Как показывают планы, опубликованные Архитектурной энциклопедией Барановского, в Алексеевской дворце было две спальни: Верхняя или Большая, которая находилась на втором этаже здания, и Нижняя, которая располагалась на первом. Хотя проекты этих помещений не сохранились, по Описи известно, что стены первой были затянуты тканью в дубовых рамах. Верхняя спальня отапливалась камином, отделанным полихромными изразцами с изображениями парусника, сельского пейзажа и птичьего двора. Здесь находились бронзовая кровать, диван, умывальник в "русском вкусе", шкафчик, кресло-качалка, удобное и мягкое кресло, стенные бра в стиле рококо и фонарь.
Нижняя спальня отличалась простотой отделки. Известно лишь, что ее стены были расписаны. Меблировка Нижней спальни состояла из кровати, ночного столика, оттоманки, японской ширмы, зеркала, резного стола с якорем и других предметов.
Во дворце Алексея Александровича, в отличие, например, от дворца его брата, Владимира Александровича, на Дворцовой набережной, русский стиль представлен лишь предметами прикладного искусства, такими, как люстры, посуда, мебель, статуэтки. Великий князь был скорее «западником», чем «славянофилом». Вероятно, его многочисленные путешествия больше ориентировали его на восточную экзотику и западную культуру.
Но украшавшие дворец предметы прикладного искусства, выполненные в "русском стиле" дают авторам право сказать о нем несколько слов.
Подобно тому, как это было в Западной Европе, в России в XIX веке происходил процесс переосмысления художниками разных направлений национального культурного наследия. В результате изучения древнерусских декоративных приемов и слияния их с новыми технологическими достижениями стал вырабатываться стиль в искусстве, названный "русским".
Выпускниками Императорской Академии художеств в Петербурге Ф. Г. Солнцевым, И. А. Монигетти, В. А. Гартманом, И. П. Ропетом, а впоследствии — и воспитанниками других художественных школ, создавался официальный художественный стиль России. Ф. Г. Солнцев первым обратил внимание на роль древнерусского орнамента как на важный элемент стилеобразования. Им были созданы рисунки для двух фарфоровых сервизов — «Кремлевского» и сервиза великого князя Константина Николаевича. Разработкой национального стиля также занимались ведущие зодчие этого времени — И. А. Монигетти, В. А. Гартман. В 1860-70-е гг. на многих изделиях из фарфора, стекла и серебра заметно влияние византийского и древнерусского зодчества и искусства XV–XVII веков, где лейтмотивом декора являлись такие орнаменты, как "кресты в розетках" и «плетенки»; изготавливались также изделия с использованием мотивов народного искусства, характерных для вышивки, резьбы, плетения, росписи. Особый интерес вызывают специально заказанные для дворца фарфоровые изделия в "русском вкусе" [34, л. 188]. Наиболее традиционными по характеру декора были изделия из серебра, предназначенные для православной церкви. Известные ювелиры П. В. Сазиков, И. П. Хлебников, П. А. Овчинников, используя переработанные древнерусские образцы, создавали неповторимые по богатству декора иконы, складни, литургические наборы, декорированные драгоценными камнями, сканью, полихромной эмалью, небольшие мастерские и частные фабрики выпускали сувенирные изделия в русском вкусе — колокольчики в виде уменьшенной копии Царь-колокола, пресс-папье из малахита, декорированные фигурками крестьян и летящей тройкой, бюсты знаменитых исторических деятелей России.
Причудливое переплетение стилей Алексеевского дворца как бы заменяло путешествие по странам и эпохам, а сам дворец являлся своеобразной энциклопедией по истории интерьера. Разные по своему характеру, они предназначались то для торжественных приемов, то создавали особую атмосферу уюта и комфорта, свойственную жилым помещениям, то погружали в иллюзорный мир Востока. Переходя из помещения в помещение, гости попадали то в старинный рыцарский зал, то в атмосферу беззаботной светскости Танцевального зала, то восточной экзотики Китайской гостиной и Сераля, то столовой, погружающей в эпоху барокко.
После торжественных залов и коридоров эпохи классицизма асимметричная, живописная планировка комнат, смещенных с оси и свободно группирующихся вокруг одного или нескольких центральных помещений, обычно производила на гостей великого князя Алексея Александровича большое впечатление.
Обретя собственное жилище лишь в 35 лет, где он мог жить по установленному им порядку и в соответствии со своими интересами, великий князь Алексей Александрович делает все возможное, чтобы его новый дворец был уютен и притягателен для родственников, коллег и друзей. Добродушный и снисходительный к чужим недостаткам, веселый и хлебосольный хозяин Алексеевского дворца время от времени организовывал различные приемы, стремясь порадовать своих гостей хорошей кухней, тонкими винами и воспоминаниями о своих многочисленных путешествиях.
Для убранства интерьеров императорских дворцов, загородных поместий и яхт большинство декоративных произведений заказывалось по специальным рисункам ведущих зодчих и художников на казенных императорских мануфактурах: Императорском фарфоровом и Императорском стеклянном заводах, на Петергофской и Колыванской шлифовальных фабриках; мебель, осветительные приборы, столовое серебро и пр. — в лучших мастерских Петербурга и Москвы, получивших право называться "поставщиками императорского Двора". Ряд заказов получали известные мастера прикладного искусства Западной Европы. Разнообразные прикладные изделия из бронзы, фарфора, серебра, камня способствовали повышению эмоционального восприятия, созданию романтического настроя в готических кабинетах или библиотеках, или ощущения легкой веселости и беззаботности в гостиных и будуарах рококо, вводились в обстановку восточной экзотики в «мавританских» и «турецких» комнатах.
Завершение отделки дворца и его меблировки относится к началу ноября 1885 г. Резкий в своих оценках государственный секретарь А. А. Половцов в дневнике от 7 ноября оставил следующую запись: "Четверг. Осматриваем оканчиваемый Месмахером дворец великого князя Алексея Александровича (бывший дом Сабурова). Единства никакого, отдельные части хороши, сад приятен своей обширностью, вещей, сколько-нибудь сносных, почти нет". Из того же дневника мы узнаем, что великий князь Алексей переехал "в свое новое жилище" лишь 12 ноября 1885 года.
Александр Александрович Мосолов писал в своих воспоминаниях о великом князе: "Он жил в прекрасном дворце на Мойке, где, правда, весьма редко, но все же иногда устраивал балы, зато очень блестящие и роскошно обставленные. Давались они главным образом в царствование брата великого князя — императора Александра III" [26, с. 129].
Для того, чтобы представить себе, каким был Петербург в 1890-е годы, как проходила жизнь во дворце, необходимо вспомнить атмосферу Петербурга 1890-х годов. Город был центром культурной жизни страны. В нем выступали лучшие оперные певцы и симфонические оркестры, читались самые передовые произведения известных литераторов.
Аристократы говорили, в основном, на французском; туалеты, мебель и посуду выписывали из Франции, отдыхали в Европе, а не в родовых поместьях, ходили в Мариинский театр на императорский балет, а после него — в известные рестораны. Несмотря на темное зимнее время суток, характерное для Петербурга, сезон веселья начинался в новый год и продолжался до Великого поста. Столичная знать крутилась в сплошном вихре веселья многочисленных концертов, банкетов, балов, балетов, приемов, играх в клубах, ночных пирах. Ордена и медали, блеск драгоценностей, цыганская музыка, шампанское и изысканные деликатесы…
Созданные в разных стилях интерьеры дворца обладают общей для них особенностью — высоким профессиональным мастерством и исполнением. Участвовали в воплощении замыслов Месмахера и решении интерьеров, в основном, его воспитанники — ученики Петербургского училища технического рисования барона A. Л. Штиглица (1814–1884), которым архитектор руководил в течение 20 лет (ныне — Художественно-промышленная Академия). К отделке дворцовых интерьеров также были привлечены известные художественные фирмы, имевшие большой опыт в оформлении многих столичных дворцов и особняков. В отделке интерьеров дворца можно видеть характерные для творчества архитектора разные породы дерева, сложную рельефную лепку, красочные изразцы, майоликовые панно, резной мрамор каминов в сочетании с красной медью обшивки, гобелены, тисненую кожу, цветной камень, живописные панно. Многие декоративные детали подписаны исполнителями.
Студенты, воспитанные под руководством Месмахера, принимали участие во многих международных выставках, представляли свои работы на съездах зодчих.
Представить облик Месмахера можно, познакомившись с воспоминаниями о нем его многочисленных учеников. Так, Анна Петровна Остроумова-Лебедева в своих "Автобиографических записках" писала: "Директором школы был Максимилиан Егорович Месмахер — властный, умный и энергичный человек. В школе отличные, светлые классы, электрическое освещение (в то время редкость), чистота, порядок, организованность, дисциплина. В младших классах преподавал сам, первый знакомясь с вновь поступившими. Подходил к каждому индивидуально, внимательно подмечая особенности каждого. Он был строг и требователен, но в нем была простота в общении, правдивость, искренность и справедливость. Наружность была очень внушительная. Высокая плотная фигура. Седая вьющаяся грива волос. Крупные черты широкого лица со следами оспы. Совсем львиная голова… Помню, как я однажды роптала на рисовании, стоя с рукой на весу, а Месмахер мне сказал: «Когда вырастете и станете художницей, будете писать портрет. Обладая легкостью и твердостью руки, вы подойдете к холсту и сразу поставите блики на глаза. Рука вам не изменит. А пока это время не пришло, надо упражняться, школа учит точности, терпению и выдержке»".
