Причем выделили, похоже, вместе с самими бактериями.
Железо входит в состав гемоглобина крови.
Нагревание повышает внутреннюю энергию (движение молекул) и соответственно повышает скорость химических реакций. Благодаря чему можно в реальном времени приблизительно оценить скорость распада белковых молекул при обычных температурах (зная соответствующие зависимости).
Помимо «железной теории», иногда озвучивается столь же произвольная (непроверенная) гипотеза о сохранении белков в костях динозавров за счет образования устойчивых комплексов с биоапатитом оригинальной кости (с образованием неких «внутренних кристаллов»). Впрочем, частично эта гипотеза всё же была проверена – в работе (Collins et al., 2000) сообщается, что сохранность остеокальцина (самого прочного белка из всех здесь озвученных) находится в обратной зависимости от степени кристаллизации апатита кости (зависимость выведена путем сравнения степени сохранности остеокальцина в костях разного возраста). То есть, чем сильнее кристаллизуется биоапатит костей, тем хуже сохранность остеокальцина. Получается, что образование комплексов с кристаллами апатита, не повышает, а наоборот, понижает устойчивость белка (во всяком случае, в приведенном примере).
Возможно, цель состояла не только в создании разных живых существ, но еще и в обеспечении их существования на Земле в течение определенного периода времени. Может быть, такие периоды существования предусматривались для целых специфических биомов. Например, какие-нибудь «моря силура». Или «динозавровые ландшафты» и т. п.
Такое поведение самцов известно как для других (близких) видов сверчков, так и для «поющих» (немутантных) самцов этого же вида (Teleogryllus oceanicus). То есть, нормальные (немутантные) сверчки этого вида тоже могут привлекаться песней других самцов (например, если их собственное пение в течение некоторого времени не имело успеха в деле привлечения самок). Однако нормальные (поющие) сверчки этого вида приближаются к другим самцам в меньшей степени, чем «онемевшие» самцы, которые, как оказалось, сближаются с поющими самцами на расстояние, примерно в 1.5 раза меньшее (Zuk et al., 2006).
На самом деле, называть только что озвученные факты примером эволюции – вряд ли корректно. В лучшем случае, здесь можно говорить о работе естественного отбора. Однако никакой эволюции здесь нет (по факту). Потому что частота встречаемости этого признака, хотя и явно повышена в некоторых популяциях людей, живущих в регионах с риском малярии, тем не менее, во-первых, не слишком высока (до 15%), а во-вторых, она не поднимается дальше. Наверное, не поднимается именно потому, что если эта частота станет выше, то аллели серповидноклеточной анемии начнут слишком часто находить друг друга, то есть, слишком много людей получат серповидноклеточную анемию в гомозиготной форме. А в этом состоянии данная мутация становится настолько вредной, что устойчивость к малярии в качестве полезного «бонуса» уже, наверное, не окупает негативных симптомов болезни. Вот поэтому частота встречаемости аллеля серповидноклеточной анемии дальше не повышается. А раз дальнейшего увеличения встречаемости этого аллеля не происходит (по факту), то значит, здесь нет и никакого примера эволюции.
Правда, есть еще вариант, что «эволюционно онемевшие сверчки» – это, на самом деле, просто еще один пример пресловутого телекинеза в биологии (см. выше). Но, честно говоря, не хотелось бы так думать.
До 6 % процентов (Beckers & Wagner, 2012).
Эволюция микробных сообществ. Доклад, прочитанный на теоретическом семинаре геологов и биологов «Происхождение живых систем». 15–20 августа 2003 г., Горный Алтай, стационар «Денисова Пещера». Электронная публикация. http://www.evolbiol.ru/zavarzindok.htm
Интересно, что авторы работы (Schopf et al., 2015) каким-то образом умудрились сделать вывод, что абсолютный эволюционный застой на протяжении почти 2 млрд. лет, который они сами же и обнаружили в сообществах серобактерий, «оказывается»… подтверждает теорию Дарвина! (в качестве какой-то там нуль-гипотезы, которая была сразу же придумана для этого случая). То есть, если бы биологический таксон со временем изменялся, то это бы подтверждало теорию Дарвина. А если биологический таксон никак не изменяется на протяжении вот уже 2.000.000.000 лет… то это тоже подтверждает теорию Дарвина! Что и говорить, мысленным выкрутасам верующих дарвинистов просто нет предела.
Эукариоты – организмы, в клетках которых имеется ядро. Эукариоты обеспечивают подавляющую часть разнообразия форм живых организмов Земли.
Впрочем, в ходе этого исследования была обнаружена одна тонкость, которая может указывать на то, что механизмы образования генетических связей здесь не такие простые, как кажется. Вот этот ньюанс (Марков, 2009б):
…Бактерии, которых в течение 500 поколений выращивали в лактозной среде без добавления мальтозы, полностью «разучились» включать свои мальтозные гены в ответ на присутствие лактозы. Интересно, что при этом они вовсе не утратили способность переваривать мальтозу. Мальтозные гены сохранились в целости, и по-прежнему включались в ответ на появление в среде самой мальтозы. Исчезло только опережающее реагирование.
Не очень понятно, почему в результате случайных мутаций разрушились только генетические связи, отвечающие за обсуждаемый «условный рефлекс», но не сами мальтозные гены? Ведь они же тоже не использовались в течение тех же 500 поколений. Это случайность? Или, может быть, сами мутации здесь не такие уж случайные? Возможно, они происходят лишь на тех участках ДНК, которые ответственны именно за «условные рефлексы», то есть, за взаимодействие с изменяющейся средой. А какие-то важные участки ДНК (определенные гены) мутациями обходятся стороной (или почти стороной)?
Таблица взята из статьи «Полный перебор» русскоязычной википедии. Представлено оценочное время полного перебора паролей в зависимости от их длины. Предполагается, что в пароле могут использоваться 36 различных символов (латинские буквы одного регистра + цифры), а скорость перебора составляет 100 000 паролей в секунду (класс атаки В, типичный для восстановления пароля из кэша Windows (.PWL файлов) на Pentium 100).
В работе (Maisnier-Patin et al., 2005) оценивалась частота разных мутаций, которые сами по себе имели очень разную вероятность, вплоть до разницы в несколько порядков. Наименее частая мутация происходила с вероятностью 10-9, в то время как наиболее частая – с вероятностью 10-7 при максимально подавленной работе гена-мутатора, и ~ 10-5 при максимально активной работе гена-мутатора.
Для простоты я не рассматриваю еще и четыре возможных варианта замены (четырьмя разными нуклеотидами), а считаю, что уже сама замена, как таковая, будет решать проблему.
В последнем случае бактерии были не разморожены, а просто извлечены из подземного резервуара, который согласно имеющимся представлениям стал полностью изолированным уже 4 млн. лет назад.
