— Здесь рядом идет, по рассказам, неплохой фильм об африканских джунглях.
…В то время, когда Эльза и Ганс смотрели фильм, в Москве читали радиограмму, переданную Манодзи.
Центр. Радомиру.
В Берлине появился Крутьков-Луценко. Милован обеспокоен его прибытием. Никого, кроме Миллера и Гелюха, он не знает. О провале Миллера Крутьков не знает. Абвер не верит ему.
Австриец.
Фильм окончился в 22 часа. Эльза и Крамер не спеша шли по улице.
— Какое впечатление произвел на вас Крутьков? — первым нарушил молчание Крамер.
— Если честно признаться, я ему не верю. Под чьей бы фамилией он ни воевал в Первой Копной армии, что-то здесь не так. Но до тех пор, пока отец не скажет «да» или «нет», мы не можем ничего предпринимать. Я делать выводы не хочу.
— Мне он тоже не нравится. Допрос с пристрастием ему не помешал бы. Но Штольц не разрешает до связи с вашим отцом.
— Да, мало ли что бывает, — подтвердила Эльза. — Лучше подождать.
— До завтра, фрау Эльза! Миллер вошла в пансион.
Группа, в которую входила Миллер, в небольшом автобусе выехала за Берлин. Остановились в тридцати километрах от города у длинных бараков, огороженных колючей проволокой.
Высокий худой майор Кербер предъявил начальнику караула документ, и группу пропустили на территорию складов.
Молодцеватый унтер-офицер открыл дверь барака, и все слушатели вошли внутрь. Склад был заполнен обмундированием Красной Армии. От рядовых до комбригов всех родов войск. Эльза глянула на стеллажи, возвышавшиеся почти до потолка. На верхних ярусах лежала зимняя одежда, ниже — летняя, белье в тюках и обувь.
На стеллаже под № 20 висел двухметровый щит, на нем был нарисован военнослужащий, одежда которого соответствовала званию и роду войск — одежде этого стеллажа. Таких щитов было много, у одного из них майор Кербер остановился и стал давать пояснения:
— Мы приехали сюда, господа, чтобы увидеть и научиться различать форму одежды и воинские звания солдат и командиров Красной Армии.
Он переходил от одного щита к другому и давал подробную характеристику данному роду войск и армейскому званию. Иногда он снимал со стеллажа какую-нибудь вещь, показывал ее всем и передавал унтер-офицеру, тот аккуратно складывал ее и клал на прежнее место.
— Господин майор! — не выдержал один из слушателей. — Здесь одежды хватит на целую армию. Зачем столько?
— Когда будет война, одновременно начнет действовать одетая в эту одежду пятая колонна, что внесет панику в войска противника, а нам поможет ускорить победу. Понятно? В этих складах хранится армейская одежда Советских Вооруженных Сил, американская, английская…
Эльза вместе с группой передвигалась по складу, а думала о другом: когда она спросила Манодзи, почему нет ответа на их радиограмму, в которой сообщалось, что, по всей видимости, Германия готовится к войне против СССР, тот помолчал немного, а затем сказал:
— Информация принята к сведению, не волнуйся.
И вот еще одно подтверждение. Не для маскарада же фашисты собрали столько советской армейской одежды. И где они ее взяли?
В тот же день она рассказала Манодзи о поездке.
— Виденное вами много значит. Я сегодня же передам в Центр. А сейчас — разминка.
Не прошло и трех минут после начала разминки, как в комнату вбежал Крамер. Не здороваясь, он выкрикнул:
— Эльза! Быстро одевайся. Едем к штандартенфюреру Штольцу.
В машине Миллер внимательно посмотрела на Крамера.
— Вы чем-то сильно расстроены. Неприятности?
— Хоть отбавляй, — подтвердил Крамер. — Помните американского шпиона Алана Дейса?
— Помню,
— Он дал согласив сотрудничать с нами. Я поручил его двум олухам, приказав не спускать с него глаз. Сегодня утром в пригороде Берлина у него должна была состояться встреча с резидентом. Дейсу надлежало стоять у кафе у столика и наблюдать за улицей. В том случае, если по улице пройдет человек в клетчатом пальто с зонтиком в руке, Дейс выйдет из кафе, догонит его и назовет пароль. Дальше все, как обычно в таких случаях. Дейс стоял у столика и пил кофе. Один наш сотрудник находился на противоположной стороне и читал газету, а другой — возле кафе беседовал с девушкой, тоже нашей сотрудницей. Ровно в назначенное время у кафе притормозил «мерседес» с офицером за рулем. Он подозвал Дейса, посадил его в машину, и оба скрылись.
— Я помню, в разговоре с ним Штольц упоминал о каком-то Мартине. Кто это, если не секрет? — спросила Эльза.
— Мы следили за Дейсом, он навел нас на Мартина. Настоящая фамилия его неизвестна, — объяснил Крамер. — При аресте оказал отчаянное сопротивление, уложил трех наших парней. Сам был убит, несмотря на приказ «брать живым».
— Как я понимаю, Дейса выкрали свои?
— А кто же еще!
— Во всей этой истории вашей вины, Ганс, нет.
— Шеф думает иначе. Ну ничего, как-нибудь выкручусь. Сейчас беспокоит другое. Ваш отец не вышел сегодня на связь. За последнее время такого не было. Радиограмму ждали еще ночью, уже вторая половина дня, а он молчит. Шеф и Штольц места себе не находят. Если до завтра Карл Миллер не выйдет на связь, то будут большие неприятности. Хорошо хоть этот болван Крутьков здесь. Штольц из него жилы вытянет, а правду узнает.
Подъехали к зданию, где размещался абвер. В кабинете за столом Штольца восседал начальник управления.
— Садитесь! — крикнул он Крамеру и Эльзе. — Миллер, ваш отец не вышел на связь. Что вы думаете о его молчании?
— Можно только предположить… например, поломку передатчика, болезнь, какие-либо другие подобные причины. Или… провал?
— Успокойтесь. Вы немка, сотрудник абвера. Надо быть готовой к различным превратностям судьбы.
— Я все понимаю. Простите.
— Ничего, — поднялся начальник из-за стола. — Нам вашего отца тоже очень жаль. Сколько лет мы проработали с ним вместе…
Он хотел еще что-то добавить, но в это время открылась дверь, и на пороге показался здоровенный лейтенант в форменной рубашке, с закатанными до локтей рукавами.
— Признался, господин оберфюрер!
Пьяный Гелюх ему все выболтал…
— Приведите его сюда!
Два солдата ввели под руки окровавленного Крутькова-Луценко.
— Ну что, граф Луценко? — хищно спросил шеф. — Обвели вокруг пальца абвер?
— Я все расскажу. Только не надо меня больше пытать. Это звери, а не люди. Особенно этот офицер.
— Откуда вы знаете немецкий язык?
— Я знаю его с детства. То, что я граф, — правда. В молодости я увлекался революционными идеями и сменил фамилию. Я стыдился своего дворянского происхождения. — Он повернулся к Миллер: — Фрау Эльза! Вы ведь женщина и моя землячка, попросите, чтобы меня не пытали!
— Я — немка, Крутьков! Такие просьбы не в моих правилах. Что заслужили, то и получите.
— Браво, Эльза! — одобрительно сказал Штольц, подходя к ней. — Эта работа — необходимость. Удовольствие от нее никто не получает, кроме Гардекопфа.
Штольц взмахом руки указал на лейтенанта с закатанными рукавами. Тот, не поняв, щелкнул каблуками:
— Так точно! Я не такие языки развязывал.
— Хорошо! Если с Карлом Миллером случилось худшее, мы со Штольцем постараемся его заменить. Иди, отдыхай, — шеф проводил Эльзу к дверям.
В пансионе в это время дня почти не было жильцов. В столовой Эльза села за столик. Официант, всегда обслуживающий ее, подошел с записной книжкой в руке.
— Фрау Миллер! Что желаете?
— Что-нибудь вкусненькое и фужер вина.
— Будет исполнено.
Эльза сидела за столом и размышляла о судьбе матери и сына. После ареста Карла Миллера им, видимо, тяжело. Может, мать написала Ивану, и он заберет Степчика к себе… Неизвестность всегда больше волнует человека, чем конкретная неприятность.
«Как они там, дома?» — этот вопрос все чаще тревожил ее.
Официант принес салат из свежих помидоров и огурцов, дымящееся мясо и тонко нарезанную ветчину. Бутылка вина возвышалась над тарелками.
— Я просила немного вина, а вы принесли целую бутылку.
— Я заметил, что фрау одна никогда не пьет, а вам положено вино и коньяк. Разрешите, я от вашего имени прикажу барменше доставлять напитки в комнату.
— Не надо. Возьмите себе эту бутылку. Мне она ни к чему.
— Вы очень добры ко мне, фрау. Но ведь это дорогой подарок.
— Ничего, когда-нибудь вспомните меня добрым словом, — улыбнулась Эльза.
Эльза пообедала и направилась к себе в комнату. В холле ее окликнул администратор.
— Фрау Миллер! Вас ожидает Густав Нейс.
Эльза вышла в сад, там стоял и курил ее двоюродный брат.
— Добрый день, кузен!
— Добрый день, милая кузина. Совсем вы нас забыли. Мама говорит, что ваше появление — это сон, и к тому же короткий. Сотрудник абвера не желает посещать простых смертных.
