советским Союзом в области освоения космоса Соединенным Штатам. 25 мая 1961 г. он ставит перед нацией задачу — до конца 1960-х годов осуществить высадку американца на Луне и его благополучное возвращение на Землю (программа «Аполлон»). Задача разработки сверхтяжелого носителя поручается фон Брауну, с которой тот успешно справляется. Представители семейства ракет-носителей типа «Сатурн», начиная с самого «маленького» — «1» и заканчивая самым мощным — «5», стартовали в космос в общей сложности 32 раза; 15 раз — с экипажами, а шесть «пятерок» доставили на Луну в 1969- 1972 гг. 12 астронавтов. При этом ни на одном из носителей не было сколько-нибудь серьезного отказа.
«Сатурн» стал пиком карьеры Вернера, но одновременно и началом ее заката. После победы над СССР в «лунной гонке» новые лидеры Америки, в первую очередь президент США Ричард Никсон, во многом потеряли интерес к мощной программе освоения внеземного пространства, отменив пять уже запланированных экспедиций на Луну. Космические «пассионарии» типа фон Брауна стране больше не были нужны. Вернер еще какое-то время работает в НАСА руководителем отдела планирования агентства, помогает разработать концепцию корабля типа «Спэйс Шаттл» и околоземной станции «Скайлэб», а также определяет схемы будущих экспедиций на Луну и Марс. Но не встретив должной поддержки своим идеям, он в 1972 г. уходит в отставку и тогда же становится вице-президентом частной аэрокосмической корпорации «Фэйрчайлд».
