На своем последнем семинаре В. Л. Гинзбург попрощался со всеми, кто был в зале. В этот момент мне показалось, что прощается с наукой.
К счастью, я ошибался, потому что наука крепко держит своих жрецов…
В храмах со свечками в руках стоят те, кто вчера уничтожал церкви, сбрасывал колокола, осыпал проклятиями тех, кто осмеливался верить в Бога.
Атеисты мгновенно стали православными, коммунисты пытаются примирить религию и идеологию, и в этом нелегком деле им приходится жертвовать своими кумирами. В частности, Карлом Марксом.
Неожиданно классика поддерживает человек, не только не принимающий коммунизма, но и резко осуждающий большевизм. И атеист, в частности. Единственный человек в современной России, который смело и отрыто говорит о своих взглядам. И уже этим вызывает раздражение властей. Как и раньше…
Один из крупнейших физиков XX века Поль Дирак говорил, что «религия – род опиума, который дают народу, чтобы убаюкивать его сладкими фантазиями». Как известно, аналогичная формулировка принадлежит Марксу: «Религия – опиум для народа».
Это высказывание Гинзбург комментирует так:
«Я не сторонник марксизма, но вполне согласен с этой формулировкой. Другое дело, что опиум иногда полезен, а его применение оправданно. Я, например, завидую верующим. Действительно, мне 85 лет, понимаю, что смерть близка. А она может оказаться мучительной, и не менее мучительны мысли о судьбе близких людей. Как хорошо было бы верить в существование, скажем, загробной жизни и т. п. Но разум дан человеку и для того, чтобы контролировать свои эмоции и не заниматься самообманом, верой в чудеса».
На одном из общих собраний РАН В. Л. Гинзбург выступил с яркой речью, в которой корил своих коллег по академии за то, что, поддаваясь моде, они «заигрывают с религией».
Точка зрения В. Л. высказана четко и определенно. Возражать ему можно, но бессмысленно, потому что он устремлен в будущее, а оппоненты смотрят в прошлое.
Он говорит:
«В древности, когда научных знаний не было или они находились в зачатке, естественным образом родились определенные религиозные и этические представления, нашедшие отражение, в частности, в Библии. Библия остается и останется навсегда важным историческим документом и в то же время художественным произведением. Однако с развитием науки Библия, Коран и вся сопутствующая им литература полностью потеряли роль каких-то «священных» сочинений. Еще сохраняющаяся тем не менее у религиозных людей вера в святость этих сочинений находится на том самом уровне, как вера в гороскопы. Тот факт, что еще многие миллионы людей остаются религиозными, это результат необразованности широких масс. Достаточно сказать, что сегодня на земном шаре около одной шестой всего населения, т. е. около миллиарда человек, не умеют читать и писать. А среди тех, кто это умеет, подавляющее большинство не знает азов современной физики и биологии. Перед лицом острого кризиса цивилизации, которой угрожает террор, быть может, с использованием оружия массового поражения проблема религии в известном отношении как-то отходит на второй план. Предсказать будущее я, конечно, не могу. Однако мое интуитивное суждение таково? Кризис будет преодолен, человеческое общество на Земле не деградирует и когда-нибудь придет в состояние, в котором для религии не останется места».
Что греха таить, некоторые люди склонны считать Гинзбурга чуть ли не «воинствующим атеистом», то есть человеком, который использует те же самые методы, что и большевики. Сам ученый понимает, что его публичные высказывания об опасности религии могут вызывать такие ассоциации. Именно поэтому в каждом своем выступлении, касающемся православия или, к примеру, энциклики Папы Иоанна Павла II, он обязательно подчеркивает, что не «покушается» на право каждого человека верить в Бога или быть атеистом.
В гостях у В. В. Путина.
Кстати, в комментариях к энциклике «Вера и разум» (по-моему, Гинзбург был первым и единственным человеком в нашей стране, который публично познакомил очень многих людей с этим документом!) есть любопытное замечание, которое четко характеризует характер и образ мышления Гинзбурга. Он, в частности, замечает:
«Позволю себе сделать замечания к этой энциклике, или скорее в связи с ней, хотя и являюсь дилетантом в философии и тем более в религиоведении. Однако отношение к дилетантам существенно зависит от области, в которой они подвизаются. Так, за 60 лет профессиональной работы как физика я ни одного раза не столкнулся с тем, чтобы в бесчисленных предложениях любителей физики, выдвигающих свои гипотезы о строении материи или пространства – времени, содержалось что-либо ценное. Конечно, не боги горшки обжигают, а физики-профессионалы – не какие-то небожители. Просто в наши дни передний фронт физики ушел далеко вперед и оказался отделенным от человека со средним образованием или от инженера широкой полосой, заминированной огромным фактическим материалом и математическими формулами. На преодоление этой полосы нужны годы труда даже для людей с большими способностями. Для толкования и исследования исторических или богословских текстов также нужно предварительно затратить немало сил. Вместе с тем, как я убежден, каждый образованный человек может (и даже должен!) выработать собственное мнение о разуме и вере, атеизме и религии. Быть может, сказанное очевидно, но я боюсь упреков в том, что занялся не своим делом. Впрочем, занялся только под давлением обстоятельств».
Теперь пора, кажется, определить характер тех самых «обстоятельств». Это тотальное наступление религии на общество, и полное молчание всех бывших атеистов (кстати, воинственных!). И академик Гинзбург вынужден вступать в дискуссии, даже в тех случаях, когда те или иные высказывания Папы Римского кажутся ему сомнительными.
Вызов брошен – вызов принят!
Впервые в истории Российской академии наук на общем собрании раздался свист. Он свидетельствовал о полном несогласии с тем, что говорил министр образования и науки. Более того, в этом свисте слышался и упрек, и пренебрежение, и осуждение того, что звучало с высокой трибуны.
Поначалу столь необычный протест вызвал шок у всех, однако первым пришел в себя президент РАН академик Юрий Осипов, который потребовал, чтобы автор свиста встал и вышел вон. Зал замер. Тут же поднялся весьма почтенный бородатый человек, в нем многие узнали довольно известного в науке социолога. Член-корреспондент РАН с гордо поднятой головой вышел из зала. Было видно: он не раскаивается в том, что сделал.
К сожалению, на этом общем собрании В. Л. не присутствовал – лежал в больнице.
Я написал «к сожалению», потому что было бы интересно понаблюдать в эти минуты за В. Л. – как бы он среагировал на происходящее?
– Осудил бы! – прокомментировал В. Л. – Это не методы борьбы, хотя протест был весьма эффективный…
Естественно, большинство ученых осудило поведение своего коллеги, но были и такие, которые поздравили его, – они расценили свист как крайнюю степень протеста ученых. Мол, словам их уже наверху не внимают, не слышат их, так, может быть, на «научный свист» они обратят внимание?
Впрочем, в этом я весьма и весьма сомневаюсь…
Любопытно, что свист раздался в тот самый момент, когда с трибуны прозвучало, что вскоре ученые будут получать не по две-три тысячи рублей в месяц, а двадцать – тридцать! Казалось бы, зал должен был ответить на подобное обещание овацией, а не возмущением – именно на такую реакцию рассчитывали чиновники как от правительства, так и от науки. При подготовке к общему собранию Академии наук во главу угла ставилась не суть реформы, а зарплата ученых, мол, за последние десятилетия ученые так намаялись со своей нищетой, что теперь обещания о многократном увеличении зарплаты должны вызвать восторг. Как у тех же военных, учителей, медиков и пенсионеров, которых, судя по телевизионным репортажам, каждое новое обещание о «повышении их уровня жизни» вызывает бурную реакцию одобрений. Мало что меняется в их жизни, хотя обещания даются регулярно, и в обильном количестве. Что же касается ученых, то для них о «денежном довольствии» говорится впервые – что же их не устраивает?! Нет, поистине с этими «яйцеголовыми» трудно разговаривать…
Автор книги поздравляет нового нобелевского лауреата.
Две точки зрения, обнародованные академиками Андреем Гончаром и Геннадием Месяцем, отражают суть процессов, происходящих в глубинах Академии наук. Понятно, что реформа нужна, так как объективная реальность изменилась, отечественная наука не может стоять в стороне от жизни общества. Следовательно, необходимо определить те «границы», в которых суждено жить ученым до тех пор, пока положение в стране не изменится коренным образом. Вероятнее всего, на это уйдет несколько десятилетий: неужели государству нужно по-прежнему кормить «научное дитя» материнским молоком?
