125
Например, жуки-долгоносики из рода Mahakamia тоже имеют поразительно длинные передние лапы.
Чтобы понять, насколько на самом деле «важна» стебельчатоглазость в поединках между самцами этих мух, достаточно просто понаблюдать за такими поединками. Мы увидим, что самцы стебельчатоглазых мух (во всяком случае, некоторых видов) с готовностью пинают друг друга передними ногами. Понятно, что преимущество здесь будет на стороне более крупных самцов (как обычно). А вот роль, собственно, стебельчатоглазости в этих баталиях остаётся не слишком очевидной (или даже совсем не очевидной).
Цитаты приведены с сайта http://www.origins.org.ua/page.php?id_story=1056 Взято 4.06.2015
Потому что вероятность даже двойной полезной мутации – уже слишком мала, чтобы её можно было принимать во внимание. Не говоря уже о тройной полезной мутации и выше.
Ведь до тех пор, пока потенциально полезные аллели (такие варианты генов, которые могут принести пользу, но только в сочетании с другими аллелями) – являются еще редкими в популяции, они почти всегда будут находиться (в генотипе той или иной особи) только в единственной копии. То есть, нести этот аллель будет только одна хромосома (из двойного набора). Поэтому после расхождения гомологичных хромосом (несущих разные аллели) по разным половым клеткам – вероятность разбиения (исчезновения) удачного сочетания этих (пока еще редких) аллелей будет очень высока.
Или даже девяностолетней эпопеи, если отсчитывать время не от знаменитого опыта Миллера-Юри, а от первых публикаций Опарина на эту тему.
Период «полу-жизни» рибозы в воде с нейтральной реакцией (рH 7) при температуре 100°С – всего 73 минуты; при 25°С – 300 дней; При 0°С – 44 года (Larralde et al., 1995). В кислой и елочной среде рибоза еще менее устойчива. «Время жизни» других сахаров находится примерно в таких же пределах (Larralde et al., 1995). В связи с этим авторы работы (Larralde et al., 1995) делают вывод, что рибоза и другие сахара не могли быть причастны к возникновению первичного генетического материала (нуклеотидов).
Азотистые основания в горячей воде разрушаются очень быстро. При температуре 100°C аденин и гуанин имеют период «полураспада» около года, урацил приблизительно 12 лет, а цитозин всего лишь 19 дней. При 25°C скорость «полу-гидролиза» аденина и гуанина всё еще остаётся высокой (для геологических промежутков времени) – около 10.000 лет. Скорость же распада цитозина при 25°C продолжает оставаться практически мгновенной (по геологическим меркам) – 340 лет. И даже при 0°C, когда аденин и гуанин становятся уже достаточно устойчивыми, скорость «полу-гидролиза» цитозина всё еще остаётся высокой (для геологических промежутков времени) – около 17.000 лет (Levi & Miller, 1998). Исходя из этих фактов, авторы работы (Levi & Miller, 1998) приходят к выводу, что нестабильность азотистых оснований является очень серьезной проблемой для гипотезы естественного происхождения жизни.
Каждый рибонуклеотид состоит из трех компонентов: азотистого основания, рибозы и фосфата.
Особенно эта проблема актуальна при высоких температурах окружающей среды, что ставит жирный крест на всех предложенных гипотезах происхождения жизни в геотермальных источниках. А также на любых других гипотезах, в которых предполагаются высокие температуры среды. С другой стороны, и при низких температурах скорость распада сахаров и цитозина всё еще остаётся слишком большой. В то время как низкая температура замедляет вообще любые химические реакции (как реакции распада, так и реакции синтеза).
Потому что нуклеотиды, необходимые для синтеза РНК, во-первых, слишком сложны, чтобы самостоятельно образовываться в неживой природе, а во-вторых, синтез этих нуклеотидов требует разных условий (синтез пуриновых и пиримидиновых нуклеотидов).
Уридин под ультрафиолетовым излучением тоже неустойчив (см. напр., Гонтарева, 2003).
Правда, после этого признания Сазерленд далее начинает теоретически рассуждать, каким образом эта проблема могла бы (теоретически) преодолеваться в условиях древней Земли (Sutherland, 2010).
Как видим, даже в нашумевших опытах Сазерленда, на самом деле: 1) на разных стадиях эксперимента одни условия искусственно заменялись другими, 2) при этом промежуточные вещества очищались (см. выше).
Кроме того, опыт Миллера-Юри имеет и другие методические недостатки. В этом опыте небольшой объем изолированной газовой смеси, циркулируя по кругу, в течение недели подвергался непрерывному воздействию электрических разрядов. Видимо, имитируя природную молнию, бьющую в одно и то же место тысячу раз подряд? В результате, и без того очень сомнительная (для земных условий) смесь газов (метан, аммиак, водород и пары воды) быстро превратилась в совсем уже нереалистичную искусственную смесь, с высоким содержанием циановодорода и формальдегида. И уже из этих веществ потом образовалось небольшое количество аминокислот (которые и наделали столько шума среди научной общественности). При этом основной аминокислотой, полученной в эксперименте, оказался глицин. То есть, самая простая из всех аминокислот (всего два атома углерода в составе молекулы), а также аланин (три атома углерода). Более сложные вещества образовывались в подобных экспериментах уже в следовых количествах. Но даже если взять именно глицин, то есть, именно ту аминокислоту, которой в эксперименте получилось больше всего, и вылить весь этот «продукт действия тысяч молний»… нет, не в древний океан, а всего лишь в емкость, содержащую один кубический метр воды, то в результате разбавления мы получим практически дистиллированную воду.
Промежуточная очистка часто сопровождается еще и искусственным повышением концентрации необходимого вещества (до приемлемого уровня).
Главной новостью в предложенном (коллективом Сазерленда) новом химическом пути, действительно, явилось именно преодоление печально известной «проблемы рибозы». Как известно, рибоза в неживой природе, во-первых, слишком нестабильна (см. выше). А во-вторых, она до этого упорно отказывалась соединяться с азотистыми основаниями (с образованием нужных нуклеозидов). Вот эту проблему и решил Сазерленд (просто обойдя её за счет других химических реакций). Однако предложенный им новый путь химических реакций до сих пор продолжает оставаться искусственным, поскольку еще не показано, каким образом этот путь (требующий разных условий) мог бы существовать в реальной природе. Здесь появляются уже новые трудности. О чем и говорит автор приведенной цитаты.
Скорость транскрипции РНК у живых организмов составляет 40–50 пар нуклеотидов в секунду, или 140.000–180.000 нуклеотидов в час. Рибозим tC9Y присоединяет нуклеотиды со скоростью 4 нуклеотида в час. Это просто несоизмеримо с реально требуемыми скоростями синтеза. Рибозимы с такой скоростью работы скорее разрушатся (деградируют), чем доделают свою работу до конца. А чинить рибозимы от разрывов и ошибок некому. В живых клетках действуют специальные белковые комплексы для постоянного ремонта ДНК. А ведь ДНК намного устойчивей РНК.
Сегодня в живой клетке действует сложнейший нанотехнологический белковый комплекс, который обеспечивает почти фантастическую точность копирования ДНК – вероятность ошибки (точечной замены) в живой клетке составляет примерно 10-9 (0.0000001 %). И даже с такой точностью копирования вредные мутации (ошибки копирования) имеют тенденцию постепенно накапливаться в геномах. А теперь сравните эту точность с «точностью» работы обсуждаемого рибозима tC9Y, где вероятность точечных замен составляет почти 1 %. И это помимо всех других типов ошибок (см. в тексте).
Если для этого использовать высокую температуру (для «плавления» РНК), то эта же высокая температура довольно быстро «порвёт» все полезные молекулы.
