Въсхоте же князь великий ити в монастырь к Живоначялной. Троице* и преподобному игумену Сергию,* и, шед, благословися у отца своего Киприана, митрополита всеа Русии, и прииде в монастырь месяца августа в 18 день, на паметь святых мученик Флора и Лавра, и возхото паки скоро возвратитися, понеже мнози начяша ускоряти вестницы, поведающе Мамаево нашествие. Преподобный же игумен Сергий умоли его ести у него хлеба в трапезе: «Да дасть ти — рече — господь бог и пречистаа богородица помощь, и не у еще сие победы венець с вечным сном носити тебе есть, прочим же мнозем без числа готовятся венци с вечною памятию». И повеле священную воду уготовити, и по возста-нии от трапезы благослови крестом и окропи священною водою великого князя, и рече ему: «Почти дары и честию нечестиваго Мамаа, да, видев, господь бог смирение твое и възнесет тя, а его неукротимую ярость и гордость низложит». Он же рече: «Вся сиа сотворих ему, отче. Он же наипаче с великою гордостию возносится». Преподобный же рече: «Аще убо тако есть, то убо ждет его конечное погубление и запустение, тебе же от господа бога и пречистыа богородица и святых его помощь, и милость, и слава».
И начя просити у него князь великый Пересвета* и Ослебя,* мужества их ради и полки умеюща рядити, глаголя сице: «Отче, даждь ми два воина от своего полку чернечьскаго, дву братов — Пересвета да Ослябя. Сии бо суть ведоми всем ратници велиции и богатыри крепции и смыслени зело к воиньственому делу и наряду». Преподобный же Сергий повеле им скоро уготовитися на дело ратное. Они же от всея душа послушание сотвориша к преподобному Сергию, никакоже отвръго-шася повелениа его. Он же даде им оружие в тленных место нетленное, крест Христов нашит на схимах,* и сие повеле им вместо шоломов воз-логати на главы своя и крепце поборати по Христе на враги его. И даде их в руце великому князю Дмитрею Ивановичу, рек ему сице: «Се тебег княже, мои оружници, твои же изволници, их же изволил еси с тобою быти в прилучивших же ся напастех в бедное сие и нужное время».
И рече им: «Мир вам, братиа моя возлюбленнаа о Христе, Пересвете и Ослебя! Постражите, яко доблии воини Христови, понеже время вашеа купли прииде». И благослови крестом и окропи священною водою великого князя и тех своих дву иноков, Пересвета и Ослебя, и всей князей, п бояр, и воевод. И глагола великому князю: «Господь бог будет ти помощник и заступник, и той победит и низложит супостаты твоя и прославит тя». Князь великий же приим благословение от преподобнаго и обвеселися сердцем, еже рече ему преподобный Сергей: «Господь бог будет ти помощник и заступник, и тъй победит, низложит супостаты твоя и прославит тя». И сие дръжа во уме своем, яко некое сокровище, и не поведа никомуже, и пришед во град Москву, и благословися у отца своего Киприана, митрополита всея Русии, и поведа ему единому, еже рече ему преподобный Сергей. Глагола ему митрополит: «Не повеждь сие яикомуже, дондеже господь в благое изведет».
Князь великий же Дмитрей Иванович подщався и уготовався со всеми и вниде в соборную церьковь и паде ниць предо образом пречистыа богородицы, юже Лука еуангелист написа,* моляся получити помощь на врагы. Таже иде ко гробу святаго чюдотворца Петра и припаде со слезами, моляся получити помощь и заступление от врагов и низложити гордость их и суровьство. И, кончав молитву, иде ко отцу своему Киприану, митрополиту всея Русии, прощениа и благословенна прося. Митрополит же прости его и благослови, и знаменова его честным крестом и окропи его священною водою. И посла презвитеры и дьякони многи с честными кресты и со священною водою в Никольские, и во Фроловские, и в Костянтино-Оленьскиа врата* благословяти всех, да всяк воин благословится им и священною водою окропится. Князь великий же поиде во святую церковь святаго Архистратига Михаила,* и у икон знаменася и помолися, и у гробов родителей своих простися и благословися. И изыде из церкви, и всед на конь, поиде к Коломне. Брата же своего князя Володимера Андреевича отпусти на Брашеву дорогою, а белозерьскиа князи Болвановскою дорогою с воиньствы их. А сам князь великы поиде на Котел дорогою* со многими силами. И бе ему — спреди солнце греаше, а ззади по нем кроткий и тихий ветр веаше и дыхаше. Разлу-чиша же ся того ради дорогами, яко не вместитися единою дорогою. Поят же тогда князь велики с собою десять мужей сурожан* гостей ви-дениа ради: аще что бог случит, имут поведати в далных землях, яко еходници суть з земли на землю и знаеми всеми — ив ордах, и в фря-зех. И другаа вещь: аще что прилучится, да сии сътворяют по обычаю их. Си же суть имена их: Василей Капица,* Сидор Елферьев,* Констян-тин,* Кузма Коверя,* Семион Онтонов,* Михайло Саларев,* Тимофей Весяков,* Дмитрей Черной,* Дементей Саларев,* Иван Ших.*
И прииде князь велики на Коломну в суботу, месяца августа в 28 день, на память преподобнаго отца нашего Моисеа Мурина. Прежде же великаго князя снидошася тамо воеводы мнози и сретоша великого князя на речке на Северке.* А Герасим, епископ коломеяь-ский,* срете его в градных вратех со кресты. Повеле же князь велики заутра рано в неделю всем князем, и бояром, и воеводам выехати на поле и уряди коемуждо полку воеводу.
И взя к себе князь велики в полк белозерскиа князи с воиньствы их: бе бо удалы зело и мужествени, а в правую руку уряди брата своего князя Володимера Андреевича, дав ему в полк ярославьскиа князи с воинствы их. А левую руку уряди князя Глеба Бриньскаго.* Предовой же полк уряди Дмитреа Всеволожа да Володимера Всеволожа.* Коломень-скаго же полку воевода Микула Васильевич,* владимерьский же к юрьевьский воевода Тимофей Волуевич,* костромский же воевода’ Иван Родионович Квашня,* переславский же воевода Андрей Серкизо-вич,* а у князя Володимера Андреевичи воеводы: Данило Белоус,* Кон-стянтин Кананович,* князь Феодор Белецкий,* князь Юрьи Мещерский,* князь Андрей Муромский.* Князь великий же, урядив полки, и вниде' в церковь и помолися господу богу, и пречистей богородице, и всем святым, и благословиси у Герасима, епископа Коломенскаго, глаголя: «Благослови мя, отче, ити противу татар». Герасим же, епископ Коломенский, благослови его и все воинство его ратоватися противу нечестивых татар.
И поиде князь великий с Коломны с многими силами, и, пришед, ста у Оки на усть Лопасны рекы. И ту прииде к нему великий его воевода Тимофей Васильевич,* тысяцкаго, внук Васильев, правнук Веньяминовг со многыми воиньствы, и что были осталися на Москве. И ту о вестех розслушав, и повеле им Оку реку возитися, и заповеда коемуждо полку, глаголя сице: «Аще кто идеть по Рязанской земле, да никтоже ничемуже коснется, и ничтоже возмет у кого, и ни единому власу коснется». А на Москве воеводу своего остави у отца своего Киприана, митрополита всея Русии, и у жены своей, у великиа княгини Евдокеи,* и у сынов своих, у Васильа и у Юрьа,* Феодора Андреевича.*
И прешедшу всему воиньству его чрез Оку реку в день неделный, и на заутрее в понеделник сам перевезеси. И бе ему печаль, яко мало пешиа рати. И остави у Лопасны великого воеводу своего Тимофея Васильевичи, тысяцкаго, да егда пешиа рати или конныа пойдет за ним* и проводит их безблазно, и никтоже от тех ратных, идя по Ризаньской земле, да не коснетси ничему и ничтоже да не возмет у кого. И повеле* счести силу свою, колико их есть, и бише их вищше двоюсог тысящь.
Слышано же бысть на Москве, у митрополита и у великиа книгини Евдокеи, и во всех градех и народех, ико книзь великий со всеми книзи и со всеми силами перевезеси Оку реку в Ризаньскую землю и поиде на бой. И начаша скорбети и сетовати вси, глаголюще со слезами: «Почта поиде за Оку? Аще и самь божиею благодатию сохранен будет, но всико от воиньства его мнози падением падут бедным». Но о сем вси, скорбище* слезиху неутешно.
Слышев же книзь Олег Ризанский, ико книзь великий Дмитрей Иванович Московьский превезеси Оку реку и идет со многими силами противу Мамаа, и смутиси о сем, глаголи: «Что сей творит и откуду сему таковыа силы собрашиси? Мы чаиху ему бежати в далнаа места.,
или в Великий Новъгород, или на Двину. Сей же ныне грядет противу таковаго силнаго царя. Но како о сем дам весть другу моему великому князю Ягайлу Олгердовичу Литовскому: не дадят бо нам съсылатися, занята пути все». И глаголаша ему бояре его и велможи его: «Мы убо, господине, слышахом о сем за 15 дней п устыдехомся тебе поведати. Гла-голють убо в вотчине его мниха некоего, именем Сергиа, иже пророчество от бога имея, и той мних вооружи его и повеле ему поити противу Мамаа». Олег же, князь рязаньский, услышав сиа, устрашися и возтре-лета зело, глаголя: «Почто ми преже сего не поведаете о сем? И аз бы, шед, умоли нечестиваго царя Мамаа, да ничтоже бы зла сотворилося никомуже. Мне бо своеа земли тем не наплънити, ни убьеных воскре-сити, ни полоненых возвратити. Вся бо сиа божиим судом бысть. Якоже богови годе бысть, тако и бысть. Ныне погубих си душу. К кому убо свойственое покажу? Аще к Мамаю, всяко погибнутиимам, безаконен бо есть и неверен. Аще к Ягайлу Олгердовичю, такоже есть. Но убо воля господня да будет: кому господь бог поможет, и пречистая богородица, >и все святии, к тому и аз свойственаа показати имам».
