— Гуат мара аи-pa! — он сохранил, как самое ценное, в своей памяти пароль, сообщенный ему когда-то Чимой.
Индеец приложил руку к груди и поклонился.
— Где ципа? Где Саквесаксигуа? Где Аита?
Чибча приложил палец к губам и, схватив Фернандо за руку, провел его за какую-то ограду. Пробравшись во внутренний двор, лейтенант привязал лошадь к столбу и последовал за индейцем по темным коридорам строения. Наконец они вошли в большое помещение, слабо освещенное факелами. Здесь было много людей, молча сидевших прямо на полу и немногочисленных скамейках.
— Гуат мара аи-pa, — сказал тихо Фернандо. Некоторые взглянули на него, и тут с полу вскочила маленькая фигурка и оросилась ему на грудь.
— Фернандо! — услышал он тревожный и одновременно счастливый возглас.
— Аита, моя маленькая Аита! Не плачь, все будет хорошо, я же опять с тобой.
Он крепко прижал ее к своему сердцу, радостно забившемуся в груди. Он прошептал благодарственную молитву: она жива, он поспел вовремя. Он обнимал ее и больше не хотел с ней расставаться.
Кто-то тронул его за плечо. Подняв голову, в слабом свете факелов он увидел перед собой Саквесаксигуа с белой повязкой на голове. Тот увел испанца в другой конец этого большого зала.
На одном из немногих топчанов увидел лежащего навзничь бездыханного ципу, бледного, с провалившимися глазами, совсем не похожего на себя...
— Они гонялись за ним, пока не поймали, — сказал Саквесаксигуа. — Они мучили его, а потом убили. Теперь мы его завернем в знак траура в рыболовные сети, как это было, когда умер ципа Немеквене и как это было до него, когда великий Сагуаманчик уходил в озеро. Теперь со смертью Тисквесусы умрет вся страна.
— Проклятье убийцам, — воскликнул Фернандо. — Чима, мой друг и брат, тоже погиб и никогда не вернется к нам.
— Чима умер? — спросил Саквесаксигуа. — Я его любил. Мы должны пропеть ему песню поминовения. А ты, белый друг, станешь теперь уцакве в нашей стране. Он просил меня об этом, когда был здесь с предупреждением о приближающейся великой опасности.
— Солдаты нигде не находят сокровищ чипы, — сказал Фернандо, — они в ярости из-за этого.
— Они их никогда не найдут. И если они нас всех убьют, тайна сокровищ уйдет вместе с нами.
Некоторое время они молча постояли возле тела Тисквесусы, отдавая ему последние почести. Все находившиеся здесь, свита и близкие повелителя, видимо, только случайно спаслись в последней резне. Они еще не знали, что принесет им следующий день. По их мнению, никто не мог избежать судьбы, отмеченной звездами на небе. Они не плакали, они просто отправляли в вечное царство тьмы своего погибшего ципу.
Фернандо вполголоса разговаривал с Саквесаксигуа. Если испанцы не найдут сокровищ страны, они будут беспощадны. Поэтому было решено, что еще до восхода солнца все, собравшиеся здесь, должны бежать в горы, в древний, ныне пустующий Парамос и в леса. А Саквесаксигуа должен стать новым ципои, как это было принято в стране чибчей.
Кацик покачал головой.
— Белые люди, завоевав страну, сделают Фагуакундура повелителем страны, тем более что он уже подольстился к своим новым господам.
Было известно, что тысяча воинов под его командованием, ни во что не вмешиваясь, шагали за отрядом конкистадоров в последнем походе. Они оказались предателями своего народа, своей родины.
— фагуакундур должен умереть, — проговорил Саквесаксигуа. — Иначе он отдаст чужеземцам сокровища своего отца. Однако сети уже расставлены и дичь скоро попадется в них.
Фернандо разыскал Аиту и сел возле нее. Обняв ее за плечи, он тихо говорил ей слова утешения и любви, обещал близкое спасение. Она верила ему всем своим маленьким сердцем, он не мог обмануть, хотя у него была белая кожа и он был одним из завоевателей. В сумеречном свете факелов она старалась заглянуть ему в глаза, чтобы прочесть свою судьбу.
На рассвете лейтенант нашел Мануэля во дворе полуразрушенного дворца спящим после трудов. Тот сразу вскочил на ноги, услышав сообщение, что должен явиться к Кесаде.
— Вы захватили сокровища? — Мог ли иначе звучать первый вопрос этого человека.
— А вам разве их не удалось разыскать? — спросил в ответ Фернандо, всматриваясь в выражение его лица.
— Черт побери, нет! Эти собаки куда-то все запрятали. Но я выжму из них тайну, хотя бы мне пришлось прикончить всех до единого.
— Может быть, все-таки лучше ехать к Кесаде, чтобы обо всем переговорить, прежде чем действовать на свой страх и риск?
— Тоже верно, дружище, — проворчал Мануэль. — Но прежде я хотел бы захватить пару дюжин заложников.
Фернандо не успел сообразить, что же предпринять, как началась охота на людей. Он пытался предупредить своих друзей, но было слишком поздно.
Солдаты захватили около пятисот человек — мужчин, женщин и детей, почти всех из рода ципы, нескольких вельмож и жрецов. Мануэль попросил им сказать, что он их всех убьет, если не отыщутся богатства ципы. Он приказал своим головорезам снабжать их пищей и водой и ждать дальнейших распоряжений. Вслед за этим он вместе с Фернандо ускакал в Фунцу.
В это время в Фунце всех туземцев согнали на главную площадь. Но здесь речь шла о другом. Фагуакундур со своей тысячей вернулся в город и был Кесадои всенародно провозглашен ципой. Было объявлено, что в стране отныне действуют испанские законы, по которым сын является наследником отца, и значит, Фагуакундур — законный наследник ципы Тисквесусы, которого, можно с уверенностью сказать, уже убили.
Фагуакундур поторопился захватить дворец ципы. Его воины следовали за ним. Они попытались навести порядок в перевернутых вверх дном залах и внутренних двориках. Все казались очень серьезными и озабоченными. Они хорошо знали, что по их древним законам сын ципы не является законным престолонаследником. Эти воины чувствовали на себе тяжкую вину: они безучастно маршировали, в то время как их братья и отцы умирали в кровавой борьбе против испанцев. Гонец от Саквесаксигуа сумел благополучно пробраться к ним и выяснить их настроения. Он понял, что нет никаких оснований к поспешным выводам об измене этой тысячи воинов своему народу. Было ясно, что только что созданный трон Фагуакундура стоит на очень зыбком основании.
Когда Фернандо и Мануэль прибыли к Кесаде и командир кавалеристов доложил о делах своего отряда, командующий побледнел. Значит, и в Муэквете не напали на след главных сокровищ. Значит, Тисквесуса успел бесследно запрятать все свои богатства. И теперь он к тому же мертв. Кесада был страшно раздосадован тем, что люди явно поторопились прикончить ципу. Он рычал на Мануэля, как он допустил убийство важнейшей персоны страны, не вырвав у него тайну сокровищ! Проклятое самоуправство!
Однако у ципы наверняка были соучастники, и надо во что бы то ни стало выжать сведения о местонахождении сокровищ. Может быть, об этом знает Фагуакундур? Кесада тут же послал гонца во дворец.
Кроме того, Мануэлевы заложники могли помочь в розыске сокровищ. Если этих пленников одного за другим медленно истязать самыми жестокими пытками, наверняка окажутся такие, что не смогут этого выдержать и выдадут тайну погибшего ципы.
Эти жестокие думы главы конкистадоров были внезапно прерваны гонцом, сообщившим, что ему только чудом удалось вырваться из дворца, захваченного повстанцами, убившими к тому же своего командира Фагуакундура.
Кесада вскочил, сразу превратившись в взбесившееся чудовище, глаза сверкали яростью.
— Уничтожить всех! — заорал он. — Поджечь дворец и этот языческий сброд предать огню и мечу! — Он повернулся к Мануэлю и Фернандо. — А вы, лейтенанты, не медленно уезжайте! Займитесь заложниками, выпытывая у них тайну! Либо они скажут, где сокровища, либо пусть катятся в ад! Я буду ждать сообщения о сокровищах! Прочь с моих глаз!
Он кричал так, что сбежались с постов все часовые. Мануэль и Фернандо поспешили удалиться с глаз своего начальника, вскочили на своих коней и выехали на самом быстром аллюре из города.
Если мой брат несправедлив...
Фернандо ехал с мрачными мыслями. Что же теперь будет? Чибчи ничего не скажут и станут жертвами палача. И ведь все они надеются на меня. О Боже, что же мне делать? Может быть, попробовать поговорить с Мануэлем? Он наверняка отпустит Аиту. Теперь, когда он стал начальником, он снисходительней относится к поступкам своего прежнего товарища по трюму каравеллы. Иногда он проявляет даже благожелательность, и его будет нетрудно уговорить отпустить девушку. Но что за жизнь у него будет? Нет! Это мысли жалкого труса!
Фернандо догнал своего спутника и молча некоторое время скакал с ним рядом. Послеполуденное солнце отбрасывало их тени перед ними.
— Мануэль!
— Что тебе, черт возьми!
