Звоню Франческо, хотя знаю наверняка, что это бессмысленно. Вот уже два года, как он взял за правило не брать трубку по воскресеньям, и, насколько я его зною скоро он перестанет брать трубку и по будням.
И правда в телефоне длинные гудки. Может быть, его нет дома.
А может, он… Нет, не будем пороть чепуху.
Я вызываю такси и велю отвезти себя в «Савой». Из номера снова пытаюсь дозвониться до Элизы. Ее нет. Оставляю на автоответчике просьбу перезвонить мне в гостиницу.
Она не дает знать о себе в течение всего дня.
Смотрю новости по ТВ и засыпаю.
Просыпаюсь в семь вечера. Звоню Элизе, ее нет.
Встаю и иду перекусить.
Вхожу в бар, выпиваю бурбон, затем еще один. Мне это нелишне. Выкуриваю первую за день сигарету. За ней вторую…
В одиннадцать возвращаюсь в гостиницу. В который раз звоню Элизе, ее нет. Звоню домой, после третьего звонко кладу трубку.
Лучше не стоит.
Валюсь на кровать и включаю телевизор. Смотрю футбольный канал. «Милан» выигрывает. Хоть это радует. Вскакиваю в восторге от гола Гуллита в синеполосатой майке.
Какого черта мы отпустили его в «Сампдорию»? Он же играет как бог. Какой гол!.. Прием грудью летящего мяча и сильнейший удар с лету в самый угол!.. Розы! Лепестки роз порхающие вокруг куста, словно ночные бабочки.
Вспышка памяти.
Я удовлетворенно усмехаюсь. Теперь мне точно нет пути назад. Представляю, какой удар по психике получила Лаура, увидев, что я сотворил с ее любимыми цветами. Четыре прекраснейшие турецкие розы — плод ее многочисленных прививок. Уникальные экземпляры, за которыми она ухаживала с самозабвением и материнской заботой и которые собиралась сфотографировать для садоводческого журнала. Собиралась!..
В полночь опять пытаюсь дозвониться до Элизы.
— Отвечает электронный секретарь Элизы Ринальди. Оставьте ваше сообщение после звукового сигнала, и вам перезвонят. Спасибо.
Я наговариваю сообщение:
— Элиза, уже почти полночь, где тебя носит?! Я весь день тебя ищу. Перезвони мне в гостиницу, как только вернешься домой, даже если это будет глубокой ночью, или же позвони мне завтра в офис…
— Алло, алло, Флавио!..
— Значит, ты дома! Почему не отвечаешь?
— Я только что вошла, у меня ключи еще в двери, я подбежала, чтобы ответить.
— Где ты была?! Черт! Я тебя разыскиваю с одиннадцати утра!
— Были дела.
— Какие дела могут быть в воскресенье?!
— Подожди секунду, Флавио, пойду закрою дверь.
Я слышу, как она ходит по квартире, как снова берет трубку.
— Да, вот она я. Пришел в себя? В ресторане я боялась, чтобы ты не сморозил какую-нибудь глупость.
— Ты называешь это глупостью?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду то, что я ей сказал. Все кончено. Что случилось, то случилось.
— Что ты ей сказал? Надеюсь, не о нас с тобой?
— Да. То есть нет. Я не сказал ей о тебе. Я сказал, что уже два года у меня есть женщина, но имени я не назвал. Она думает, что это одна из моих сотрудниц.
— О господи! И как она к этому отнеслась?
— А как, по-твоему, она должна была отнестись? Я в гостинице. А завтра вечером я у тебя.
— Лучше не надо, Флавио.
— Ты права. Нам стоит немного подождать. Тем более что она не подозревает тебя, и лучше не подливать бензина в огонь.
— Не в этом дело, Флавио. Есть кое-что, о чем я должна поговорить с тобой.
— О чем именно? О чем ты хочешь поговорить со мной?
— В общем, Флавио… даже не знаю, как сказать тебе это…
— Как сказать мне что? — Я повышаю голос.
— Флавио, не кричи, пожалуйста.
— О'кей, не кричу. Но скажи мне, о чем речь.
— О том, что все кончено, Флавио. Между нами, я имею в виду. Нет смысла скрывать… я уже некоторое время собираюсь сказать тебе это… Я решила сказать тебе это завтра, но завтра я не хочу видеть тебя, извини, мне это тяжело. Мне очень жаль, что все пошло так. Я имею в виду то, что случилось у вас с Лаурой. Мне даже в голову не могло прийти, что ты действительно скажешь ей это…
— Ты шутишь, да?
— Нет, Флавио, я не шучу.
— Франческо… Вот в чем дело. Я как чувствовал. Это ты из-за Франческо, да?
— Нет, Франческо здесь ни при чем.
— Он всегда при чем, уж поверь мне! Это все из-за него, так?
— Нет, я тебе сказала. Я уже некоторое время думаю о том, чтобы порвать с тобой.
— Некоторое время? Тогда ясно, что это из-за Франческо.
— Я повторяю, Франческо ни при чем. Ты помнишь, вчера по телефону я тебе сказала, что должна поговорить с тобой…
— Ты трахалась с моим братом! Только подумать!..
— Перестань, Флавио. Не говори так, прошу тебя. Мы провели вчерашний вечер вместе, это правда, но не…
— Ты спуталась с ним, да?
— Да… может быть… то есть… я не знаю… Но он здесь ни при чем, клянусь тебе, Флавио!
— Твою мать! Я как знал, я чувствовал, чем все может кончиться… Ну надо же! Ты попалась как последняя дура… Он заморочил тебе голову своей болтовней, состроил тебе пару милых рожиц, и ты влипла. Ты не знаешь Франческо, через три месяца он устанет от тебя, ты ему надоешь, как ему надоедает все, как ему надоел этот мир, он так живет, такие, как он, не меняются, не меняются никогда! Подумай об этом, Элиза! Если это из-за Франческо, подумай лучше, потому что это долго не продлится, увидишь сама, что конец этому придет очень быстро.
Дом
От Милана до Нью-Йорка
Прошло почти четыре года со дня того разговора с Флавио. И почти четыре года, как я живу с Франческо.
Сначала Флавио доставал меня до изнеможения, но в конце концов оставил в покое. До него дошло, что Франческо действительно не имел отношения к нашему разрыву, что между нами все реально кончилось раньше, по крайней мере для меня. Но теперь Франческо, прежде чем затеять что-нибудь, заставлял меня клясться, и не один, а сто раз, что с Флавио на самом деле порвано окончательно.
Я никогда не претендовала на необыкновенного спутника жизни. Никаких принцев на белом коне. Мне нужен был всего лишь мужчина, который не считал бы все само собой разумеющимся, не превращал бы отношения в тягостную рутину, едва убедившись, что его любят. Мужчина, с которым можно, не напрягаясь, ощущать себя самой собой, не боясь быть осмеянной или осужденной, не боясь ошибиться. Мужчина, который не пытался бы изменить меня, делая похожей на свою мать. Мужчина, который умел бы слушать меня, а не только говорить о себе, который был бы способен увлечь меня участием в своих проблемах, своих мыслях, своих тревогах. Мужчина, который иногда давал бы мне почувствовать себя желанной, привлекательной, уникальной. Меня бы удовлетворила пусть одна нежная мысль обо мне, один крошечный акт самопожертвования, но исполненный от сердца, например подаренный цветок, — а почему бы и нет! Я требовала многого? Я вовсе не искала чего-то необыкновенного, хотя, если вдуматься, мужчина, отвечающий этим требованиям, и есть что-то необыкновенное.
Но если так, то Франческо именно такой! И даже больше, чем такой. Потому что умеет смотреть на меня особенным образом, заставляя улыбаться, умеет удивлять. Он уважает меня. Никогда не принимает слишком всерьез, но относится серьезно, даже когда шутит. Он и шутит со мной потому, что серьезно ко мне относится. Когда мы ссоримся у него не получается долго дуться. Он вообще очень деликатно заполняет мою жизнь. Мне нравится в нем еще тысяча качеств, которые я не могла бы определить. Но я влюблена, я влюбленная женщина, и может, только поэтому он кажется мне таким. Не то что у него нет недостатков, так не бывает. Лаура говорила, что он не амбициозный, бессистемный и ненадежный.
Жизнь, по его мнению, должна стать анархистским пацифистским раем — без бюрократических препон, официальных бумаг и срочных дел. Если просишь его сделать что-либо, он моментально отвечает: «Господи, какая тоска зеленая, это действительно так необходимо?» Или же — когда в настроении: «Ладно, я позабочусь об этом, не беспокойся». И тут же забывает. То, что поначалу я приняла за некоторую застенчивость, оказалось, попросту говоря, леностью характера. Я даже думаю, что он скрывает свои слабости, прежде всего от себя самого, за этим поведением как бы не от мира сего.
Бывают моменты, когда мне кажется, что вся его уверенность стоит на глиняных ногах, что его прагматизм и цинизм — лишь форма самозащиты. Это типично для мужчин. И он не исключение. Увы!
Первое время жизнь с ним не походила на легкую прогулку. Меня раздражали некоторые его причуды, типа не реагировать на телефонные звонки в воскресенье, и мне понадобилось немало терпения, чтобы свыкнуться с этим. Постепенно мы нашли общий язык. Скажем, к телефону в воскресенье подхожу я: если просят меня — хорошо, если его — говорю, что его нет. И он ни разу не спросил меня, кто звонит.
