И се пакы приидоша иныа вести, глаголюще, яко Мамай неложно грядет с великою яростию во мнозе силе. Князь великы же оскорбися и опечалися зело и ста в ложнице своей пред иконою господня образа, иже возглавии его стояше, и моляшеся, сице глаголя: «Владыко господи Исусе Христе, милостивый и человеколюбивый! Аще аз, многогрешный раб твой, смею молитися тебе в печали моей! На тебе убо возвергох печаль мою,* владыко милостивый господи! Не сотвори нам, якоже на прадеды наши навел еси злаго Батыа: еще бо, господи, тому страху и трепету в нас велику сушу, и ныне, господи, не до конца прогневайся на нас. Вем бо, господи, яко мене ради хощеши всю землю погубити: аз бо съгреших пред тобою паче всех человек, но сътвори ми, господи, слез моих ради милость!». И по молитве изыде из ложницы своей, и поим брата своего князя Володимера Андреевичя, и иде ко отцу своему Кип-риану митрополиту всея Руси, и рече ему: «Не ложно, отче, грядет на нас нечестивый Мамай с яростию во мнозе силе». Митрополит же начя утешати его и укрепляти, глаголя сице: «Не смущайся убо о сем, господине и сыне мой возлюбленный! Многи убо скорби праведным, и от всех их избавить я господь, и показуя наказа мя господь, смерти же не пре-дасть мя. Бог нам прибежище п сила, помощник в скорбех, обретших ны зело.* Повежь ми, сыне, истпнну: чим еси к нему не изправился?». Князь же велики же рече: «Испытахся, отче, до велика, и неповинен есмь пред ним ни в чем; якоже убо ряд мой есть с ним, и по тому уря-жению даю ему, и се не повинен есмь к нему ни в чем».
И се им глаголющим, и абпе внезаапу приидоша татарове, послы от Мамаа, к великому князю Дмитрею Ивановичу на Москву, просяще выхода, как было при царе Азбяке и при сыне Азбякове Чянибеке,* а не по своему докончанию, как ряд был с ним. Князь велики же дааше ему по своему докончанию, как с ним ряд был; он же просяше, как было при древних царех, князь великы же так не дааше. Послы же Мамаевы гордо глаголаху и Мамаа поведающа близ стояща в поле за Доном со многою* силою.
Князь велики же вся сиа поведа отцу своему Киприану, митрополиту всея Русии. Он же рече: «Видиши ли, господине сыну мой възлюблен-ный о господе, божиим попущением за наша согрешениа идет пленити землю нашу. Но вам подобает, православным князем, тех нечестивых дарми утоляти четверицею сугубо, да в тихость, и в кротость, и в смирение приидеть. Аще ли и тако не укротится и не смирится, ино господь бог его смирит. Писано бо есть: „Господь гордым противится, смиренным же даеть благодать44.* Тако же случися Великому Василию в Кесарии,* егда злый отступник Ульян царь, идый на Персы и хоте разорити град, его Кесарию, и вся люди его мечю предати. Великий же Василей помо-лися господу богу со всеми сущими его христианы и собра много злата, хоте дати царю Улиану, еже бы утолити и утишити ярость его. Виде же господь несмирителное сердце Улианово и посла на него воина своего святаго Меркуриа,* повеле его зле смерти предати. И тако убиен бысть окаанный Улиан царь божиею силою. Тако бо господь повеле христианом творити со смиреною мудростию, якоже глаголеть в Еуангелии: „Будите мудри, яко змиа, и цели, яко голубие“.* Змиева убо мудрость сицева ' есть: егда некое ей бедное прилучится, егда будет от некоего бьема ш уязвляема, тогда все тело свое дает на язвы и биение, главу же свок> всею силою соблюдает. Такоже и всяк христианин о Христе — егда тесно и нужно время прилучится ему, гоним, уязвляем, бьем, мучим, вся своя предает, злато, и сребро, и стяжание, честь, славу, в велицей же нуже и тело свое попущает ранимо быти, главу же свою, еже есть Христос ж яже в него вера христианьскаа, еоблюдаеть всяким опасением, любве его ради и веры. Тако убо повеле господь мудре устрояти и исправляти; аще бо стяжаниа ж имениа, ж злата, и сребра ищут гонящей, дадите имг елико имате; аще ли чести и славы хотят, дадите им; аще ли веру вашу отъяти хотят, стойте крепко за сие и сохраняйте всяким опасением. И ты убо, господине, елико можеши собрати злата и сребра, поели к нему и исправися к нему; и укроти ярость его».
Князь великий же Дмитрей Иванович, послушав отца своего Киприана, митрополита всея Русии, и по совету его посла избраннаго на сицеваа дела, именем Захарию Тутчева,* дав ему два толмачя, умеющих татарский язык, ж злата и сребра много отпусти с ним ко царю Мамаю. Доиде же посол до земли Рязаньскиа и слышев, яко Олег, князь рязань-ский, и Ягайло, князь литовьский, приложишася ко царю Мамаю, ж посла тайно скоровестника к великому князю на Москву. Слышев же тог князь великий и оскорбися и опечалися зело, и поем брата своего, иже-из двоюродных, князя Володимера Андреевича, и поиде ко отцу своему Киприану, митрополиту всеа Русии, и поведа ему, как Ягайло, князь литовский, и Олег, князь рязаньский, совокупишася с Мамаем на нас. Киприан же митрополит рече: «Ты убо, господине, сыне мой возлюбленный о Христе, каковы обиды сотворил еси им?». Князь великий же*
Дмитрей Ивановичь прослезився, рече ему: «Аз убо, отче, съгреших и несмь достоин и жити, к ним же ни единыя черты по отец своих закону не преступих. Веси бо, отче, сам, яко доволен есмь пределы своими и чюжих не желаю восхищати, и им *ни единыя обиды не сотворих — не вем, что ради возсташа на мя». Глагола ему митрополит: «Аще тако есть, не скорби, ни смущайся. Господь ти заступник и помощник есть, яко господь правду возлюби и по правде побораеть, и правда от смерти избавляет Не просто же убо действуй, да не внезаапу напрасно искра-дут тя. Но собирай воинства и по всем землям со всяким умилением, и смирением, и любовию поели, да снидутся вси человецы, и много умножится воинства, и тако не с единым смирением станеши, но со смирением и страх совъкупиши и възразиши и устрашиши съпротивляющая ти ся».
Князь великий же по всем землям посла со смирением и умилением собираа всякиа человеки в воинство, и отложи скорбь и печаль от сердца своего, но возложи печаль свою на господа, и на пречистую его матерь, и на святаго чюдотворца Петра, и на вся святыя. Якоже господь хощет, творит. Воли бо его кто противится? Нам убо лодобаеть просити прощениа грехов своих и милости от него. Он же творит вся на ползу и спасение нам. И творяше князь велики милостыню по манастырем и по церквам, странным и нищим. В мале же бысть тихость отвеюду.
И великому князю бывшу на пиру у Никулы2 Васильевичя тысяцкаго,* з братом своим со князем Володимером Андреевичем и со всеми тогда пришедшими князи и воеводами, и се паки начяша поновлятися вести, яко Мамай неотложно хощет ити на великаго князя Дмитриа Ивановича.
Он же з братом своим со князем Володимером Андреевичем и с прочими князи и воеводами, советовавше, умыслиша сторожу уготовати крепку в поле. И посла на сторожу крепких оружников: Родиона Ржевь-скаго,* Андреа Волосатаго,* Василиа Тупика* и иных крепких мужест-веных на сие, и повеле им на Быстрой или на Тихой Сосне* стречи со всякым опасением, и под Орду ехати* языка добывати, и истинну уведети Мамаева хотениа.
А сам князь велики Дмитрей Иванович паки в той час по всем землям гонци розосла з грамотами, да готови будут противу татар и со-вокуплятися всем на Коломне месяца июля в 31 день, на память праведнаго Евдокима. Сам же нача подвизатися и готовитися с пришедшими тогда князи, и собирашеся воиньства много, вести же не бе ниоткуду, посланные же в поле сторожи закоснеша, и не бе от них вести ничтоже. Князь велики же посла в поле вторую сторожу: Климента Поленина,* Ивана Святослава,* Григориа Судока* и иных с ними, заповеда им вскоре возвращатися. Они же сретоша Василиа Тупика, ведуща язык к великому князю, яко неложно идет царь на Русь, совокупяся со Олгом, князем рязанекым, и с Ягайлом, князем литовекым, и еще не спешит царь, но ждет осени,* да совокупится с Литвою. Князь велики же Дмитрей Ивановичь уведе истинно, яко неложно грядеть нань князь Мамай с многою силою, и начя утешати и укрепляти брата своего князя Володимера Андреевичи и прочаа князи, и бояре, и воеводы, да крепцы и: мужествени будут противу татар. Они же вси единодушьно возопиша, яко: «Готови есмя по Христе пострадати за христьанскую веру и за твою обиду». И повеле всем людем быти на Коломну месяца августа в 15 день, на Успение пречистыа богородицы, и тамо уставляти коемуждо полку воеводу.
И снидошася мнози от всех стран на Москву к великому князю. И приидоша князи Белозерстии, крепцы суще и мужествени на брань* с воинствы своими: князь Федор Семенович, князь Семен Михайлович,* князь Андрей Кемский, князь Глеб Каргополский и Цыдонскый;. приидоша же и андомскиа князи.* Таже приидоша ярославскиа князи с всеми силами своими — князь Андрей и князь Роман Прозоровскиа, князь Лев Курбьский,* князь Дмитрей Ростовский,* — и князи устюж-скиа, и инии мнози князи и воеводы со многыми силами.
Въсхоте же князь великий ити в монастырь к Живоначялной. Троице* и преподобному игумену Сергию,* и, шед, благословися у отца своего Киприана, митрополита всеа Русии, и прииде в монастырь месяца августа в 18 день, на паметь святых мученик Флора и Лавра, и возхото паки скоро возвратитися, понеже мнози начяша ускоряти вестницы, поведающе Мамаево нашествие. Преподобный же игумен Сергий умоли его ести у него хлеба в трапезе: «Да дасть ти — рече — господь бог и пречистаа богородица помощь, и не у еще сие победы венець с вечным сном носити тебе есть, прочим же мнозем без числа готовятся венци с вечною памятию». И повеле священную воду уготовити, и по возста-нии от трапезы благослови крестом и окропи священною водою великого князя, и рече ему: «Почти дары и честию нечестиваго Мамаа, да, видев, господь бог смирение твое и възнесет тя, а его неукротимую ярость и гордость низложит». Он же рече: «Вся сиа сотворих ему, отче. Он же наипаче с великою гордостию возносится». Преподобный же рече: «Аще убо тако есть, то убо ждет его конечное погубление и запустение, тебе же от господа бога и пречистыа богородица и святых его помощь, и милость, и слава».
