Особая тоталитарная идеология, имеющая квазирелигиозный характер и базирующаяся на «авторитарном менталитете»;
Особая, обусловленная идеологией и системообразующим фактором тоталитарная культура;
Всевластие бюрократии, в недрах которой скрываются носители системообразующего фактора;
Особая организация – партия тоталитарного типа, инструмент власти и сокрытия господствующей элитарной группы;
Принципиально неправовой, надзаконный характер власти;
Антитрадиционализм и атеизм, как принцип действия системообразующего фактора, а не просто элемент идеологии;
Использование современных технических средств, как инструмента реализации тотальной власти.
Сущностным признаком подсистемы самоуправления в тоталитарной системе является использование в ней двух типов управления: авторитарного и тоталитарного. Однако следует заметить, что сами по себе эти типы управления могут использоваться и в не тоталитарной системе. Ю. П. Аверин справедливо отмечал, что тоталитарный тип управления часто использовался в древних монархиях и деспотиях, которые в целом, однако не были тоталитарными системами. В настоящее время тоталитарная модель управления обычно используется в армии и иных силовых структурах. Для тоталитаризма же характерно ограничение в использовании типов управления двумя названными его формами.
Для динамики развития тоталитаризма характерны колебательно-волновые изменения и вписанность их в универсальные 9-ти фазовые исторические циклы.
Применяя данную модель для оценки реально существовавших тоталитарных систем можно обнаружить, что наиболее ранним и соответствующим ей был именно советский «коммунистический» режим, который Ф. Боркенау справедливо назвал ещё в 1930-е гг. «чистейшим тоталитаризмом». Восточно-европейские и азиатские тоталитарные режимы (за исключением камбоджийского) возникли, как известно, под влиянием советского опыта и во многом были его копиями с учётом местной, национальной специфики. Хотя в некоторых направлениях они продвинулись дальше советского тоталитаризма (всеобщий атеизм в Албании, культурная революция и «большой скачок» в Китае, преемственность власти в Северной Корее), ничего принципиально нового там придумано не было. Поэтому, советский режим вполне может считаться «архетипом» левой, «коммунистической» версии тоталитаризма.
Особенностью режимов правой версии тоталитаризма77 был их фактически гибридный, не чисто тоталитарный характер. Это обуславливалось широко используемыми в Италии и Германии апелляциями к прошлому, традиции, национализму. Традиционное общество действительно в некотором отношении, похоже, особенно внешне, на тоталитаризм, однако на деле оно не обладает ни системообразующим фактором тоталитаризма, ни его сущностными атрибутами, за исключением использования авторитарной и тоталитарной моделей управления, которые, однако, имеют универсальный характер. В результате, в Италии и Германии не был реализован в значительном объёме принцип антитрадиционализма. Не был последовательно проведён и атеизм, так, даже Гитлер до конца жизни официально не выходил из католической церкви78. Таким образом, в случае правого тоталитаризма мы видим гибрид традиционного, тотального и тоталитарного режимов. Однако считать эти режимы тотальными нельзя, так как в них хотя бы в зачаточном виде присутствуют все сущностные атрибуты тоталитаризма и его системообразующий фактор.
По мнению А. Дугина (см. напр. 96) и некоторых зарубежных авторов практика европейских тоталитарных режимов оказалась изменой идеалам и целям консервативно-революционного движения, в результате деятельности которого они возникли79. Цели эти заключались в восстановлении традиционного, «тотального» общества, идеалом которого многим виделась эпоха Средневековья (см. напр. «штандовую модель» социума О. Шпанна, ист. 44). «…фашизм, единственное творческое явление в политической жизни современной Европы, есть в такой же мере новое средневековье, как и коммунизм» (32, с.17), – писал Н. Бердяев в 1923г. Подмена этих целей тоталитаризмом привела к разочарованию и отходу от германского и итальянского фашистского движения ряда известных мыслителей первоначально ему симпатизировавших: Н. А. Бердяева, М. Хайдеггера, О. Шпенглера, Ю. Эволы, Э. Юнгера и др.
Наименее продвинувшимся в реализации принципов тоталитарной системы оказался режим Б. Муссолини, который был тоталитарным более на словах, чем на деле. Из-за сохранения института монархии и короля, который формально мог сместить диктатора в любой момент, в Италии не были реализованы принципы всевластия бюрократии и надзаконного характера власти. В результате Муссолини действительно был смещён указом короля, а в «республике Сало» место короля занял А. Гитлер.
Гитлеровский режим продвинулся намного дальше в реализации тоталитарной модели, однако, даже он не сумел реализовать её настолько же полно, как режимы левой версии тоталитаризма. Несомненно, препятствием к этому стал разгром Германии во 2-й Мировой войне, благодаря которому германский тоталитаризм также оказался недоразвитым. Показательно, что пика своего развития как системы германский тоталитаризм достиг в последние месяцы своего существования, после подавления заговора 20 июля 1944 года. Это свидетельствует о том, что тоталитаризация Германии при нацистах всё время возрастала, и в фазу разложения тоталитаризма гитлеровский режим так и не вступил, в отличие от тоталитарных режимов левой версии. Поэтому, представить правую версию тоталитаризма в фазе разложения довольно сложно, что в известной мере затрудняет её понимание. Определённое представление о возможном облике правого тоталитаризма в фазе разложения, видимо, может дать поздний франкизм в Испании, однако следует учитывать, что в Испании к тоталитаризму продвинулись ещё меньше, чем в Италии, то есть франкизм вообще не был тоталитарным режимом. Таким образом, можно констатировать, что нам удалось выявить и показать сущностные атрибуты тоталитарной системы и наиболее типичные и завершённые варианты реализации двух его основных версий: германской и советской.
1.2. Истоки и развитие тоталитарных идей, концепций и механизмов их
внедрения
Для более глубокого понимания сущности тоталитарной системы и её политики следует рассмотреть, хотя бы коротко, истоки тоталитарных идей и концепций, а также происхождение и развитие социокультурных механизмов их реализации, ибо очевидно, что тоталитаризм возник не вдруг, не на пустом месте, но имел долгую предысторию. Попытаемся выявить ряд его основных предпосылок и отделить их от предпосылок надуманных.
А. П. Большаков, разработавший оригинальную психоисторию европейского фашизма (который «…мы по прежнему не можем дефиницировать…» (44, с.4)), выделяет широкий круг идей и авторов, интеллектуально способствовавших возникновению этого явления. Здесь мы найдём и Ф. Гальтона, и А. де Гобино, Л. Гумпиловича, Ч. Дарвина, Г. Лебона, Ж.В. де Ляпужа, К. Маркса, А. Мюллера ван ден Брука, Ф. Ницше, М. Нордау, Ж. Сореля, Г. Спенсера, Г. Тарда, Х. Ст. Чемберлена, А. Шопенгауэра, О. Шпанна, О. Шпенглера, К. Г. Юнга, а также обширнейший комплекс идей от теории неравенства рас, сторонниками которой были Вольтер и Д. Юм, до социальной психологии Г. Лебона, и от «штандовой теории» О. Шпанна, до волюнтаризма А. Шопенгауэра. Очевидно, что хотя идеи данных авторов действительно были популярны в среде участников европейского консервативно-революционного (фашистского) движения и даже отчасти вошли в идеологию и культуру нацистской Германии и фашистской Италии, ничего специфически тоталитарного и «фашистского» они, по большей части, в себе не содержали. На наш взгляд, дистанция от философии А. Шопенгауэра, расовых идей А. де Гобино или социальных доктрин О. Шпанна до теории, а особенно до практики правой версии тоталитаризма очень велика. Даже марксизм стал превращаться в тоталитарную идеологию уже после смерти своих основателей, с начала ХХ в. Не следует забывать и о гибридном характере правого тоталитаризма, включавшего в свою идеологию и отчасти практику традиционалистские доктрины, по сути, ему чуждые, и о функциях тоталитарной идеологии – «ложного сознания» предназначенного для оглупления и отвлечения масс от реального и существенного. Поэтому, для нас важно выявить не любые источники тоталитаризма, но связанные с его сущностными атрибутами.
Из идей перечисленных выше авторов, наиболее важные для концептуального оформления тоталитаризма содержались, на наш взгляд, в философии Ф. Ницше. И это не столько мысли о сверхчеловеке, «белокурых бестиях» и полезности войн, сколько обоснование идеи сверхценности власти и этики элитарной вседозволенности, которые кратко можно сформулировать так: «Жизнь – это воля к власти, жизнь по природе своей аморальна и несправедлива, Бога нет (умер), мораль – защитница слабых, больных и неприспособленных к жизни, а потому падающего – толкни, слабого раздави или сделай своим рабом и слугой». Таким образом, именно Ф. Ницше чётко сформулировал и «научно» обосновал эзотерическую «элитарную идеологию», ставшую идейным основанием для появления системообразующего фактора тоталитаризма. Несложно обнаружить, что откровения члена «внутренней партии» у Дж. Оруэлла, как впрочем, и вся система в его антиутопии, являются развитием и конкретизацией властно-элитарной философии Ф. Ницше. Как известно, эта часть философского наследия Ф. Ницше открыто входила в идеологический контекст правого тоталитаризма, а в СССР этот философ был запрещён в 1923г., по причине его несовместимости с официально провозглашённой доктриной. Однако, это не мешало его произведениям быть доступными для допущенной в спецхраны советской элиты80.
