- Подождите,- сказал он тихо патеру Мармадьи - попытаемся посмотреть начало.
Начало было особенно хрупким, и голландский ученый так и не решился развернуть свиток до конца. Он обратился ко второму свитку. Ему показалось, что перед ним необычайная смесь библейских и не библейских текстов. (Несколько лет спустя он узнал, что держал в руках Комментарий на Хабаккука.) Третий и четвертый свитки, по-видимому, не содержали библейских текстов.
- Увы, ваше преподобие,- промолвил патер Ван дер Плог,- мне очень жаль, но я не могу сказать ничего определенного. Без сомнения, свитки очень интересны, но действительно ли они так стары, как вы утверждаете? Смею спросить: какие у вас есть доказательства?
Митрополит пожал плечами и усмехнулся.
- Видите ли, будь мы в Египте, я поверил бы вам с первого слова. Там на протяжении десятилетий появляются на свет все более древние рукописи, сохраненные песком пустыни. Напротив, в Палестине, с ее весьма неблагоприятными для древних рукописей климатом, еще не находили ничего подобного. Единственным исключением может быть Иудейская пустыня на северо-западном побережье Мертвого моря. Но там, как и сейчас, не могло существовать человеческое поселение.
Митрополит, улыбаясь, молчал.
- Признаюсь вам, преподобнейший отец, я было думал, что вам всучили фальшивку. Но эта мысль исчезла, едва появившись. Палеография не моя область, но подлинность этих рукописей кажется мне неоспоримой. Что же до определения возраста, я предлагаю следующее: в Еврейском университете есть несколько специалистов по еврейской палеографии, в первую очередь профессор Сукеник. Если хотите, я охотно буду вашим посредником.
- Нет, не хочу,- отрезал митрополит Афанасий.
(Им руководил не страх перед специалистами, как решил впоследствии Ван дер Плог, а всего лишь боязнь "конкуренции").
- Жаль. У меня есть приятель в Шокенской библиотеке, знаете, в этом известном хранилище древнееврейских рукописей. (Митрополит о нем понятия не имел).- Хотите, я вас с ним сведу?
- Нет,- ответил митрополит Афанасий. Но Ван дер Плог не сдавался:
- Сейчас в Иерусалиме находится один еврейский ученый из Амстердама, он, насколько мне известно, отлично разбирается в древнееврейских рукописях. Ну как насчет него?
Митрополит в задумчивости погасил сигарету о край пепельницы. "Амстердам,- подумал он,- Амстердам очень далеко отсюда. Этот человек, вероятно, не испортит мне дела".
- Об этом стоит поговорить,- задумчиво произнес он.- Приведите его как-нибудь ко мне.
- С удовольствием. И еще одно, преподобнейший отец: вы говорили, что ваши рукописи были найдены в сосудах? Патер де Во в отъезде, но в Археологической школе есть другие специалисты, занимающиеся керамикой. По форме, обжигу и виду глины они смогут определить, когда был сделан сосуд. Если они скажут, что сосуду две тысячи лет, то хотя это еще не доказательство, что хранившиеся в нем свитки так же стары (у меня дома есть прекрасная шкатулка из слоновой кости времен Каролингов, но лежат в ней в высшей степени современные деньги!), все же было бы больше оснований отнестись к делу серьезно.
- Хорошо,- ответил митрополит Афанасий,- в ближайшие дни я пришлю вам сосуд.
Визит был окончен. Посетителям так или иначе пора было уходить, если они рассчитывали поспеть к обеду. После обеда в узком кругу зашла беседа о том, что видел патер Ван дер Плог. Он услышал все то, что уже пришлось слышать митрополиту Афанасию в стенах археологической школы, только в более откровенной форме.
- Грубая, вульгарная фальшивка,- воскликнул один из ученых отцов.- В оправдание митрополита я могу только предположить, что он стал жертвой обмана. Еще ни одному археологу не удавалось найти ничего подобного. Здесь, в святой земле, и не слышали о таких находках! Вспомните, прошу вас, что митрополит наотрез отказался связаться с еврейскими учеными. Надувательство, мой милый, явное надувательство! Свитки никакой ценности не имеют!
- Подождем,- осторожно заметил патер Ван дер Плог.- Подождем, что скажет мой ученый амстердамский друг и ваши специалисты по керамике.
Но последние ничего не сказали, ибо им не суждено было увидеть сосуды.
Свидание с ученым мужем из Амстердама также не состоялось. Валюты у него было в обрез, времени и того меньше, он не мог позволить себе гоняться за химерой, утопией, а именно об этом, по его мнению, шла речь.
Расстроенный и рассерженный, митрополит Афанасий, однако, не пал духом. Девяносто девять человек из ста уже отказались бы разыгрывать Дон Кихота и сражаться с ветряными мельницами. Тем большее восхищение вызывает митрополит сирийско-якобитской церкви, который не сложил оружия, хотя и не был специалистом, не знал древнееврейского языка и ровно ничего не смыслил в библейской и любой другой археологии. Им двигало чувство своей правоты и уверенность, что его приобретение представляет ценность для церкви, а может быть, и для всего мира. Известную роль, разумеется, играли и деловые соображения - надежда выгодно перепродать легко доставшиеся древности.
Пятого сентября 1947 года, несмотря на жестокую жару, митрополит отправился к антиохийскому патриарху Игнатию Ефрему - главе сирийско-якобитской церкви. Патриарх, известный арабист и автор истории сирийской литературы на арабском языке, понимал в древнееврейском чуть больше, чем ничего.
- Любезный митрополит Афанасий,- сказал он, выслушав рассказ гостя и осмотрев свитки,- вы, откровенно говоря, увлеклись. Не огорчайтесь. Не вы первый, не вы последний. Всегда лучше сделать слишком много, чем слишком мало. Свиткам от силы триста лет. Конечно, это ценные документы, но ни в коем случае не столь древние, как вы предполагаете. Спишите 24 фунта на непредвиденные расходы и передайте свитки в библиотеку монастыря. Если среди студентов нашей семинарии появится гебраист, он сможет выкроить из них диссертацию. Ни на что другое эта вещь не годится.
- Впрочем, стойте, мне пришла блестящая мысль! Вы все равно разъезжаете в это беспокойное время. Что бы вы сказали насчет поездки в Бейрут? Там, как вы знаете (митрополит этого не знал), находится американский методистский университет, в котором, кажется, есть превосходный гебраист. Покажите ему ваше приобретение, и если мы все заблуждаемся, я буду искренне рад за вас. А теперь примите мое благословение, сын мой.
22 сентября митрополит Афанасий посетил американский университет в Бейруте, но разыскиваемый профессор проводил отпуск в Соединенных Штатах.
Сидя под высокими прохладными сводами монастыря св. Марка в Иерусалиме, митрополит ломал голову, как быть дальше. Он удивлялся самому себе. Никогда прежде не проявлял он такого невероятного упорства! Но он не мог иначе. Раз вступив на этот путь, он уже был не в силах остановиться.
Одному из монахов митрополит Афанасий поручил купить в ближайшей книжной лавке еврейскую грамматику, и вот в то время как продолжался ожесточенный спор за Иерусалим и за "святую землю" и не проходило часа, чтобы не раздавались выстрелы и не лилась кровь, митрополит в поте лица изучал древнееврейский язык, чтобы самому прочитать свитки и не зависеть исключительно от других.
В бюро Иорданского Департамента древностей митрополит Афанасий познакомился с симпатичным молодым сирийцем Стефаном Ханна. Стефан занимал незначительную должность и, конечно, не смел иметь собственное мнение, отличное от мнения его начальства, но он, по крайней мере, не потешался вместе со всеми над митрополитом и даже сочувствовал ему. В конце сентября Стефан привел к митрополиту своего друга-еврея из Нового города (бывает дружба, которая не считается с границами) Тобиаса Векслера, слывшего знатоком еврейских традиций и языка.
В келье митрополита на большом квадратном столе были разложены свитки из пещеры у Мертвого моря. Векслер осмотрел их, прочитал в одном месте слово, в другом - целое предложение.
- Это Исайя,- сказал он.- А это частично из Хабаккука. Это похоже на Тору и все же не Тора. Какие-то законоположения, может быть, апокриф.
- И? - требовательно спросил митрополит.
- Что "и"? Ничего, ваше преосвященство. Я по могу судить об этих текстах. Во всяком случае, это чистая фантазия, если вы думаете, что обладаете древними сокровищами. Если бы этим свиткам действительно было две тысячи лет, то ящика размером с этот стол, наполненного однофунтовыми банкнотами, не хватило бы, чтобы покрыть стоимость рукописей.
Митрополит от души засмеялся.
- Не будем говорить о деньгах, мой милый.- Тем не менее слова Векслера запали ему в душу.- Я по-прежнему утверждаю, что рукописи найдены в пещере у Мертвого моря, где не ступала нога человека. Это неоспоримый факт.
- Я не допускаю мысли, что вы хотите меня обмануть!- воскликнул Векслер.- Но вы сами, при всем вашем уме, попались на удочку! Уверяю вас, подобные сказки не захочет слушать ни один разумный человек. Пожалуйста, взгляните сюда,- дрожащими руками он развернул один из свитков и указал на его начало.- Видите, первая строка стерлась из-за частых прикосновений и ее исправили другими чернилами... А поправки на полях?! Они что-нибудь говорят вам? Ничего? Жаль. Вполне логично предположить, что община, которой принадлежали свитки, была бедной. Она не могла приобрести новые свитки и вынуждена была ограничиться тем, что дополняла старые. Теперь посмотрите сюда.
