Наилучшим способом постижения чужой речи служит, конечно, погружение в нее в процессе повседневной жизни, когда все слышимое функционально связано с теми или иными предметами и действиями и запоминается на уровне условного рефлекса. К сожалению, у меня такого полноценного погружения в океан английской речи не получилось. С самого начала канадского периода моей жизни я оказался в так называемом русском районе, населенном в основном выходцами из Советского Союза и государств, на которые он распался. Русская речь постоянно звучала вокруг меня, где бы я ни находился — на улице, в парке, в магазинах, в офисах врачей, в банках. Было полно русских книг и газет. Можно было слушать русское радио и смотреть русское телевидение. Поэтому на пятом-шестом году пребывания в Канаде я мог: заполнить анкету, чек, бланк заявления; понять общий смысл прочитанного в книге, журнале, газете; написать письмо — личное и деловое; изложить свои нужды в магазине, банке, кабинете врача и больнице, государственном учреждении.
Но понять, что мне говорили по телефону, что вещали по радио и телевидению, о чем беседовали киногерои, мне было крайне трудно, я не всегда умел ухватить даже тему разговора.
Кроме всего прочего, дело вероятно, и в том, что устная речь изменяется гораздо быстрей письменной.
Недаром хорошие врачи при первом знакомстве с новым пациентом расспрашивают его о том, чем болели его родители, а самые лучшие просят рассказать и про дедушек с бабушками. Все мы чем-то походим на наших предков. Вот и во мне, например, явно сказываются гены маминого дедушки Иосифа.
Я всегда любил фантастику — прежде всего за то, что она пробуждает новые взгляды на мир. И все мои друзья ее любили за то же самое.
Поэтому в своем журнале — «Химия и жизнь» мы публиковали кое-что, не признаваемое «настоящей» наукой. Так, первыми из массовых изданий мы напечатали и ставшую ныне широко известной историческую гипотезу академика-математика Фоменко, развивающего взгляды шлиссельбуржца Морозова, изложенные в его знаменитом труде «Христос». Морозов считал, что события, о которых повествуют евангелисты, на самом деле происходили не в древности, а в Средние века, и не в Палестине, а в Италии.
Мне самому хронологическая теория Морозова-Фоменко чаще всего представляется лишь занятной игрой ума. А построенные на ее основе позднейшие гипотезы, отрицающие, скажем, монгольское нашествие на Восточную Европу, даже и не очень остроумной. Ведь приход чингисидов на Русь не был изолированным событием. В те же времена именно монголы завоевали Китай, Среднюю Азию, Северную Индию. В Китае стала править монгольская династия. Созданное монголами в Индии государство так и называлось — государством Великих Моголов. Отсутствие буквы н в последнем слове меня как-то не смущает.
И тем не менее время от времени я возвращаюсь мыслями к фоменковской хронологической доктрине.
Не служит ли уликой в ее пользу повсеместно распространенный среди образованной части народов, живших на территории бывшей Римской империи, в качестве языка международного общения не только в раннее Средневековье, а вплоть до семнадцатого столетия, латинский язык, которому еще и сегодня обучают четыре обширные группы людей — священников, филологов, медиков и юристов. В царской России латынь входила даже в число обязательных гимназических, то есть не университетских, а школьных предметов.
И не стоит ли числить в разряде самостоятельных языков, а не диалектов латинского, другие романские языки только с того времени, когда они оказались в состоянии обслуживать все главные сферы культуры?
Конечно, очень подвижная устная речь разошлась в романских языках кардинально, однако про письменную этого не скажешь, в основном массиве слов решительно просматриваются одни и те же корни. Даже в английском и французском одинаковых или очень близко артикулируемых хватает, несмотря на то что английский относят к числу германских, а не романских.
Каких-либо собственных диалектов русского языка, объездив практически всю Россию — от Ледовитого океана до Каспийского и Черного морей с севера на юг и от Балтики до Тихого океана с запада на восток, — я не обнаружил нигде. Но различия в словарном составе языка бросались в глаза довольно часто.
Так, например, в первый раз попав в Питер, я был изумлен тем, что тротуар там называли панелью, авторучку вставочкой.
Еще больше нового было для меня за Уралом. Привычные валенки сибиряки называли пимами, их изготовителей — пимокатами, сильный снегопад пургой, изобретя новый глагол «пуржить». Вместо «да», «конечно» и «неужели» употребляли одно и то же словечко «ну». Наше «однако» потеряло у них противопоставительный смысл и представляло собой паразитное словцо, вставляемое в речь без какого бы то ни было изменения ее смысла. Впрочем, какую-то эмоциональную разницу между просто «пуржит» и «пуржит, однако» улавливало и мое грубое ухо.
Долина между горами, междугорье, в Сибири — «падь», невысокая гора, высокий холм, — «сопка». Если первое слово напомнило мне русские слова, обозначающие низ, — под (у печи), подол (у платья), падение, то второе поставило меня в тупик. Не может же холм сопеть. И соплей у него нет и быть не может.
Исторические бури ведут себя подобно комнатным сквознякам, сметая остатки былых культур с обширных территорий, на которых некогда жили их носители, в глухие углы континентов. Роль стен в таких случаях играют океаны и моря, неприступные горы, безводные пустыни.
До первых индоевропейцев территорию Европы населяли предки нынешних испанцев и грузин. Находящаяся на восточном краю Средиземноморья Грузия еще на памяти наших отцов именовалась Иверией — до сих пор одна из святынь Русской православной церкви именуется иконой Иверской Божьей матери. А древнее, очень похожее название Испании — Иберия отражено в современном названии полуострова, на котором она расположена, — Иберийский. И в названии испанской реки Эбро. А вообще по-испански река называется «рио». Захватив Латинскую Америку, испанцы одну из тамошних рек назвали Рио-де-Оро — Золотая река, а другую Рио-Гранде — Великая река. Знаменитый бразильский город Рио-де-Жанейро, стоящий на реке того же названия, означающего Река святого Януария, был назван так португальцами, тоже потомками иберов. А теперь вспомним, что одна из грузинских рек именуется Риони. И что реки со сходными названиями текут по всей Европе — Рона во Франции, Рейн в Германии.
Одним из народов, оттеснивших древнейшее население Европы к Атлантическому океану на Западе и к Средиземному и Черному морям на Юге, были кельты. Я собственными глазами видел на берегу Черного моря, близ Туапсе, остатки кельтских дольменов — культовых сооружений из каменных глыб. А самое знаменитое скопление дольменов находится на противоположном краю Европы, в Англии. Англичане называют его Стоунхендж — Каменная ограда. В тех же краях дольше всего сохранились кельтские языки, на которых еще совсем недавно говорили жители Шотландии и Уэльса, чуть пораньше — галлы, а один кельтский язык жив и сегодня — ирландский.
Кельтов туда оттеснили более молодые индоевропейские народы. Один из них занял обширную полосу земли в Центральной Европе, протянувшуюся от Средиземного до Балтийского моря. Потомки одного из его племен, поселившегося в Италии, латиняне, основали величайший город античного мира — Рим и тысячелетнее римское государство. Согласно легенде, их предками были троянцы, выходцы из Азии.
Еще раз повторим имя этого народа — латиняне. А небольшие народы с близкими названиями — латыши, латгальцы, литовцы и ныне населяют часть побережья противоположного Средиземному Балтийского моря. Одного из римских богов, кстати, согласно античной мифологии, прибывшего с севера, звали Аполло, а одного из литовских князей — Ягелло. Знаменитого римского поэта звали Вергилиус, знаменитого римского императора Аугустус, знаменитого римского философа — Аврелиус, а литовских и латышских коммунистических лидеров — Снечкус, Бразаускас, Лацис.
Мифологический эпос финских народов, некогда населявших всю лесную зону Восточной Европы и Северо-Западной Азии, сохранился в виде отдельных фрагментов лишь у берегов Балтики, где на их основе в XIX веке были воссозданы «Калевала» и «Сын Калева».
Сходная история произошла и с богатырскими былинами восточных славян. Рожденные в Киевской Руси, эти сказания к XIX столетию сохранились только на севере России, в местностях, примыкающих к Северному Ледовитому океану.
Там они и были записаны.
Одним из самых поразительных подтверждений «Правила пыли» может служить история еврейского народа, который сохранился и приумножился не вопреки рассеянию, как принято считать, а конечно же благодаря ему. Благодаря троекратному изгнанию из Палестины и последующим изгнаниям из Северной Африки, из Западной Европы. Благодаря массовым преследованиям и, страшно вымолвить, катастрофам, массовому истреблению в странах, в которых он находил временный приют.
