И дело здесь не только в Сталине, но прежде всего в авторах подобных фальсификаций. Они фабрикуют свои версии, даже не потрудившись внимательно изучить хронологию его жизни и деятельности. И все это закономерно, поскольку мы имеем дело с политическим жульем, приемы и уловки которого всегда и везде одинаковы по своей сути, хотя и разнятся по способам и манере исполнения. В данном случае налицо грубо сфабрикованная стряпня, доказать несостоятельность которой достаточно просто.
Я уже не говорю о существе так называемого откровения Сталина перед молодыми грузинскими коммунистами и комсомольцами. Оно скорее напоминает своим содержанием и стилем манеры Хлестакова, чем Сталина. Надо заметить: при всех присущих ему недостатках и пороках, его никто не упрекал в хлестаковщине. Но авторы подобных мифов и выдумок, видимо, не обладают чувством меры и сами себя ставят под удар.
В наборе аргументов, якобы доказывающих непреложность версии о сотрудничестве Сталина с полицией, одно из центральных мест занимает тот факт, что ему удавалось довольно легко совершить шесть побегов из ссылки. Действительно, это обстоятельство требует убедительных обоснований. Приведем наиболее существенные из них.
Во-первых, как уже отмечалось выше, Сталин никогда не представал перед судом, ему всегда выносились приговоры, по существу, как бы сейчас сказали, в административном порядке в соответствии с действовавшими тогда процессуальными нормами. Соответственно, и меры наказания не отличались особой суровостью. Его не приговаривали к тюремному заключению, а тем более к каторге. Ссылки и водворение под надзор полиции — отнюдь не самые суровые виды наказания за революционную деятельность. Соответственно, и меры надзора не отличались особой суровостью. Их нельзя, разумеется, сопоставлять с тюремным заключением. Кстати, Сталину никогда не удавалось совершить побега из тюрем, в которых он провел немало времени. Авторы обвинений в адрес Сталина почему-то в упор не замечают этого факта и не принимают его во внимание в системе своей аргументации.
На минутку представим себе, как обстояло дело с полицейским надзором за высланными ссыльнопоселенцами. Последние должны были в определенные сроки отмечаться в полиции, а в остальном они вели достаточно вольную жизнь, не многим отличавшуюся от жизни других подданных Российской империи. Так что бегство из ссылки не представляло собой какую-то особо героическую одиссею. Сошлемся здесь на такого наиболее авторитетного в данном вопросе человека, как бывший заведующий Особым отделом Департамента полиции Л.А. Ратаев: «Ссылка, — признавал он, — существовала только на бумаге. Не бежал из ссылки только тот, кто этого не хотел, кому, по личным соображениям, не было надобности бежать»[536].
Так что можно сказать, что многократные побеги из ссылок не только большевиков, но и членов других революционных партий — эсеров, меньшевиков и т. д. — было явление чуть ли не ординарное. И пристало бы скорее удивляться тому, что некоторые революционеры не совершали побеги из ссылок, чем тому, что такие побеги совершались достаточно часто и весьма успешно. Чтобы убедиться в том, что Сталин в данном отношении не являл собой пример какого-то уникального, неуловимого революционера, достаточно обратиться к автобиографиям и авторизованным биографиям деятелей СССР и Октябрьской революции, впервые опубликованным к 10-летию Октябрьской революции. Многие из деятелей большевистской партии многократно подвергались арестам и ссылкам и совершали оттуда побеги. Например, Енукидзе — 7 раз, Орджоникидзе — 5 раз. Неоднократно совершали побеги Свердлов, Ногин и многие другие большевики.
Знакомясь с их биографиями, как правило, неизменно наталкиваешься на то, что большинство из них не раз подвергалось арестам и ссылкам, причем чуть ли не сразу же по прибытии на место поселения ими предпринимались попытки бежать. В значительной части эти попытки завершались успешно, хотя некоторые оканчивались неудачей, что, впрочем, не останавливало их. Так, например, о побегах из ссылки Свердлова можно прочитать в данном издании следующее: «Несколько неудачных побегов не сломили упорства Свердлова, и только осторожность жандармов, отправивших его под более усиленный надзор в Максимкин Яр — самое отдаленное место ссылки, на некоторое время заставила его сидеть на месте. Не имея теплой одежды, он простудился и долго пролежал больным, после чего был переведен обратно в Нарым. Немного подлечившись и отдохнув, он снова бежит, но опять неудачно. Лодка, на которой он ехал по бурной реке, перевернулась, пройдя несколько верст. Свердлов пробыл несколько часов в ледяной воде, был вытащен из реки рыбаками и в непросохшей одежде отправлен с жандармами обратно в место своей ссылки. Приезд жены и ребенка в Нарым успокоил на некоторое время жандармов. Но вскоре после их приезда Свердлов совершает новый смелый побег, окончившийся на этот раз благополучно»[537].
О видном большевике В.П. Ногине можно прочитать следующее: после первого ареста в 1898 году «…начинается непрерывная цепь высылок, побегов, арестов, сидений по тюрьмам, путешествий за границу и возвратов вновь на революционную работу в Россию… Как-то, вспоминая прошлое, он подсчитал количество тюрем, известных ему по личному сидению в них. Таких тюрем он насчитал 50»[538].
Перечень подобных примеров можно было бы продолжить. Но, думаю, читатель уже убедился в том, что замечание относительно не то что ординарности, но отнюдь не исключительности побегов Сталина из ссылок, является справедливым. Акцентировка же внимания биографов Сталина, да и не только биографов, на данном обстоятельстве объясняется, конечно, масштабами самой фигуры. Здесь злую шутку сыграло то, что в период, как принято говорить сейчас, культа личности Сталина, его революционные заслуги непомерно раздувались, в том числе, конечно, и серия его побегов из ссылок. Это не могло не породить каких-то сомнений и обернулось своего рода бумерангом, ударившим позднее по репутации самого Сталина.
Однако успешные побеги их ссылок не служат и не могут служить доказательством его причастности к работе на царскую полицию. В таком случае, следуя этому критерию, заподозрить в провокаторстве можно многих большевиков, и среди них тех, кто впоследствии стал жертвой сталинских репрессий. Ясно, что данный аргумент нельзя признать сколько-нибудь убедительным.
Важно подчеркнуть еще один существенный момент. Если бы Сталин был на тайной службе в охранке, то какой логикой можно объяснить то, что та же охранка упекла его в период нарастания революционного подъема в России в столь отдаленные места, откуда побег совершить было практически невозможно. Что же, охранка работала против своих же собственных интересов? Такое предположить невозможно, ибо она весьма высоко ценила секретную работу своих информаторов, особенно если они занимали достаточно видное место в ряду большевистских деятелей (пример Р. Малиновского). А Сталин к тому времени уже стал фигурой общероссийского масштаба. На доводах тех, кто утверждает, что охранка якобы была недовольна его своеволием и пассивностью в выполнении ее заданий и потому «упекла» его в Туруханскую мглу, мы остановимся чуть ниже. Здесь же со всей определенностью подчеркнем, что элементарная логика и простой здравый смысл никак не могут объяснить действия охранки, если бы Сталин действительно был ее секретным агентом.
Но вопрос не исчерпывается только лишь эпизодом с ссылкой Сталина в Туруханский край. Надо принимать во внимание и предыдущие аресты и ссылки. Проясняя суть проблемы А.В. Островский с полным основанием пишет: «Чисто теоретически можно допустить, что его завербовали позднее, после ареста 23 марта 1910 г. Однако такое предположение находится в противоречии со всей последующей его судьбой. Из семи лет после этого ареста И.В. Сталин провел на воле всего лишь 10 месяцев, т. е. менее года. Невероятно, чтобы, приобретя столь ценного секретного сотрудника, охранка предпочла держать его в тюрьмах и ссылке»[539].
Возникает еще вопрос о том, что охранка якобы могла использовать аресты своих секретных сотрудников как прикрытие их деятельности, как надежную гарантию от возможности их разоблачения со стороны революционных организаций, в которых они действовали. Как же обстоит в свете этого дело с арестами Сталина? А.В. Островский дает на этот вопрос убедительный и неоспоримый ответ. Он пишет: «…арест секретного сотрудника как форма прикрытия его сотрудничества с охранкой входит в практику политического сыска дореволюционной России только с 1910 г. Однако подобный арест секретного сотрудника с последующими его ссылкой или тюремным заключением допускался только с согласия его самого. Если с этих позиций подойти к арестам И.В. Сталина 1910, 1911 и 1912 гг., то их можно было бы рассматривать как форму прикрытия, но этого никак нельзя сказать об аресте 1913 г. и последовавшей за ним ссылке в Туруханский край.
